И возьми мою боль - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 53

– Он стрелял в меня два раза. И он хотел убить Ираду, – устало сообщил Стольников.

– Ах, сын шакала, – скрипнул зубами Джафар, – значит, это все он делал? – Джафар волновался так, что, казалось, трещат его нервы. – Значит, он нас все время предавал.

– Где мобильный телефон Исмаила Махмудбекова? – спросил стоявший в стороне Цапов.

Джафар недоверчиво взглянул на него, но ничего не ответил.

– Скажи где, – попросил тот.

– Я отдал его этому змею. Он у меня его вчера попросил, – признался Джафар. – Если бы я знал! Если бы я знал, то удавил бы его своими руками. Он опозорил такой род, таких людей. Его собственные братья перережут ему горло, узнав о его предательстве. Ах, Слава, как такое могло случиться?

– Мало ли как, – мрачно ответил Стольников, – могли купить, могли пригрозить. Хотя я думаю, что скорее всего купили. Он ведь в казино любил играть. А когда начинаешь увлекаться этой заразой – остановиться трудно. Можно и мать родную продать, лишь бы деньги на кон поставить. Может быть, его там и купили. Я ему много раз говорил, чтобы он не ездил в казино. Но он меня не слушал.

– Мы его найдем, Слава, из-под земли выкопаем. Какое счастье, что он еще не был женат и его сын не будет опозорен из-за такого отца. И его жена не будет прятаться от людей, узнав о бесчестье своего мужа. Но его мать и отец живы. Что скажет его отец, узнав о том, что сын изменил своим друзьям, предал своих товарищей? Он ведь из такого рода, – с болью причитал Джафар.

– И тем не менее это он, – упрямо сказал Стольников.

– Помнишь, я тебе рассказывал про то, как в горах встретились на тесной тропинке два кровника. И у них был один кинжал на двоих.

– Помню, конечно. Романтическая история.

– Это не история, Слава, – прижал руки к сердцу Джафар, – это правда. У нас в горах все знают, что это правда. Мать Кязима из рода Мусаевых. Теперь ты понимаешь, какие семьи он опозорил. И нет ему места на этой земле.

Стольников посмотрел на Цапова.

– Я тебе потом расскажу эту легенду. Она как раз характеризует их характер. Поэтому для них так важны розыски девушки. Честь женщины из их рода – это честь всего рода. И если с ней что-нибудь случится, Костя, весь тейп будет мстить ее убийцам. Они не остановятся ни перед чем.

– Мне от этого не легче, – признался Цапов, – мне нужно найти девушку, хотя бы потому, что это предотвратит большую войну между ними. Как ты думаешь, куда она могла подеваться?

– Теперь не знаю. Но она наверняка видела, как в меня стреляли. И теперь она знает, что в городе есть один человек, который не предаст ее. Ты представляешь, что она испытала за эти дни и ночи? Семнадцатилетняя девушка все время сталкивается то с благородством, то с кровью, то с предательством. Я не удивлюсь, если психика у нее будет сильно нарушена.

– Мы там прочесываем весь район, ищем, – нахмурился подполковник, – может, нам удастся ее найти сегодня до наступления вечера.

– Хорошо бы, – попытался встать Стольников, но, поморщившись, откинулся на подушку. – Черт бы меня побрал! Так все не вовремя. Я бы сам пошел искать ее. Она мне доверяет.

– Ты уже свое отыскал, – строго заметил Цапов, – сейчас оформят документы и тебя переведут в больницу. Врачи говорят, тебе нужен покой. Как минимум две недели. Тебе еще повезло. Все могло оказаться гораздо хуже.

– Лежи, лежи, дорогой, – кивнул Джафар, – мы сами все сделаем, всех найдем.

– Как все это глупо, – пробормотал в очередной раз Стольников, закрыв глаза.

И в этот момент зазвонил мобильный телефон Цапова. Он вытащил аппарат.

Очевидно, ему сообщили нечто важное, если он сразу окаменел, губы сжались в одну ровную полосу, глаза сделались как щелочки.

– Понял, – сказал он, – когда это случилось?

Стольников тоже понял, что произошло что-то экстраординарное, и, опираясь на левую руку, попытался подняться. Джафар бросал на него и на подполковника тревожные взгляды.

– А где были наши люди? – ледяным тоном спросил Цапов и, выслушав ответ, коротко сказал: – Хорошо, я сейчас приеду.

Он убрал телефон, посмотрел на Стольникова и на Джафара.

– Ты был прав, Слава, – кивнул подполковник, – война уже началась.

– Что случилось? – Стольникову трудно было держаться на левой руке.

– Только что в палате реанимации убит Исмаил Махмудбеков. Кто-то выстрелил с улицы из гранатомета. Граната разорвалась в палате. Несколько человек получили легкие ранения. Ну а в палате, сам понимаешь... Его разнесло на куски.

– Нет! – выкрикнул потрясенный Джафар.

Стольников сделал мучительное усилие, перебросил ноги на пол, попытался подняться.

– Я поеду с тобой, – упрямо сказал он.

– Ты с ума сошел, – разозлился Цапов, – хочешь себя совсем доконать? Ты ранен. И, как я подозреваю, с этого момента ты остался без работы. Его младший брат вряд ли захочет продлить контракт с начальником охраны погибшего брата. Сейчас принесут документы, и ты поедешь в больницу.

– Я поеду с тобой, – закрыл глаза Стольников. У него кружилась голова. – Я поеду с тобой.

И, видя, что убедить своего собеседника ему не удается, он тихо добавил:

– Пойми, Костя, это единственное, что я еще могу сделать.

Они шли по горной тропе, еще не ощущая присутствия друг друга. В этих местах можно было передвигаться, только соблюдая крайнюю осторожность. Лошадей приходилось оставлять внизу в долине. И стараться не кричать во время подъема и не стрелять, так как это могло вызвать мощный камнепад, столь часто случавшийся на этом склоне горы. Это место старались обходить, чтобы не оказаться на этой тропинке, где громкий крик, казалось, вызывал злых духов. Но старики уверяли, что раньше так не было. Раньше еще можно было ходить по этой тропе. Однако, после того как горы однажды сильно задрожали и произошло небывалое для этих мест землетрясение, в горах что-то сдвинулось с места. И теперь каждый, кто проходил по этой тропинке, знал, что сам дьявол ждет наверху его крика. И старался не шуметь.

Они продолжали сходиться, еще не подозревая, что через несколько мгновений увидят друг друга. Роды Мусаевых и Кудуговых давно и страшно враждовали друг с другом. Уже больше тридцати лет тянулась кровная вражда между представителями обоих многочисленных родов. У каждого клана имелись свои союзники и свои друзья. В кровной вражде не может быть перемирия. Не может быть прощения. Здесь действуют свои жесткие и жестокие законы. Кровник может получить удовлетворение только кровью. За убитого отца у Мусаевых убивали отца у Кудуговых. За убитого дядю убивали другого дядю. За сына стреляли в сына врагов. Месть была неотвратимой и кровавой. И с этим, похоже, смирились все представители обоих родов, зная, что на этой земле нет места, где можно было бы укрыться от мести своих кровников. Вражда не затихала ни на минуту, а маленькое кладбище в горах вбирало в свои чрева все новые и новые жертвы.

Они были уже совсем рядом, еще не зная, что именно увидят за поворотом. Приходилось следить за тропинкой. Слева была пропасть. Справа та самая гора, пройти мимо которой нужно было молча, стараясь не шуметь, чтобы не вызвать очередного камнепада. Они оба выросли в горах. И оба знали, как опасны камнепады именно в этих местах.

Они сделали еще несколько шагов и оказались лицом к лицу. Казбек Мусаев остановился, сурово сжав зубы. Сулейман Кудугов мрачно кивнул кровнику.

– Вот и встретились, – сказал он, глядя в глаза врагу.

Оба понимали, что на узкой горной тропе им не разойтись. И оба знали, что стрелять невозможно. Любой выстрел вызовет не просто камнепад, который сметет обоих. Камни вдобавок перекроют единственную в этих местах горную тропу, на расчистку которой у их земляков может уйти не одна неделя. Но оба кровника знали, что не смогут просто так разойтись, ибо обычай требовал, чтобы при встрече они сделали то, что должен сделать настоящий мужчина. Оба смотрели друг другу в глаза и молчали. Они были горцы и знали все обычаи. Ружья, висевшие у них за плечами, были бесполезными хлопушками. Или, наоборот, орудиями самоубийства. Стрелять было невозможно.