Солги обо мне (СИ) - Субботина Айя - Страница 128

За сегодня это второй непонятный звоночек, на который я обращаю внимание. Я не большой романтик - точнее, вообще ни хрена не романтик - но все равно как-то иначе представляю себе мужика, который собирается спасать отношения и налаживать контакт с любимой женщиной. Сейчас он как раз очень похож на того Олега, которого я хорошо знаю: циничного, холодного и трезвомыслящего. У которого всегда есть какой-то запасной план, в котором предусмотрены все способы достижения цели. И я бы даже сказал, что начинать он собирается с самых радикальных, читай - грязных.

— Может, не стоит? - рискую вставить свое мнение, хоть Олег о нем и не спрашивал.

Он молча и снова на удивление трезво фокусирует на мне взгляд. Смотри так долго, что даже мне, привыкшему к дулу в упор, на секунду становится не по себе. Если бы Олег только что не «представил» мне в лоб любовника Веры, я бы точно решил, что на самом деле эту «роль» он отвел мне. Приходится напомнить себе, что все эти мысли не от реального положения вещей, а потому что глубоко внутри меня продолжает загрызать совесть и страх быть пойманным. Не тот страх, который про мордобой и чисто мужское выяснение отношений, а страх стать огромным вонючим куском говна, страх стать мудаком, предавшим дружбу ради женщины.

Даже если Планетка, кажется, стоила бы этого.

— Считаешь, нужно дать ей просто так уйти? - медленно, уже не путаясь в словах, переспрашивает Олег. - Типа, сделать широкий благородный жест и отпустить? Как там? «Будь счастлива, дорогая, даже если не со мной?»

— Не перекручивай.

— А ты не неси хуйню, - огрызается Олег. - Я к тебе пришел как к лучшему другу, а не затем, чтобы выслушивать разную сопливую мораль.

— Извини, что я стал пиздец каким сопливым моралистом, - тоже огрызаюсь я. - Жизнь под пулями и артобстрелами, знаешь, расслабляет и делает мягкотелым. Это не твои тяжелые будни в удобном и безопасном офисном кресле.

Олег тянется за сигаретой, прикуривает, зажимает ее между ровными пальцами (пьяный или нет, а он даже в таких мелочах всегда позер) и тычет ими куда-то в область моего носа.

— Ты поможешь мне найти ее. Мои связи работают не всегда и не везде. А у вас, парней из «особых служб», все и везде схвачено. И не рассказывай, что ты типа не можешь. Я знаю, что можешь.

Два года назад, когда Олег влетел по-крупному с одной фэйковой конторой, он пришел с аналогичной просьбой. Там была вообще мутная история с какими-то счетами и подставным доверителями, которые клялись и божились, что понятия не имели, с кем на самом деле связываются. В общем, стоило копнуть глубже - и вся схема рассыпалась как карточный домик, только без последних карт. А концы, как выяснили спецы Олега, уходили за пределы действия юрисдикции нашего законодательства и официальных служб. Я, конечно, помог, но тогда мы договорились, что это был последний раз, когда я использовал свои возможности для личных целей. Олег, похоже, давным-давно об этом забыл.

И я не буду ему напоминать.

Потому что тоже хочу найти Планетку и для этого мне нужны все данные, которые он может предоставить.

— Ты в деле? - переспрашивает Олег, спотыкаясь об мою паузу.

— Да, - просто соглашаюсь я.

Глава восемьдесят первая: Венера

Глава восемьдесят первая: Венера

— Это чтобы лучше подействовал наркоз, - объясняет медсестра, протыкая силиконовую «вену» моей капельницы шприцем и добавляя в нее прозрачную жидкость. - Через полчаса за вами придут, сеньора Корецкая.

Это единственная медсестра в клинике, которая сносно говорит на английском. Единственный человек здесь, с которым я могу говорить «в живую», хотя мои собственные знания английского тоже далеки от идеальных. Я уже пообещала себе, что период реабилитации (он продлиться около шести недель), потрачу на оттачивание английского и пополнение словарного запаса. Вряд ли у меня будет более интересное занятие в перерывах между болезненными физпроцедурами.

— Спасибо, - улыбаюсь ей, когда она потихоньку, но уверенно сжимает в ладони мои пальцы.

— Все будет хорошо, Вера. Вы в абсолютно надежных руках.

Помню, когда она впервые пришла на дежурство и вдруг начала рассказывать, что видела в ютубе все постановки с моим участие, я едва не потеряла челюсть от удивления. А потом еще пошутила, что ради того, чтобы обрести «за морем» такую преданную фанатку, стоило сломать не только ноги. Она посмеялась, а потом очень серьезно сказала, что лучше не гневить бога и перекрестилась. Дважды - за нас обеих.

— Я буду рядом, когда вы придете в себя, - уже в дверях говорит Симона. - Так что не надейтесь так быстро от меня избавиться.

Когда дверь за ней закрывается, я чувствую, как пустота и паника медленно выбираются из каждой тени и ползут ко мне, чтобы взять в плотное кольцо. И где-то там - снова этот ужасный шепот. Теперь у этого шепота голос Олега, и только поэтому я не схожу с ума, когда его слышу. Олега здесь нет. Это не может быть он. Значит, все остальное тоже просто плод моего воображения и последствия сотрясения. Даже если иногда мне страшно до дрожи и хочется позвать Симону обратно - попросить посидеть со мной, если у нее нет важных забот о других пациентах. Но я запрещаю себе и эту слабость.

— Тебя здесь нет, - говорю шепотом, глядя в ту часть палаты, куда почти не попадает солнечный свет. По этому поводу в ней организовали маленький «зеленый уголок» - и Симона раз десять переспрашивала, нет ли у меня аллергии и комфортно ли я себя чувствую. Предлагала убрать цветы, но я отказалась. По крайней мере, в этих стенах у меня был свой собственный уголок зеленой жизни. - Ты просто шум в моей голове - и я могу от тебя избавиться.

Затыкаю ладоням уши, мысленно «выключаю» внутренний звук и слушаю тишину, в которой действительно больше никого нет. А потом провожу маленькую медитацию, которой Ольча научила меня перед самым отлетом. Сначала я подумала, что это просто какая-то ерунда, но в первую ночь в больнице именно она помогла мне уснуть.

Немного успокоившись, набираю Алёнку по видеосвязи. Они с Ольчей договорились быть рядом все время, пока меня здесь будут оперировать, так что, когда Алёнка принимает мой входящий, в экране телефона я вижу их лица на фоне стола, чашек с кофе, бутылки вина и горы бутербродов. Ольча как раз уплетает один из них и сетует, что из-за меня точно нажрет пару лишних кило.

— Ты как? - Алёна как всегда очень волнуется. Я не удивляюсь, что мама не смогла быть с ними (у одного из малышей Марины снова пневмония, и сейчас та часть моей семьи озабочена только этим). Но мне было бы не по себе, если бы на связи была мама и не было Алёны. Иногда я считаю, что, несмотря на нашу небольшую разницу в возрасте, она мне даже больше мать, чем мама.

— Мне уже что-то укололи вот туда, - навожу камеру на капельницу.

— Это успокоительные, - объясняет Ольча откуда-то сбоку. Я даже не знала, что она видит, потому что в фокус камеры с той стороны попадает только Алёна. - Будешь сладенько спать, пока волшебные руки хирургов сделают тебе новые ножки, русалочка.

— Передай, пожалуйста, благодарность Игорю! - кричу я, потому что переживаю, что она может не услышать.

До их пор не верится, что незнакомый человек просто так заплатил огромную сумму за весь период моего лечения. И еще пообещал через месяц оплатить перелет Ольче, когда она найдет время в своем плотном рабочем графике. Несмотря на наличие богатого кавалера, работу в салоне моя сестра наотрез отказалась бросать. Но, кажется, ее молодой человек уже смирился с тем, что ему попалась немного феминизированная женщина.

— Систер, успокойся уже. - Край челки Ольчи появляется на заднем фоне Алёнкиного плеча. - Ты каждый раз будешь ему спасибо говорить? Нормальные мужики вообще-то так и делают - просто берут и просто помогают. И все. Одного раза благодарности ему достаточно. По крайней мере - от тебя. Мы с ним уже сочлись. Не раз.

Я замечаю, как Алёна шикает на нее, будто мне десять лет - и я не понимаю, о каком «зачете» идет речь.