Цемфелада (СИ) - Алексей Леус - Страница 48

— Присягнуть Цемфеладе? Но я же пришла её убить.

— У тебя ничего не получилось. Жнец тебя побил, а пока нёс на плече, ещё и по заднице отшлёпал.

— Это ложь. Я тебя не шлёпал.

— Но хотел!

— Нет, не хотел.

— Я бы отшлёпал. В общем, у тебя, конечно, есть выбор. Но лично я бы не стал упускать такой шанс. Представь, не надо сидеть в этом полном ненависти и боли чертоге и страдать, не надо убивать всех подряд, просто потому, что их кто-то ненавидит. У тебя появятся друзья!

— Друзья?

— Конечно. Я, Сикус, за дверью Присси с мечом сидит, Марита, Сидон, Флор, Надина, сам За’Хар!

— Сам За’Хар?

— Да, это человек из другого мира, похожего на чертог богини мести, который его покинул и воплотил Цемфеладу.

— Он создал богиню…

— Не совсем, он её воплотил, но это близко. Там тонкостей много… С таким человеком сможешь дружить!

— И жнец с ним дружит?

Сикус согласно кивнул головой.

Глос взял с крышки деревянного сундука у стены одежду и положил её на кровать:

— Одевайся и выходи. Поужинаем, заодно. Ты ведь голодная. Пошли, Сикус, не будем девушку смущать.

— Ты же хотел её отшлёпать.

— Что ты несёшь, не при ней же! Выметайся давай…

Тасита села на кровати и уставилась в закрывшуюся дверь. Прошло минут пятнадцать, ничего не происходило и Присси решила войти. Тасита продолжала сидеть на кровати, вертя в руке шипастый браслет.

— Чего сидим, кого ждем?

— Глос предложил мне…

— Я знаю.

— Как я смогу Цемфеладе в глаза смотреть…

— Обыкновенно. Не переживай на этот счёт. Цемфелада не какая-то там нюня в розовом платье, её За’Хар воспитывает, а он не питает иллюзий, ни относительно людей, ни относительно богов. Кстати, я была за то, чтобы тебя убить, но меня остановила Цемфелада. Почему-то она в тебя поверила.

— Убей, — Тасита посмотрела Присси прямо в глаза, — прямо сейчас убей и этим всё разрешится.

— Нет, подруга. Там, в деревне, я бы убила тебя не задумываясь, но не теперь. Люди дали тебе второй шанс. Сидон, командир группы, так и сказал «раз жнец не оборвал её нить жизни, поверим в неё и мы». Ты жить хочешь? Искупаться в речке, покушать жареную курочку, дать в лицо некроманту, услышать благодарность от спасённых людей?

— Жить?

— Не беси меня, ты же одна из самых страшных слуг и вдруг раскисла. Соберись. Хочешь жить? Служить богине, которая создаёт орден для борьбы с тьмой? Избавиться от богини мести? Улыбаться людям, а не наматывать их кишки на палку?

— Хочу?

— Да блин, это я спрашиваю. Ладно. Хочешь!

— Да?

— Конечно!

— Да, хочу, наверное…

— Это хорошо, но, если ты выйдешь голая, тебя не поймут.

— Да, сейчас.

Тасите досталось довольно простое платье, но она и в нём преобразилась. Худоба скрылась, осталась стройность. Высокие скулы, широкие миндалевидные глаза, «римский» нос. Причёска подкачала: десяток торчащих в разные стороны косичек расплели и завязали в давно немытый хвостик.

— Сойдёт. На человека уже похожа. Надо будет тебя сегодня помыть нормально. У меня мыло хорошее есть и масло ароматическое, поделюсь с тобой. Пошли.

Цемфелада стояла в центре комнаты, красивая, глаз не оторвать. К рыцарской мантии добавился белый плащ, всё получило широкую чёрную окантовку с золотыми рунами по центру. Как объяснила сама богиня: белый цвет — стремление к чистоте, чёрный — готовность к смерти ради торжества света над тьмой, золотой — олицетворение ценности совершаемых действий. В общем, всё имело свой смысл.

За Цемфеладой стояли наёмники и слуги богов. Тасита встала напротив богини солнца.

— Готова ли ты, Тасита, отказаться от тьмы сердцем и разумом, посветив себя служению живому Солнцу, во благо нашего мира и всех живых тварей его населяющих?

— Да.

— Готова ли ты, жертвуя даже собственным разумением, исполнять наказ своей богини, неся справедливость, но не месть, наказание, но не злость, казнь, но не смерть?

— Да.

— Готова ли ты, Тасита, быть опорой мне, Цемфеладе, богине солнца, во всех моих начинаниях, в любое время, для любой живой твари и против любого тёмного врага?

— Да.

— Я, богиня солнца, разрываю всякую связь Тьмы с тобой, Тасита, беру тебя себе в услужение, дарую от себя силу через покровительство и наказываю: служить мне верой и правдой, не за награду, а по устремлению души своей.

Вдоль Таситы забегали, то расширяясь, то сужаясь чёрные круги. Они распадались прахом, вспыхивали огнём, пытались охватить девушку полностью, но исчезали. Вместе с ними послышался совершенно безумный, наполненный невероятной злобой и ненавистью вой, но он заглох, как только солнечный столб света обрушился на первого слугу богини солнца.

Таситу закружило в столбе света, ударила по ушам музыка, послышалась песня Цемфелады. Одежда Таситы изменилась с крестьянского платья на дворянский кафтан, поверх которого опустилась чёрная длинная кольчуга с рукавами, усиленная на животе и спине пластинами с небольшим красивым нагрудником, выполненным в форме женской груди, с четырьмя свернувшимися на бёдрах цепями, наплечники, на которых так же крепилось по две цепи, шлем с забралом, составной металлический пояс с ещё двумя цепями, мечом и кинжалом, и стильные поножи с окованными таким же чёрным металлом сапожками. Всё это прикрылось белой туникой с гербом ордена Цемфелады и такого же цвета плащом.

Все ахнули. Красавица. И надпись над головой сменилась: «Тасита * Слуга Цемфелады * Орден Цемфелады».

Юная богиня подошла к Тасите и просто её обняла, а та стала на одно колено и поцеловала ей руку.

— Что ты делаешь. Не надо этого. Я не такая заносчивая стерва. Но и с За’Хара пример не бери, он хамло деревенское.

Тасита в ответ лишь улыбалась, утирая слёзы. Ей казалось, она никогда не испытывала такого блаженства, чувства свободы, радости и добра. Люди подходили, улыбались ей, хвалили, поздравляли, восхищались, как выразился парень двести шестнадцатого уровня, по имени За’Хар, «крутым прикидом». После чего сели за стол и начали праздновать это событие.

Тасита ела, пила, поражалась насколько свободно все друг с другом говорят, как открыто себя ведут. Надина, человеческая женщина, смеялась над мрачным жнецом, тыча в него вилкой. Марита что-то доказывала Глосу, называя его самоучкой. Цемфелада укусила За’Хара, но тот щёлкнул её в лоб и продолжил спор с Сидоном и Флором.

И никто никого не убивал. Не пытал. Не заставлял изображать из себя стул или половичок, плясать на углях или «смешно» дёргаться в петле. Даже кожу ни с кого не сняли.

— Ты как? — поинтересовалась Присси, наливая Тасите вино.

— У них всегда так?

— Они бывают серьёзны. На военных совещаниях, в бою, а так… Ну, да, так почти всегда. Цемфелада хоть и богиня, но по сути почти ребёнок. Тебе такая обстановка не нравится?

— Наоборот, очень нравится. Они совершенно открыты.

— Да, приятные люди. Мне они тоже нравятся. Поднимай бокал, за тебя!

— За меня?

— Да, теперь ты слуга самой богини солнца, поздравляю!

Утром отправились к барону Клитусу. Барон Ницодем, второй заговорщик, жил дальше и Сидон решил действовать по порядку, не разделяя группу. Решение оказалось верным. Ницодем уже неделю гостил у Клитуса. Каждый день два негодяя обсуждали кому и сколько деревень достанется после реализации плана графа Тертиса. В селе решили оставить только Глоса, некроманта охранять, остальным было интересно посмотреть на местных баронов.

Дом Клитуса представлял из себя прямоугольное каменное двухэтажное здание с квадратной башней в торце. Судя по всему, она должна была выполнять роль цитадели, в случае нападения. Никаких стен, рвов и прочих средневековых укреплений и в помине не было. За’Хар сомневался, что в этой башне можно от кого-то отбиться. Разве что от десятка крестьян.

Сам дом и двор выглядели неухоженными, как если бы здесь проживали не постоянно, а наездами. Там, где должен был быть небольшой садик, лежала крупная свинья с полудюжиной поросят, а сам двор пестрел бурьяном, коровьими лепёшками и лошадиными кучками, между которых прохаживались куры.