Гневная любовь (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 47

— Конечно! — весело хмыкнула мудрица, — До Агабахабары на быстром хорошем корабле от ближайшей точки ближайшего континента — месяц пути!

А потом им придётся месяц обратно. Куда-нибудь. Без жратвы. Да, я злобная и мстительная скотина. Только вот это ни разу не решает наши текущие проблемы!

Манулотавр, наш дипломат, министр и вообще светоч ума был… вне зоны покрытия сети. Он обожрался и напился до такой степени, что просто свернулся огромным меховым клубком возле здоровенного таза с недоеденным мясом сома, стоящего на трех могучих пеньках. На раздражители Зауррморрхаввн не реагировал, даже когда раздраженный Картавр поволок от его бессовестной туши недоеденный продукт.

— Алло, госпожа Сатарис? — вновь взялся я за магикон, — Простите, что отрываю вас от дел, но у нас ситуация…

Князя Тьмы новости не порадовали. Категорически не порадовали. Ругалась она сильно, с чувством, но довольно тактично, хотя звон битой посуды был слышен довольно-таки хорошо. Отведя душу, Сатарис глубоко и тяжело вздохнула, а затем… велела нам возвращаться. Попутно сказав, что миссию нам зачитывает в полном объёме, потому как надеется на дальнейшее сотрудничество. Правда, перед тем как сказать такие приятные слуху вещи, она долго секретничала с жабой-Генералом, видимо, выясняя, насколько велика наша доля вины в произошедшем фиаско. А вот страшную мстю бывшему императору горячо одобрила.

Так что в итоге…

— Народ, гуляем! — радостно провозгласил я, воздымая чарку с вкусным алкоголем, — Мы справились! Зовите Мимику и Матильду, будем пить, не отходя от кассы!

И мы снова сели за стол, только теперь по-хорошему, правильно — то есть, вместе с грайвенами. Понеслись тосты, полилось вино, пиво и местный шмурдяк, хорошо забирающий под храп манулотавра. Картавра, переживающего за огромный облом, пришлось экстренно напаивать, чему гигантская жаба категорически не сопротивлялась. Горожане вокруг также не отставали, потому как я, улучив момент, сбегал договориться с местными барменами о дополнительном снабжении праздника.

Да, так-то ситуация, конечно, паршивая. Страна разваливается, люди бегут, император предал, а мы тут пьем и улыбаемся как не в себя. Мерзенько? Просто отвратительно с точки зрения кошерного Героя, но лично для меня — просто мерзенько. Все эти крестьяне, бармены, стриптизерши и бухгалтеры ни грамма не виноваты, что их имперская феодальная система дала трещину. Они трудились, они жили, считая, что стоят на острие войны между светлыми и темными расами, а тут раз — и всё летит даже не к чертям, а просто нафиг. А бегущие с корабля крысы уносят финансы, ценности и волшебные артефакты.

Где тот, кому можно набить морду и заставить всё исправить? Нету.

Так что пил я где-то на одну четверть от радости, что это мутное и неприятное дело закончено, но на три четверти от грусти. Виновные в бардаке и разрухе разбегаются, унося в клювиках миллиарды канис, а обычные люди будут страдать. И эльфы, и гномы, и половинчики… и еще какая-нибудь невинная херня, которая просто хотела мирно жить и работать! И вот так всегда! Кто слабый, тот и крайний. Несправедливо.

— Маааач…, - пьяненькая Тами, смешно косящая своими серыми глазками, вовсю пыталась их свести на грустном мне, — Ты чтоооо… плачешь?!

— Швастстаттцев жалко! — промямлил я, неуклюже вытирая Виталиком глаза, — И… ик!… демонов!

— И нас… тоже жалко, — жалобно промяукала уже нехило нализавшаяся бардесса, вызывая от сидящей рядом суккубы удивленные суккубьи звуки, — Мы же… мы же! Ну мы же всегда! И везде! А вот тут…

— Как бы я хотела хоть чем-нибудь им помочь! — пустила слезу уложившая грудь на стол Матильда.

На этой минорной ноте все дальше и продолжилось. Манулотавр спал, жаб спал, грайвены хмуро пили, сочувственно посматривая на веселящихся горожан, моя команда со мной во главе развесили нюни, заставляя Лилит Митрагард растерянно на нас всех смотреть. Даже Саяка хлюпала, спрятав лицо под шляпу, хотя я был почти уверен, что это она там что-то пьет или жрет. Ну и я выпью, чего уж там!

Дальше всё было как в тумане. Чем дальше — тем гуще.

Сначала девчонки гурьбой насели на Лилит с криками «Тыжгенерал, придумай что-нибудь!», от чего отмазывающаяся демоница реактивно догнала большинство по качеству опьянения, затем мы утешали проснувшегося манулотавра, потом удерживали наклюкавшихся грайвенов, стремящихся утешить еще ничего не подозревающих горожан, потом пили за единство народов, рас и богов…

А вот позже…

— Товарищи! — громко воззвал пьяный в трещотку и два маракаса я к собранному песнями Мимики народу, залезая на стол. Передо мной стояло еще два стола, поставленные один на другой, от чего, в целом, с огромной натяжкой это сооружение можно было представить как трибуну, — Това-рищи! Стррррашную весть несу я вам в этот поздний и недобрый час! Внемели… вменели… слушайте же меня! Слышащий да услушает! Видящий… тоже услушает, так как ухи есть у всех!

И Остапа понесло. Сначала я рубанул правду-матку с плеча, что Диццедорн (пять минут пытался выговорить, а все скапливающийся и скапливающий народ, давным-давно уловивший весьма уважаемое им имя, терпеливо ждал) ушёл. Совсем ушёл. Даже без «до свидания». Затем, слегка протрезвев от вида трезвеющих бледных лиц, я всех обрадовал новостями, что Шварцтадду крышка. Что уже всё случилось, но этого никто не хотел, особенно Князь Тьмы, которой… И тут раз и объяснил, чего на самом деле хотели демоны от их страны. Чисто, конкретно, под приглушенный мяв закрывшего себе морду двумя руками и двумя передними лапами Зауррморрхаввна!

Надо было мне выплеснуть подсердечную горечь! Надо! Объяснить простому трудовому народу, в чем именно порылась собака и где именно корень зла, благодаря которому они теперь все в жопе! Что демоны, вот эти милейшие, адекватнейшие и разумные создания, вообще такого не хотели, а наоборот, пытались в будущее добрососедство, а сбежавшие шварцтаддские элиты… Они виноваты! Они предали, бросили, забыли! И теперь покинутые разобщенные жители столицы раздирают город на части, что в итоге перекинется на всю страну! Но это не мы! Не мы! Мы хотели как лучше!

Только вот моя попытка объясниться вскоре куда-то не туда зашла. Понял я это, правда, лишь проснувшись в палаточном лагере, над которым веяли штандарты с изображением черной полусогнутой руки, грозящей кому-то там кулаком. А вот окончательно меня, выползшего на яркий дневной свет, подкосили надписи, сделанные на палатках.

Они гласили: «На Шварцтадд!», «Мач Крайм приведет нас к победе!», «За Сатарис!».

Мама…

Интерлюдия

— Глауфрон, ты ведь не шутишь?

— Нет, владычица, не шучу.

— Точно не шутишь? Может, съел или выпил чего-то странного?

— Нет, владычица. С вашего позволения, признаюсь, что полностью в своем сознании, но и в шоке. Все в шоке, Ваше Темнейшество.

— Может быть, я сплю?

— Боюсь, что нет, Ваше Темнейшество. Не спите. Ручаюсь.

— Так, хорошо… вдох… выдох. Теперь еще раз, Глауфрон. Давай с самого начала. Ты позавчера был рядом со мной тем вечером, когда я говорила… с Героем?

— Безусловно, Ваше Темнейшество. Мы разбирали донесения с северных и западных границ, а также…

— Стоп-стоп. Тише. Тссс! Был, значит? Хорошо… хорошо. Ты слышал, как я отозвала дипломатическую миссию из Шварцтадда? Киваешь, слышал. Ты слышал, что я обещала выдать Мачу Крайму награду? Так! Я тоже себя слышала! Так какого… какого?!! Какого?!!

— Сами в полнейшем шоке, Ваше Темнейшество. Все, без исключения. Даже Эфондиадо, а он, как вам известно, нежить. И меланхолик.

Сатарис чувствовала, что впервые в жизни ничего не понимает. Совсем ничего. Полностью. Это ощущение было новым, свежим, остро щекотало всё, что можно щекотать в душе и разуме многосотлетней демонессы и бывшей богини, но тем не менее, ей категорически не нравилось! Она всерьез уверилась, что нашла подход к Герою, что разгадала причины, по которым тот противостоит всем и каждому, что поняла, как нужно обходиться с этим парнем, который вовсе не так уж и плох, как о нем пишут, говорят и орут нехорошими словами!