Дворецкий для попаданки (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна - Страница 15

Сука!

Ну вот почему мне так не везёт по жизни?

На плечо легла рука, и я аж подскочила от неожиданности. Хорошо хоть — не завизжала, настолько нервы были на пределе!

Обернувшись, укорила, держась за сердце:

— Нокс, вы меня убьёте когда-нибудь!

Он смотрел несколько иронично, но руку убрал и склонил голову:

— Экипаж готов и ждёт вас у крыльца.

— А мисс Брайтон?

— Заканчивает завтрак.

— Превосходно.

Я встала, сложив письма обратно в секретер, и глянула на Нокса косо:

— Пожалуйста, прекратите подкрадываться ко мне.

— Приношу свои глубочайшие извинения, миледи. Прикажете приобрести другие туфли?

— Прикажу обозначать своё присутствие лёгким покашливанием, — ехидно ответила я ему и пошла к выходу. Да, хороший, да, умный, но блин! Не мужчина, а кот!

В холле меня встретила сияющая, как начищенный рубль, Лили. Она присела в книксене, взяв мою руку, поцеловала её:

— Миледи, благодарю вас за моё освобождение!

Я вырвала кисть, ощутив себя актрисой в какой-то пошлой пьесе, и сказала нарочито грубо:

— Не стоит, вы не были виноваты.

Сказала так только чтобы не чувствовать себя неловко. Ну что за спектакль, в самом деле?

— Я принесла вам шляпку, миледи, на улице ветрено.

Лили нахлобучила мне на причёску что-то страшное — из бархата, лент и цветов. Объёмная шляпка прибавила веса, и мне пришлось балансировать, чтобы держать голову прямо, пока камеристка прикалывала булавками края шляпки. Потом на меня напялили что-то вроде пальто или манто в виде накидки с прорезями для рук. Носить его оказалось страшно неудобно, но оно было очень тёплым.

— Перчатки, миледи.

Я готова была прибить Лили или хотя бы вернуть её в тюрьму. Зачем так одеваться, на улице весна! Но камеристка была неумолима.

Штош.

На улице нас встретил Клаус, который до этого подлизывался к левой лошади из экипажа. Правая трясла башкой и угрожающе ржала. Левая оказалась спокойнее и позволила себя обнюхивать. При виде меня лабрадор прискакал и хотел было прыгнуть лапами на грудь, но я вовремя скомандовала:

— Фу! Клаус, сидеть!

На крыльце показался Нокс, и я попросила его:

— Придержите собаку, я не хочу, чтобы он за нами побежал.

Клауса было жалко. Я никогда раньше не гуляла без него. Но в этом мире я не была уверена, что собаку без поводка воспримут как надо. Пёс смотрел на меня жалобно, но я не собиралась сдаваться, хотя и очень хотелось. Отвернувшись, я крикнула Ноксу:

— Держите крепче! И дайте вкусняшек, когда мы отъедем.

— Я не очень понимаю вас, миледи.

— Сыр! Сыр маленькими кусочками! Клаус родину продаст за сыр!

— Я понял.

Смех Нокса обрадовал меня. Он понял. А я улыбнулась, но так, чтобы никто не заметил.

— Трогай, — велела Лили кучеру, когда мы уселись в экипаж. А я спросила:

— Мы едем в банк?

— Да, миледи. Уирчский банк расположен в центре, а если вы желаете прогуляться…

— Посмотрим.

Коляска выехала за пределы лужайки, и я наконец увидела окрестности Уирчистер-холла. Зелёные холмы, выложенная камнем дорога, вьющаяся между деревьев, низкие ограды, за которыми паслись стада грязных лохматых овец. Всё это выглядело настолько нереальным, что я даже зажмурилась несколько раз, крепко держась за край экипажа, чтобы не свалиться.

Да, только ради этого вида надо было побывать в другом мире…

Лошади цокали копытами по булыжникам, колёса поскрипывали в такт, я качалась, будто на облачке, и тут, конечно же, Лили вмешалась, чтобы всё испортить:

— Миледи, простите, что спрашиваю, но я видела столичных полисменов на дороге, они возвращались из Уирчистер-холла… Неужели поймали Фалкинса и вернули вам артефакты?

Я вздохнула:

— Эх, если бы… Нет, Лили, они приезжали арестовать меня.

Камеристка вскрикнула, прижав ладонь ко рту, и взглянула на меня огромными глазами, потом спросила:

— Неужели они догадались?

— Догадались о чём?

— О, миледи, я вас не выдам! Да и не знаю я ничего, не видела и не слышала, ничего-ничего!

С минуту я молча смотрела на неё, и Лили смутилась, принялась обмахиваться рукой. А я не поняла. То есть, она в курсе убийства, но не выдаст меня? Или подозревает, но конкретно ничего не может сказать? Причём сказано всё было так настойчиво и таким деланно-преданным тоном, что я немедленно усомнилась в честности моей компаньонки.

Ну да ладно.

Пока у меня есть время, чтобы обдумать стратегию защиты на суде.

— А вот и Уирч, миледи!

Я взглянула на окрестности уже осмысленным взглядом. Каменные домики, поросшие мхом и кое-где виноградной лозой, аккуратные, чисто вымытые ступени крылец, листья на деревьях того нежно-зелёного цвета, который бывает только весной. Церковь — строгая, прямая, высокая. На улице не людно, почти пусто, только несколько собак лежат в тени забора да парочка женщин несёт то ли покупки, то ли бельё в стирку. Одеты горожанки скромно, мешковато. Вместо шляпок на головах тёмные чепцы с оборками. Занимательная у них тут мода, ничего не скажешь.

Поклонились, когда коляска поравнялась. Я машинально кивнула в ответ и увидела краем глаза, как женщины переглянулись с удивлёнными лицами.

Я всё делаю неправильно…

Но что поделать, воспитание не убить так скоро. Надо учиться, надо. А тренироваться начну на своих слугах.

— Уирчское отделение банка находится напротив полицейского участка, — произнесла Лили, и по голосу я поняла, что это соседство ей искренне неприятно.

— Хорошо, едем туда.

Я сказала это и снова углубилась в изучение домов и домишек. Моё внимание привлекло большое унылое строение с часами на башенке, окружённое чахлым садиком. По виду — чистая тюрьма, если чугунную ограду с завитушками украсить колючей проволокой поверху. В садике гуляли девочки разных возрастов, одетые абсолютно одинаково — чёрные капоры, закрывающие пол-лица и серые плащи без рукавов с прорезями для рук. Почти, как у меня, но моя накидка смотрелась дорого и кокетливо, а эти просто выполняли своё призвание — защитить от прохлады.

— Лили, это школа? — спросила я с трепетом соцработника и получила ответ:

— Миледи, это же приют для девочек-сирот! Вы забыли? Лорд Берти ежегодно жертвовал Уирчскому приюту двести фунтов!

— Остановите экипаж, — потребовала я.

Лили поспешно шлёпнула кучера по спине ладонью, и тот натянул вожжи. Лошади встали. А я вдруг усомнилась в правильности своего порыва. Спросила у Лили неуверенно:

— То есть, мы как бы меценаты, и я имею право зайти проверить, как расходуются средства?

Так же неуверенно Лили ответила:

— Думаю, что да, миледи, но вы же никогда не…

— А теперь да.

Остановившийся на улице экипаж привлёк внимание девочек, и они сгрудились у ограды, вполголоса обсуждая лошадей и золочёные узоры на коляске. В глазах маленьких пансионерок приюта я увидела восторг. Да уж, нежданное развлечение на скучной прогулке! Интересно, как там всё внутри?

Когда-то я смотрела сериал «Джей Эйр». Мне было лет пятнадцать, и я предпочитала сидеть за компьютером. Я была толстенькой, неуклюжей, очкастой и прыщавой. А мои одноклассницы и соседки по комнате вовсю встречались с мальчиками, шушукались о том и об этом. Я была словно исключена из их жизни — ну зачем я им сдалась, вот такая уродина! Зато потом, когда мы выросли и выпустились из интерната, у меня началась настоящая интересная жизнь с учёбой в колледже, с практикой, с работой, которая вызывала только положительные эмоции. А они… Кто спился на панели, кто связался с уголовниками, кто нарожал детей.

Я встала, собираясь сойти, и Лили вздохнула с обречённостью жертвы:

— Миледи, позвольте кучеру помочь вам.

Я тоже вздохнула. Тося Семёнова спряталась в глубинах чужого тела и выпихнула наружу графиню Маргарет Берти, которая подняла подбородок и вложила перчатку в руку спрыгнувшего с козел кучера. Девочки принялись переглядываться, зашептались громче, но мне всё равно было не разобрать слов. Зато от крыльца поспешила к воротам смешная толстушка в форменном чепце и тёплой накидке, подбитой мехом. Лили сошла с коляски и скользнула вперёд меня, объявила с надменностью аристократки: