В поисках Витослава (СИ) - Лактионов Владимир - Страница 32

— Что это?

— Обстрел. Давай немного отойдем.

— Кто это стреляет?

— Темные, кто же еще?

Я подошел к краю и заглянул вниз: глубина оказалась немаленькой — метров десять, не меньше. Еще один «плуп!», и невдалеке разверзлась еще одна впадина. Потом невидимые футболисты пошли в атаку, используя дриблинг. Хлопки участились, но стали не такими громкими, ямы стали меньше, и не каждый «плуп!» рождал новое углубление. Я не выдержал.

— Почему мы ничего не предпринимаем?

— Например?

— Ну… Я не знаю. Почему мы не стреляем в ответ?

— Пожалуйста, стреляй.

Я открыл, было, рот, чтобы что-то сказать, но у меня в руках появился заряженный блочный арбалет, и я, повинуясь какому-то порыву, тут же нажал курок. Тетива бзденькнула, и стрела рванулась ввысь.

— Полегчало?

— Я куда-то попал?

— А куда ты целился?

— Никуда.

— Вот тебе и ответ.

— Что здесь происходит? Что это за место?

— Ты уже спрашивал, а я уже отвечал. Если тот ответ тебя не устроил, вот тебе другой: это бардо. Здесь исчезают различия между материей и духом, здесь все материально и нематериально одновременно, здесь любое намерение становится действием, здесь любое отношение к объекту или субъекту изменяет их внешний вид. Здесь духовный язык и язык физического мира — одно.

— Как это?

— «Ты пришел в лес», и «ты пришел к выводу». В обоих случаях здесь употребляется слово «пришел», но в обычном мире им обозначаются разные действия. А здесь — одно и то же. Ты только что в этом убедился, когда стрелял… Не понял? Ничего, привыкнешь! Или такие примеры: В словах «сокровенное», «откровение» и «кровь» один и тот же корень… Или «искусство», «искусственный» и «искушение»…

— «Кусок» и «Укусить»!

— Браво! Здесь все, что на первый взгляд кажется странным, при ближайшем рассмотрении приобретает глубочайший смысл.

— То есть, если я захочу взять то, что, по моему мнению, мне справедливо причитается, то здесь я это откушу?

— Почувствовав соблазн — искушение и применив искусство — способность умело, искусно подделывать реальность.

— А что значит «стрелять»?

— Просто стрелять, пронзать. Сравни: «стрела», «острие»… Только что в нас не стреляли, нас бомбили: «Бом, бом, бом!».

— Удивительно и странно, но логично и символично! Чем нас бомбили? Взрывов, как таковых, не было.

— Камнями. Твердыми, неизменными установками, ни из чего не вытекающими утверждениями, принципами. С тобой бывало, что ты, исчерпав все логические аргументы, переходил к более простым и доходчивым, типа: «сам такой!»?

— Неоднократно.

— Это, как раз, такой же случай. Кстати, откровенные бомбежки для темных не типичны, и они прибегают к такому методу редко, тем более, что он не наносит никакого ущерба.

— Чего они добиваются?

— Разобщения. Тебе знаком лозунг: «Разделяй и властвуй»?

— Конечно.

— Его придумали темные. Разделять легче, чем объединять. Если раньше они внедряли в коллективные сознания расовые, или имущественные различия, то теперь взялись за более тонкие слои — культуру и традиции, особенно в вопросах эмиграции…

— Ой! Мои джинсы, футболка… Что с ними, куда они делись?

— В бардо одежда — это то, что призвано скрывать твою настоящую суть. Евангелист Матфей как-то упомянул слова Иисуса: «И кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду».

— То есть, не сопротивляться стремящемуся помочь мне познать мою истинную суть… С этим надо переспать!

— И не один раз.

— Скажи, вы нашли счастье?

— Мы обрели покой и умиротворение.

— Ага, особенно когда вас бомбят!

— Для душ, которые проходят очищение, это не помеха.

— Как долго будет длиться это очищение?

— Спроси чего полегче…

— Кто командует этим парадом?

— Скажу честно: не знаю, и Мокошь не знает. Может, это карма…

— Ладно. Что нам делать? Кто-то выдаст задание, или как?

— Пока ничего. Побудьте у нас. Неспроста же вас сюда привели.

— Кто привел?

— Не знаю. Скажем так: обстоятельства.

— Что значит, очищение души? Как оно выглядит?

— Нужно стараться неукоснительно соблюдать простые правила. Первое — это прощать самого себя. Ничему в самом себе не огорчаться и ничем своим не гордиться. А еще быть простым ни о чем с самим собой не договариваться…

— Это как?

— Не делать для самого себя вид, что чего-то нет, когда оно есть, и что оно есть, когда его нет.

— Мудрено!

— Ничуть! Не притворяться, что не обиделся, когда огорчили, и не симулировать веселье, когда на самом деле грустно. Вообще, не обманывать самого себя. Второе: задавать самому себе вопросы и искать на них ответы. Третье: не хранить верность самому себе.

— Не понял.

— Все ты понял. Думай сам. Обратись за разъяснением к самому себе и постарайся отыскать ответ. Четвертое: не оценивать себя и других, не сравнивать себя с другими и других между собой. Я думаю, этого для тебя пока достаточно.

— Могу ли я каким-нибудь образом пригласить сюда Свету?

— Если она сама захочет… Да вот и она. Не бойся, она настоящая!

Часть вторая. Апокатастасис

— Учти, — Ядринец придирчиво оглядел меня с головы до ног, — там, куда ты направляешься, ты будешь совсем другим человеком — без роду-племени, без памяти и без старых друзей. Может быть, ты будешь молиться иным богам и верить в другие идеалы. Но две вещи останутся неизменными — это твоя любовь к жене, которую там, коре всего, будут звать по-другому, и стремление к цели, которую, увы, ты не будешь осознавать полностью.

— Света отправится вместе со мной?

— Я думаю, это будет лучшим вариантом. Мы долго обсуждали с ней этот вопрос, она все поняла и дала согласие. В этой командировке мы не сможем сохранить тебе память, но постараемся восстановить ее по возвращении. Это нужно, во-первых, для того, чтобы тебя не смог обнаружить противник, чтобы даже во сне или под пытками — да хранят тебя боги, конечно — ты не смог бы выдать тайну. Но, самое главное не в этом. Изменяя историю мира, ты правишь и свою собственную, корректируешь свое личное прошлое. О какой памяти тогда может идти речь? Никто из наших, — тех, кого ты выберешь своими компаньонами, также не будет помнить, ни кто он, ни откуда взялся. Но, я надеюсь, вы все равно найдете друг друга. Ваше время назначения — тринадцатый век, ваша задача — если не предотвратить, то хотя бы чуточку смягчить последствия монголо-татарского нашествия и тем самым уменьшить славяно-монгольское кровосмешение. По мнению высших светлых сил, в будущем это предотвратит многие наши подсознательные всплески неконтролируемых эмоций и первобытной дикости. История перепишется с чистого листа, и, возможно даже, не состоятся многие войны.

— А вдруг мы превратимся в ботанов, и не произойдет завоевание славянами Сибири, Кавказа и Дальнего Востока, не возникнет Российская империя, а многочисленными русскими княжествами до сих пор будут управлять варяги, не случится революция семнадцатого года, гражданская война… Насколько я знаю, не мы, а на нас все нападали во все века. Может, не у славян, а у римлян, германцев или поляков следует воинственности поубавить? Мне не по себе. Это авантюра!

— В последние пятьдесят лет весь мир начал было объединяться и разоружаться, но совсем недавно этот процесс почему-то пошел вспять. Уверен, что мы приложили к этому свои длинные руки. Думаешь, наши государство и православная церковь — белые и пушистые? Почитай внимательно новейшую историю. Кроме этого, никто не может предугадать заранее, как все обернется. Поэтому наша община останется вне времени и будет наблюдать за происходящим. Если что, мы придем на выручку, где надо — подправим… Но это в исключительном случае. В конце концов, избавление от ига — всегда к лучшему. Итак, кого ты берешь себе в помощники?

— Витослава и Боголепа…

— Только Витослава. Боголеп останется здесь. Еще?