Светочи Тьмы - Корсакова Татьяна - Страница 5

– Я переживаю за тебя, Мира. – Дядя Митя наконец управился с сигаретой. – Это место становится слишком опасным. Уезжай.

– Не могу. – Она и сама не знала, почему не может уехать, что держит ее в Горисветово. Но что-то держало крепко-накрепко. – Но обещаю, что буду осторожна.

Он ничего не ответил, лишь легонько коснулся ее плеча.

День выдался сумасшедшим. Впрочем, чего еще было ожидать? Второе убийство за несколько дней. И пусть убитый уже далеко не ребенок, и не задушен, как остальные жертвы, а сброшен с высоты, все равно Самохин шкурой чувствовал, что эти два убийства связаны. И между собой, и с этой чертовой усадьбой.

А усадьба всего за пару часов превратилась в растревоженный улей. Самохин очень надеялся, что к ночи в школе не останется ни одного ребенка. С серийными убийствами проще разбираться, когда не нужно переживать еще и за потенциальных жертв.

Терзало его и еще кое-что. То странное вещество, что нашли на дне и на прутьях гигантской птичьей клетки. Птичья клетка на смотровой площадке башни – само по себе любопытное явление, но вот это вещество… По предварительным данным это был воск. Воск и сажа. Точнее эксперт пообещал рассказать позже. Эксперт был заинтригован точно так же, как и сам Самохин. И надо сказать, такое с ним случалось крайне редко.

– Похоже на гигантскую жаровню, – сказал эксперт, стягивая медицинские перчатки.

– Ничего себе – предварительное заключение, – хмыкнул Самохин, но в памяти зашевелилось что-то такое-этакое. Что-то из области легенд, связанных с Горисветово. Словечко какое-то все вертелось, пока не всплыло наконец на поверхность.

Светоч! Вот что это было за словечко! В этой чертовой усадьбе был культ свечей и света. Светоч из той же оперы. Рассматривать его требовалось с фигуральной точки зрения. Светоч знаний – милота и благолепие! А если рассмотреть его буквально? Если светоч – это что-то осязаемое?

– Костерок тут раскладывали, что ли? – спросил он, сдвигая шляпу на затылок и потирая лоб.

– Или собирались разложить, – сказал эксперт мрачно.

– Ты про бензин? – Самохин начал понимать, куда он клонит.

Внизу, в развалах мусорного хлама, нашли пятилитровую пластиковую бутыль с бензином. Разумеется, бутыль тут же изъяли, обработали на предмет возможных отпечатков. Тогда не предали этой находке особого значения, а теперь вот задумались.

– Не только. – Эксперт сунул перчатки в карман, осмотрелся. – Я обнаружил такие же следы на одежде, подошвах и кожных покровах трупа. В частности, на ладонях. Уверен, мы найдем его отпечатки на прутьях клетки.

– Он осматривал клетку? – предположил Самохин. – Осматривал и испачкался в сажу?

Эксперт посмотрел на него с сомнением, а потом словно окончательно что-то для себя решив, сказал, понизив голос:

– Не для протокола, а в качестве рабочей гипотезы.

– Уяснил. – Самохин кивнул.

– Потерпевшего пытались запихнуть в клетку, а он сопротивлялся. Он ухватился за прутья вот тут и тут. – Эксперт указал на следы, которые Самохин сам бы ни за что не разглядел. – И уперся ногами, пока его толкали в спину. Следы сажи есть только на носках его кроссовок. Кстати, очень дорогих кроссовок. Я к таким больше года присматриваюсь. Да вот не по карману они мне.

– Он ими вроде как тормозил? – догадался Самохин.

– Вроде как, – эксперт кивнул.

– А зачем кому-то было нужно заталкивать бедолагу в клетку?

Эксперт посмотрел на него с высокомерным превосходством.

– А вот это ты мне скажи, Петр Иванович, зачем. Это уже твоя работа.

Не то чтобы Самохин так уж любил головоломки, но вызов принял и старательно, уже другим взглядом осмотрел площадку и клетку. Его внимание привлекли два кольца. Одно приваренное к дверце клетки, а второе – к ближайшему пруту. На черной саже, покрывающей кольца, были отчетливо видны свежие царапины.

– Здесь висел замок, – сказал он, ни к кому не обращаясь. – Замок, чтобы закрыть жертву в клетке…

Он снова потер лоб. За спиной послышался тонкий перезвон проволочных ангельских крыльев. Нет, не послышался, а почудился. С некоторых пор этот звук стал для Самохина знаком того, что он на верном пути.

– Наверное, убийца рассчитывал застать жертву врасплох, но та оказала сопротивление. Завязалась борьба, в результате которой парень упал с башни.

– А представь, что у убийцы получилось запереть жертву в клетке, – сказал эксперт и поежился, то ли от холода, то ли от собственных предположений. – А вспомни, что мы нашли бензин.

– Жаровня… – сказал Самохин и сам невольно поежился.

– Жаровня, – эксперт кивнул. – Причем, древняя. Я тут в золе и воске нашел кое-что любопытное. Фрагмент кости. Больше пока ничего не скажу, но не нравится мне все это, Петр Иванович. Ох, как не нравится!

– Останки человеческие? – Волосы на загривке встали дыбом. И теперь точно не от холода, а от ужаса. – Давность преступления тоже никак не определить?

– Если оно вообще было, это преступление. – Эксперт пожал плечами, шагнул к люку и ведущей вниз лестнице, чертыхнулся. – Как же я люблю свою работу! – сказал с досадой, а потом крикнул кому-то внизу: – Вы хоть подстрахуйте меня там! Я вам не высотник-монтажник!

– Но версия рабочая? – спросил Самохин, когда он уже наполовину скрылся в люке.

– Версия любопытная, – проворчал эксперт и с раздраженным кряхтением начал спускаться по лестнице.

А Самохин подумал, что на бутылке с бензином наверняка не найдут никаких отпечатков. А еще он подумал, что очень удобно носить перчатки. Хоть латексные, хоть лайковые. И объяснение уже заготовлено, и недуг продемонстрирован в самый первый день знакомства. Ловкий малый – этот патлатый айтишник. А он, старший следователь Самохин, полный дурак! Надо было сразу же осмотреть кожу и одежду этих двоих. Особенно перчаточки. Но кто ж тогда знал? А сейчас уже поздно, сто раз можно было и помыться, и одежки постирать, и перчаточки выбросить. И девчонку притащить в башню в качестве алиби!

Тренькнул мобильный, оповещая Самохина о приходе сообщения. На его электронную почту приходили только рабочие письма, с близкими он предпочитал общаться через мессенджеры. Это был ответ на его запрос, касающийся гражданина Дмитрия Леонидовича Елагина, Мирославиного спасителя. Когда Самохин отправлял этот запрос, за спиной у него тоже едва различимо звенели проволочные ангельские крылья. Наверное, потому он почти не удивился прочитанному. В Горисветово в тугой змеиный клубок затягивались события, судьбы и люди, а ему, старшему следователю Самохину, по всей видимости, предстояло стать тем, кто клубок этот распутает. Вот такая у него нынче миссия…

Тишина в Горисветово наступила ближе к вечеру. Разъехались родители, разобрали своих чадушек. Всех, без исключения! Не избежать теперь Всеволоду Мстиславовичу скандала, позора и глумления. А ей, Мирославе, увольнения. Она не уберегла, не защитила школу, позволила слухам просочиться за пределы усадьбы. Мало того, она сама посмела стать источником этих слухов. Она нашла на территории школы мертвое тело! А мертвое тело на территории – это совсем не то, что за территорией. Это на веки вечные испорченная репутация! Кто захочет отдать свою кровиночку в заведение, в котором орудовал убийца?! Даже если убийцу поймают, никто не захочет. Потому что черную ауру не смыть дезсредствами. Потому что черная аура – это нечто одновременно эфемерное и опасное…

Шефа Мирослава нашла в своем кабинете. В своем теперь уже бывшем кабинете. Он сидел за ее бывшим столом. На столе перед ним стояла бутылка виски и до краев наполненный бокал. Виски плескался и в мутном, полном ярости и отчаяния взгляде, который он устремил на вошедшую Мирославу.

– Ты меня разочаровала. – Несмотря на выпитое, голос его звучал ровно. – Я доверил тебе самое ценное, что было у моей семьи, а ты меня так разочаровала!

Мирослава не считала, что в случившемся была ее вина, поэтому не стала оправдываться. Черную ауру не отмыть, не замаскировать. И уж тем более в Горисветово не место детям. Никогда здесь не было места детям! Ни сто лет назад, ни тринадцать, ни сейчас.