Дикарь (СИ) - Жигалов Александр - Страница 7

— Сила смерти, — произнес он тихо. — Та сила, что уходит в мир. Каждый день на алтарях умирают люди. Мы отдаем сердца Солнцу, как заповедано предками. Мы поим кровью землю. Мы съедаем тела, ибо таков обычай.

— Не самый лучший из обычаев, — сказал Верховный шепотом.

— Вот видишь, далеко не все обычаи так уж и хороши. Но речь не о том. Маги просят лишь позволить установить на жертвенных пирамидах уловители. Я видел их. Это просто драгоценные камни в шкатулках. Они будут собирать жизненную силу жертв, питая камни. А маги после станут использовать эту силу.

Верховный даже не нашелся, что сказать.

— Я читал священные книги. Мы вместе читали их. И нигде-то ни словом не сказано, что эта сила, сила уходящих жизней, нужна. Боги требуют жертв? Никто не покушается на их право. Более того, маги согласны помогать.

— С жертвоприношениями?

— С жертвами. Ты ведь сам знаешь, добывать рабов становится все сложнее. А у магов есть возможности.

— Почему бы им самим не пользоваться этими возможностями?

— Честно говоря, я не понял. Да и они не слишком желают говорить на сей счет. Полагаю, дело именно в том, кто и как приносит жертву. Но меня уверили, будто высвобождаемая энергия просто рассеивается. А стало быть, она никому-то не нужна!

— С их слов.

— Ты им не веришь?

— Трудно верить ядовитой змее.

На шее дрожала кровяная жила.

— Я знаю. Но и от змей бывает польза. Сколько болезней способен излечить яд её.

— Их нельзя пускать в храмы.

— Никто и не собирается. Они и сами не полезут.

В это Верховный не поверил. Маги и вправду подобны змеям, которые так и норовят заползти в любую, мало-мальски пригодную для жизни щель. Правда милостью богов от змей всяко польза имеется. От магов же вред один.

— Тебе надо лишь выбрать учеников, которым объяснят, как обращаться со шкатулками.

Подвергнуть юные умы искушению? Вера и без того ослабла. Все чаще слышен недовольный ропот. И даже здесь, в храме благословенного города, находятся те, кто позволяет себе усомниться в мудрости предков.

И в силе Богов.

— Для начала можно попробовать, скажем, здесь. Дабы ты лично мог убедиться в том, что вмешательство это не вызовет гнева Богов и не навредит храму.

Верховный стиснул зубы.

Император же усмехнулся.

— Я знаю тебя, друг мой. Другому кому я бы просто повелел, но ты… ты болезненно честен. И не солжешь даже тогда, когда ложь будет полезна тебе. И поэтому я говорю с тобой. И поэтому объясняю, ибо мне важно, чтобы ты понял, сколь необходимы они нам. А мы им. Из этого может получиться что-то да интересное.

Император опустился на ложе.

— Тебе принесут шкатулку. Поставь её на расстоянии не более двух десятков шагов от алтаря. Лучше поближе, но тут уж сам решай. Пошли её нам после утренней молитвы.

— Да будет так.

— Будет, — сказал Император, потрепав по загривку собаку. — Несомненно. И еще. Ты нужен нам. А потому помимо шкатулки с каменьями тебе поднесут особую мазь. Она избавит твои суставы от болей.

— Я не нуждаюсь в их подачках.

— Это дар. Негоже отвергать дары. Если пожелаешь, испытай её на ком-нибудь. И увидишь, что змеи — до крайности полезные создания.

Глава 4

Ульграх-младший устроился в низком кресле, обитом красным бархатом. Он закинул ногу за ногу, взял в руки бокал, сквозь который теперь разглядывал Мастера. И под взглядом этим тому было до крайности неудобно. Собственный кабинет, создаваемый с немалою любовью, показался вдруг чрезмерно помпезным.

Оглушающе огромным.

Пустым.

— Я бы хотел, — Ульграх первым начал разговор, что было в корне неправильно. — Учиться у вас, Мастер.

— У… меня? — услышанное не столько поразило, сколько испугало.

Что ему на самом деле надо?

Учиться?

Мастер в это не поверил. Чтобы Ульграх и пошел к «новоделу»? Такого не было отродясь. И не будет. А значит, есть у этого наглеца план.

Или не у него?

— Понимаю, что это кажется не совсем правильным. Противоречащим традициям. Поверьте, поначалу и мой отец тоже не проявил должного понимания, когда я сказал ему о том, чего хочу. Но после признал за мной право выбирать свой путь.

Ульграх наклонил бокал, позволив темному вину — отнюдь не лучшему, но вполне пристойному — добраться до самого края.

— Я лишь третий сын. Мои братья давно взяли себе жен. Жены одарили их наследниками. А потому род наш можно считать крепким.

— Рад слышать это, — сказал Мастер без особой радости.

— Несомненно. Однако, что касается меня, то я лишний. Семейное дело отойдет старшему брату. Никсар станет ему верным помощником. Он отличный мастер. Выдающийся.

Ульграх притворно вздохнул.

— Я никогда не стану ни хорошим управленцем, ни отличным артефактором. Просто не лежит душа.

— А к големам лежит?

— Тоже не особо. К тем, которые обыкновенны. А вот в работе с живой плотью вам нет равных. К несчастью.

— Почему?

— Вы ступили на тонкий лед, мастер. Так говорил мой наставник. Он был родом из севера и рассказывал странные вещи о воде. Позже мы получили лед в лаборатории. Он и вправду хрупкий. Кое-кто в Совете считает, что ваша деятельность противозаконна.

— Я блюду закон, — проворчал Мастер, чувствуя, как холодеют руки. — Я не работаю со свободными людьми.

— Но работаете с людьми. И не только. В целом вы, полагаю, используете разумных существ. И это нарушает Кодекс Ахара. Если помните, то в первой его редакции магам запрещалось каким-либо образом изменять разумных.

— Разве? Разумных? Или свободных? Я тоже читал Кодекс.

Ульграх лизнул вино.

Именно лизнул. Тонкий бледный язык его коснулся темной жижи, чтобы убраться в рот.

— Не сам. Или вы знаете язык Древних? Сомневаюсь. Никто его не знает в той мере, чтобы сказать с уверенностью, будто понимает все написанное. У вас, вероятно, имеется принятый Советом Список. А он являет собой перевод. И не просто перевод, но адаптированный, измененный под наши нужды. Если же обратиться к первым толкованиям, то в половине случаев данный пункт указывает именно на «разумных». И это логично.

Ульграх отставил бока.

— В Совете давно уже назревает недовольство. Маги превратились в тех, кто не ищет истины, не пытается раскрыть секреты мироздания, не улучшает мир, как сие было заповедано, но лишь производит товары. Наши мастерские клепают артефакты и големов, а взамен получают золото. Но… — мальчишка погладил подлокотник. — События последних лет заставляют думать, что дальше так продолжаться не может. Вряд ли вы заметили, но силы стало меньше. Источник уходит.

Мастер заставил себя сидеть, хотя от слов этих сердце в груди бешено заколотилось.

Источник?

Неиссякаемый, вечный источник силы, уходит?

— Процесс небыстрый, скорее уж речь идет в целом о тенденции. Отец сказал, что за прошедшие две сотни лет Источник утратил четверть своей исходной силы. А чем дальше, тем сильнее будет убывание.

— И как это… связано.

Услышанное не умещалось в голове.

Никак.

Их ведь учили, что Источник существовал столько, сколько и сам мир.

— Прямо. Речь идет о глобальных флуктуациях энергии. Отец полагает, что причина обмеления — слишком интенсивное использование силы Источника. Но в то же время он уверен, что наш Источник — не единственный.

Мастер потер шею, которая вновь зачесалась. Сильно так. Напоминая о былых почти забывшихся временах, когда он и не думал, что однажды станет Мастером.

Не выдержав зуда, Мастер сунул руку под воротник и поскреб раскаленную кожу.

— Вы ведь слышали о башне Звездочета?

Ульграх вежливо отвернулся.

— Слышал, — коротко ответил Мастер. — Правда, полагал её вымыслом.

— Отнюдь. Она существовала. Последний осколок искусства Древних. Удивительный в своей сложности механизм, повторить который не вышло, хотя многие пытались. Даже не повторить, но понять, чем эта башня являлась. Что представляла собой.