И возьми мою боль - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 59

Он вошел в лифт, крикнув охранникам, чтобы они остались. Но он сам отбирал профессионалов, и они вошли следом, чтобы подняться вместе с ним до квартиры. Несмотря на их присутствие, он снова целовался и обжимался с Ингой, также не обращавшей внимания на троих мужчин, стоявших в лифте. Это возбуждало его еще больше.

Они подошли к дверям его квартиры, и один из охранников открыл дверь. Он вошел первым и включил свет, старательно проверяя комнаты. Борис и Инга продолжали целоваться. Она бросила сумочку на диван. Охранники убедились, что в квартире никого нет, и вышли, оставив их наконец одних.

Продолжая целовать незнакомку, он стянул с нее платье, бюстгальтер. Стащил с себя брюки.

– Подожди, – шепнула она, – я сейчас приду.

И, схватив свою сумочку, прошла в ванную. Он смотрел, как мелькает ее обнаженное тело. Сумочку проверил один из его людей, а больше на ней ничего не было. И поэтому он счастливо откинулся на кровати. Борис не доверял никому, справедливо считая, что это единственная гарантия долгой жизни. Он услышал шум душа. И улыбнулся, предвкушая отличную ночь.

Она вышла из ванной в его халате. Он усмехнулся. Она босиком подошла к нему, и вдруг он увидел перед глазами дуло пистолета с глушителем. Борис удивленно посмотрел на нее.

– Я действительно спортсменка, – сказала она, – занималась биатлоном. И неплохо стреляю. А ты не профессионал, парень, ты просто трепач.

– Но как ты смогла, – это было самое главное, что его интересовало, – как ты смогла пронести сюда оружие? Они же проверяли твою сумочку.

Он даже забыл, что к его голове приставлен пистолет. Его обидели слова девушки о непрофессионализме. Как ей удалось обмануть всех и пронести оружие? Или его принесли и оставили заранее? Нет, никто не мог знать, куда он поедет. На квартиру или на дачу. Это он всегда решал сам. Тогда как? Он же помнит, что она была абсолютно голой и прошла в ванную только с сумочкой в руках. Это же невозможно!

– Я думала, ты догадаешься, – с легким презрением в голосе сказала Инга. – В тот момент, когда мой напарник два раза выстрелил в воздух и твои олухи бросились тебя охранять, я успела поменять сумочку. Это же так просто, Борис. Они были заняты тобой, и никто не смотрел на меня. А я поменяла сумочку. Ты спрашивал, чем я зарабатываю на жизнь. Вот этим, Борис, тем же, чем и ты.

Он вдруг понял, как его обманули. Как виртуозно она провела эту операцию. И, поняв это, рванулся к ней, пытаясь выбить оружие. Он всегда был человеком действия. Но было уже слишком поздно.

Раздались три сухих щелчка, и он растянулся на постели, шелковые простыни которой жадно впитывали его кровь. Он умер мгновенно, Инга не хвасталась, она была настоящей профессионалкой.

Никто не мог знать, что сообщение о двух киллерах, прибывших в Москву, было не совсем верным. На самом деле это были лишь помощники молодой женщины, которая и являлась главным исполнителем всех смертных приговоров. Во время чеченской войны она была снайпером и умела точно и метко стрелять. А еще раньше она была чемпионкой Европы по биатлону, и там тоже требовалось стрелять очень метко. Девушка посмотрела на убитого. Принесла полотенце, тщательно вытерла рукоятку пистолета, глушитель. Это был бельгийский «браунинг» небольшого размера, вполне помещавшийся в сумочке. Она оставила пистолет и глушитель на столике рядом с убитым.

Потом прошла в ванную, приняла душ, высушила волосы феном, оделась, не забыв посмотреть на себя в зеркало, и, подмигнув своему отражению, вышла из квартиры. Внизу, на первом этаже, охранники проводили ее восхищенными взглядами. Она вышла из дома, села в уже ожидавший ее автомобиль и коротко сказала:

– Он готов.

Глава тридцать вторая

После того как из автомобиля вышел Кязим, с которым она беседовала еще вчера и который так подло ее предал, она уже никому не верила. Получалось, что и Слава Стольников предатель. Значит, в этом мире никому нельзя верить. Она застыла на одно мгновение, решая, что ей делать, а затем побежала. Но тут произошло неожиданное. За спиной Стольникова затормозила еще одна машина. Ирада узнала вышедших из нее людей. Один из них был тот самый негодяй, который вчера толкнул ее на асфальт и убил офицера милиции. И именно он первым выхватил пистолет, чтобы выстрелить в спину Стольникова. Тот, почувствовав опасность за спиной, а может, просто уловив нечто во взгляде девушки, успел обернуться и выстрелить первым.

Потом начался кошмар. Ей казалось, что выстрелы и убийства никогда не кончатся. Они стреляли друг в друга, и самым непонятным и страшным был тот миг, когда Кязим вдруг выхватил пистолет и выстрелил в Стольникова. Тот выронил оружие и, схватившись за руку, упал на землю. Видимо, выстрел был неожиданным и болезненным, а падал он автоматически, чтобы увернуться от следующих выстрелов. Это было чисто рефлекторное движение на уровне подсознания.

И когда Кязим повернулся к ней, она поняла, что не сможет убежать, не сможет скрыться от наведенного на нее оружия. И замерла, подставляя себя под его пулю. Он заколебался на одно мгновение. Каким бы закоренелым негодяем он ни был, убить дочь своего земляка, своего родича было и для него невыносимо трудно. Но он все-таки решился. Иначе Ирада могла его выдать. Речь шла о его собственной судьбе. И в этот момент раздался крик Стольникова:

– Ложись! – кричал он ей изо всех сил. – Падай на землю!

Она по-прежнему ничего не понимала. А Кязим был уже готов стрелять. Но он упустил драгоценные мгновения. И в тот момент, когда он окончательно решился, Стольников закричал, уже обращаясь к нему:

– Стой, стой, сукин сын!

Ирада видела, как Кязим выстрелил и Стольников снова упал. Теперь она не сомневалась, что он убит. Она побежала в сторону автобусной стоянки. Вокруг мчались прохожие, напуганные стрельбой. Со стороны станции метро спешили сотрудники милиции. Но Кязим успел сесть в машину и уехать. Видя, как он отъезжает, она набралась храбрости и снова сделала несколько шагов к машине Стольникова. Она видела, как к лежавшему около автомобиля Стольникову подбежали милиционеры и наставили на него свои пистолеты. Значит, он жив. Она замерла, боясь в это поверить. И увидела, что он поднял голову и что-то сказал милиционерам. Значит, все-таки жив, обрадованно подумала она. Значит, его не убили.

Но подойти ближе она так и не решилась. Она видела, как Стольникова увезли в милицейском автомобиле. Он был весь в крови, но милиционеры, ругаясь, все-таки втолкнули его на заднее сиденье. Они, видимо, считали, что он такой же бандит, как и все остальные, и с ним не нужно особенно церемониться. Когда все разъехались, она подошла ближе, прислушиваясь к разговорам случайных свидетелей, гадавших, из-за чего могла случиться такая стрельба в городе.

Но долго находиться здесь было невозможно, так как стали подъезжать новые автомобили с сотрудниками милиции. Ирада решила, что ей лучше не оставаться здесь, так как кто-то мог вспомнить, что перестрелка началась из-за девушки. Опять вставала проблема: куда ей идти и что делать? Шел уже третий день ее пребывания в Москве.

Но теперь ей было почему-то легче. Она смогла выстоять эти три дня. Смогла продержаться, не имея денег, без знакомых. Она чувствовала даже некоторую гордость. Теперь она знала, что в этом городе у нее есть друг, рискнувший ради нее своей жизнью. Теперь она знала, что Слава Стольников стал вторым человеком, подставившим из-за нее себя под пули. Первой была Светлана Михайловна, погибшая на даче, но не пропустившая к ней бандитов. И теперь Ирада уже не так боялась этого города и его людей. А встречи с врачом, который отвез ее на свою дачу, со стариком ювелиром, который оставил ее у себя дома, со студентом, который помог ей просто так и имени которого она даже не узнала, даже с художником, который хоть и приставал к ней, но делал это скорее в силу собственных привычек, чем из желания обидеть, еще больше укрепили ее уверенность в себе.