Акула пера в СССР (СИ) - Капба Евгений Адгурович - Страница 25

В углу какой-то крупнотелый дед пытался отломать голову таранке, состроив зверскую рожу и выпуская огромные клубы дыма из самокрутки. Недалеко от входа компания работяг цедила пиво из стеклянных бокалов и жевала котлеты в тесте, одновременно ковыряясь в жареной мойве.

Сапун решительно двинул к прилавку:

— Два "Дубровицких" и таранку, вон ту, со спинкой пожирнее. Гера, будешь таранку?

— Не-е-е, я есть хочу. Два беляша и что это у вас? Жареный горох? О-о-о-о, дайте.

Про жареный горох мне еще батя рассказывал. Не Герин — мой. Вместе с поллитром пива бонусом шла камса — мелкая, соленая, из бочки. Были те, кто предпочитал другую закусь — но камса была халявной, а потому мало кто отказывался. Сапун взял себе горсть рыбешек, прямо на бумаге, несмотря на то, что имел виды на таранку. А я не стал — будут потом пальцы рыбой вонять до второго пришествия!

Устроившись за одним из столиков, мы звякнули краешками бокалов друг о друга и присосались к пиву. Господи ты Боже мой, я скучал по этому вкусу! Мне как раз исполнилось восемнадцать, когда Дубровицкий пивоваренный завод выкупил "Хайнекен", обещая золотые горы и небывалый рост качества. "Дубровицкое" и "Днепровское" и без того пользовались в народе доброй славой, а у дубровчан и вовсе считалось дурным тоном и отсутствием всякого соображения — пить привозную жижу из алюминиевых банок и пластиковых "торпед", когда наш, местный пенный напиток — лучший в мире! Стоит ли говорить о том, что завод наш "Хайнекен" прикрыл, и "Дубровицкое" стали разливать в Бобруйске, из одной бочки с сомнительным "Бобровым". Приватизацию потом взяли под цепкий контроль, но завод заново так и не открылся. Так что попить настоящего дубровицкого пива мне удалось всего раз пять — и вот теперь, в прошлом, можно было наверстать упущенное.

— Гера, — Тимох вопросительно посмотрел на меня. — Ты же нашел бункер? Ты же говорил, что дело верное, нужно только карты посмотреть. Говорил — съездишь в Москву, подгонишь схему с немецкими укреплениями у Гончаровки. Дальше мы уж сами… А теперь — стал сливаться! А меня уже спрашивают о том, о сём…

Ай да Гера, ай да сукин сын! Сам-то Белозор черным копательством не промышлял, червь архивный, а вот шпане местной информацию, добытую путем перелопачивания картонных папок и желтых страниц — сливал. Я знал, о чем идет речь — у Гончаровки был бой за брод через реку Брагинка, крохотный эпизод грандиозной Битвы за Днепр. И читал я об этом как раз из статей Германа, чтоб его, Викторовича! Небось со свойственной ему осторожностью он не зарился на места крупных сражений — тот же Лоев или Комарин, а разыскивал сведения о затерянных деревушках и урочищах, ставших местами схваток. А потом шел по цепочке, выясняя уровень укрепленности, воинские части, которые там стояли и другое, всякое-разное, сулящее немалые материальные ценности. Уверен — за эсэсовский кинжал или казацкую шашку и сейчас коллекционеры готовы отдать дикие деньги. А ведь были и вещи самые обычные: радио, патефоны, телефонные аппараты, бинокли, фляжки — что угодно! Если не зацикливаться на огнестрельном оружии — можно было развернуться неплохо и довольно безопасно. А что касается мин и снарядов, так ребятосики — народ безбашенный. Пока товарищу ногу не оторвет — ничегошеньки не осознают… К тому же Тимох наверняка имел выход на людей посерьезнее.

— Знаешь, что у меня в сумке? — злодейски улыбнулся я.

— Что-то тяжеленное! — подался вперед Сапун.

— Детали для металлоискателя, Тима.

— …ный в рот! — восхитился Тимоха. — Гера, это ж… Это ж мы ж теперь же… Ого-го! И эти, смычковские, нам теперь не конкуренция. А! О! Гера! Это что, получается, ты их с тем полканом…..ный в рот!

На него было смотреть и смешно, и грустно. А я подумал, что мне охренительно повезло. В голове этого молодого лиходея всё сложилось: я теперь был божеством, а он — передо мной со всех сторон виноватым. А что еще он мог подумать? Смычковские браконьеры, оказывается, тоже грешили копательством — но как раз занимались в основном огнестрелом. Отсюда и схрон с "Максимом" и прочим смертоубийственным добром. Куда они гнали товар — понятия не имею, но на такие штуки желающих всегда найдется вагон и маленькая тележка. А я при помощи милиции от них избавился — всерьез и надолго. И у Сапуна теперь были развязаны руки! А еще металлоискатель — это ведь совсем другой уровень!

Ишь, какой я молодец весь получаюсь самым неожиданным образом, аж страшно!

— Тихо мне тут! — шикнул я. — Чтоб и не рыпались даже, придержи своих архаровцев. В поле — ни ногой! Ясно?

Оставалось понять, как мне из этого всего выпутаться и не присесть всерьез и надолго. Потому — лучшим выходом было пока тормозить его энтузиазм. Чем дольше — тем лучше.

— Да я ж не дурак, понимаю. Терпение нужно!

— А ребятосики твои? Они в курсе сути дела?

— Не-е-е-е! Туебни они, думают, ты мне за карточный долг торчал. Как и договаривались — подгоны твои только я знаю! Хе-хе, прикинь, действительно считают, что приди в лес, найди, где старые окопы, ткни лопатой — и ка-а-ак попрет! Ёлупни настоящие, смекаешь?

— Вот теперь тебя хвалю я, вот теперь тебя люблю я! — пропел я на манер Мойдодыра.

Это действительно было хорошей новостью. Тимох болтать не станет, парень с понятием. Может, и выкручусь еще.

Со склада прикатили свежую бочку пива — деревянную, с металлическими ободами- и народ, которого стало заметно больше, тут же кинулся к прилавку.

— Это чего они? — удивился я.

— Как это — чего? В новой бочке пиво разбавить еще не успели! Так что — еще по одной?

Я чуть было не согласился. Но вдруг случилось нечто непредвиденное: послышался знакомый энергичный говорок Юрия Анатольича! Глянув в сторону большого, чуть ли не во всю стену, окна я, как говорят белорусы, "чуць не страциу прытомнасць" — короче, приобрел бледный вид и легкое головокружение. Анатольич вел в "Белый Аист" шефа! Вот ведь проходимцы старые!

— … новую бочку должны прикатить! — как раз вещал бывший прапор.

Прапоров бывших не бывает. Иначе — откуда такая чуйка на это дело? Ну какого черта им не пойти в ту же "Волну", или "Полесье"? Да даже в "Юбилейном" рядом с редакцией можно было пивка бахнуть! Не-ет, новая бочка — значит надо в "Белый Аист"!

— Пора мне, Тима! Всего доброго, свидимся! — поручкался я с удивленным Сапуном и стремительным домкратом рванул в сторону туалета, подхватив сумку с деталями.

Это был мой единственный шанс. Что дозволено Юпитеру, как известно, нас парить не должно, а вот застав в злачном месте меня, товарищ Рубан мог вполне закономерно задаться вопросом: не попутал ли берега товарищ Белозор?

На первый взгляд — ответ очевиден. Но если копнуть глубже, то сейчас уже было три часа дня, и, прежде чем идти на рандеву с Федосом, я полдня бродил вдоль ж/д путей с бригадой обходчиков и беседовал с ними на предмет улучшения условия труда и быта на нашей, дубровицкой дистанции пути. Ну, и в целом — о надеждах и чаяних молодого поколения железнодорожников — бригада-то была сплошь комсомольская! Так что беляши с жареным горохом и пиво засчитывались у меня вместо обеда. Личные дела и работу я не мешал — это правило такое. Сначала дело, необходимое для физического выживания тушки реципиента, а потом уже — великие планы и глобальные свершения. Но поди расскажи это быстро закипающему начальству? Даже если я покажу Сергею Игоревичу исчерканный заметками блокнот — ни разу не поможет. Буду четвертован, выпотрошен и оставлен на съедение привокзальным собакам.

Скрывшись в туалете, я пропустил шефа и водителя мимо, подглядывая за ними сквозь крохотную щелочку. Улучив момент, шмыгнул к входной двери, и успел заметить заговорщицкий и одобрительный взгляд Анатольича. Этот жук мне даже подмигнул и принялся тыкать пальцем в какие-то закуски на витрине, отвлекая внимание шефа.