В поисках Витослава (СИ) - Лактионов Владимир - Страница 12

— В течение месяца ничего, а затем собираются шесть Сил — их еще называют архонтами — и выносят вердикт, который может быть обжалован еще в течение месяца. Для этого следует обратиться к любому из Начал… Я думаю, вам достаточно. А теперь я объявляю вас — как хотите: почетными гостями, или временными почетными пленниками. Настаиваю на первом. Главные условия: не пытаться удрать — это бесполезно, и не пытаться связаться с кем-нибудь извне — это бессмысленно. В противном случае, из почетных вы превратитесь в… как бы это сказать?

— Понечетных…

— Да, и еще: не надо со мной шутить. Понятно?

— Более чем… Можно узнать, кто эти шесть, вершащих судьбы?

— Их имена вам ничего не скажут, кроме, разве, одного. Покровитель нижнего мира, он же Великое Ничто, король Белиал, он же Агриэль. Слышали о таком?

— Я знаю это имя, — глухим голосом отозвался Афиноген. — Он правитель не одного, а всех нижних миров. Он, будучи еще в возрасте пятнадцати лет, умел просчитывать вероятности одновременно нескольких цепочек событий на тысячу лет вперед, учитывая любые катаклизмы и случайные воздействия. Он прирожденный логик, математик и инженер.

— Совершенно верно, я даже немного удивлен. Откуда такие малодоступные простому смертному знания?

— Все члены общины, кроме меня, в той или иной мере знакомы с ним лично. Он известен нам под именем Мрък.

— Ишь ты, какие у вас знакомые! Ну, и насколько вы близки, ха-ха?

— И ты с нами не шути. Во-первых, лет, эдак, пятнадцать назад мы произвели его в наши боги, во-вторых, он с тех пор не раз оказывал нам помощь, а однажды мы продали ему бесхозный мир. Если не веришь, спроси у него сам — хоть сейчас.

— Куда катится все сущее: покровитель нижнего мира стал божеством в мире верхнем!

— Скажи: «Ахали цели», и сразу полегчает!

— Что это за формула такая странная?

— Ее создал Ядринец, повелитель стихий верхнего мира. Это земная фраза на грузинском языке, изначально означавшая просто: «С новым годом». Немного легкой магии, и теперь она действует, как успокоительное. Такая вот вышла таблеточка… Да ты пробуй, пробуй!

— Ахали… Бред какой-то… Ахали цели… Смотри-ка, помогает! Не мудрено, что Белиал был очарован вашими хитростями и вопреки всем законам и правилам согласился стать вашим богом.

— Скажу честно: поначалу он категорически отказывался, но, вишь ты, ребята его все-таки уломали!

— Ну, что же, милости просим в нижние миры. Есть три пути: можно просто переместиться, как это делают все посвященные, можно воспользоваться лифтом…

— А лифт-то зачем?

— Никто не знает, зачем. Это замысел Белиала, но он своими идеями никогда ни с кем не делится. А можно пешком, через тоннель. Там красиво… Хотите? Не пожалеете! Если надоест — переместимся.

— Давай через тоннель. Где вход?

— Перед вами. И еще: вы намереваетесь взять с собой своих слуг? Здесь могут возникнуть проблемы. Анчутка — один из наших… В смысле, бывших наших. Если вы его не защитите, ему, как изменнику, будет уготовано наказание.

Анчутка попятился.

— Мы берем его под свою защиту и опеку!

— А эти двое кто такие?

— Чоп и Пых. Они геяне. Анчутка — мой слуга, а геяне — у Володи на подряде.

— Гм, ладно. Но, геяне, учтите: от хозяина не отходить далее, чем на семь метров!

— Мы не согласны на такие условия, — наконец, подошла и моя очередь подать голос.

— Насколько я вижу, Гея, как и Земля, находится в верхних мирах, и в нижних для них есть опасность ненароком развеяться…

Теперь попятились Чоп с Пыхом.

— Поэтому для них будет безопаснее находиться в пределах твоего поля, — закончил Гагтунгр.

— Ладно, — изрек Афиноген, — где вход?

— Перед вами.

Мы оглянулись и увидели обычную дверь со вбитым в нее толстенным ржавым гвоздем, изогнутым наподобие дверной ручки. Афиноген взялся за него, и вопросительно глянул на Гагтунгра.

— Входите и ничего не опасайтесь, — ответил тот.

Я ожидал, что дверь заскрипит, но она тихо отворилась, и Афиноген первым шагнул внутрь. За ним юркнули наши ду́хи, следом, ощущая, что душа провалилась куда-то в пятки, вошел я. Процессию, сопя, замкнул наш новый знакомый — то ли наш тюремщик и соглядатай, то ли хозяин, принимающий непрошенных гостей и скрывающий досаду за напускным радушием.

Мы очутились в гулком тоннеле, заполненном, как туманом, слегка светящимся воздухом. Дальний его конец был неразличим, а в срезах практически ровных стен тускло поблескивали кусочки, то ли стекла, то ли какого-то пластика. Чоп подошел к ним ближе, вытянул руку, и на его ладони загорелось что-то вроде бенгальского огня. Освещение сразу перестало быть безбликовым и бестеневым, и стекляшки в ответ заиграли веселыми искрами.

— Да, — спокойно прокомментировал Гагтунгр, — это драгоценные камни. Чем глубже, тех их больше.

— Но тоннель, насколько я вижу, совсем прямой, или где-то начинается спуск? — спросил Афиноген.

— Он уже идет вниз, причем, с большим уклоном, а иллюзия горизонтальности создана для удобства. Ведь по прямой идти легче, — отозвался демон.

И мы пошли по прямой вниз. Наши бесплотные сначала взялись за руки, а вскоре и вовсе сбились в один прозрачный студенистый комок. Под сводами тоннеля раздались отзвуки наших шагов, постукивание Афиногенова посоха и сопение Гагтунгра.

— Насколько длинен тоннель?

— Для кого как.

— Сколько мы будем идти?

— Кто сколько.

— Но мы выйдем все вместе?

— Не совсем.

— Я отказываюсь идти в гости таким образом! (Это Анчутка).

— А тебя никто не спрашивает! (Это Гагтунгр).

Афиноген остановился: «Мы должны выйти все вместе!». Кончик его посоха начал светиться, и по стенам тоннеля побежали тени, как от крыльев летучих мышей.

— Конечно, конечно, — с готовностью отозвался Гагтунгр. — Мы уже почти пришли. Видите: впереди посветлело? Идемте!

Комок наших бесплотных придвинулся к Афиногену вплотную.

X. Битва

Выход из тоннеля произошел неожиданно, раздался легкий хлопок — будто лопнул воздушный шарик — и компания оказалась на пологом, поросшем травой, склоне холма. Я огляделся: позади нас чернела кротовья нора. Но раздался еще один хлопок, и она исчезла, и веселая изумрудная трава, появившаяся на этом месте, оказалась непримятой.

Небо было потрясающе фиолетово-синим, заря (интересно, это восход, или закат?) — карминно-бордовой, трава — фломастерно-зеленой. С противоположной заре стороны, над рыжим, более светлым пояском над горизонтом, висели колючие звезды. Горизонт же со всех сторон был вдали утыкан конусообразными холмами, напоминающими формами и размерами земные терриконы. Сходство еще более увеличилось поднимающимися над вершинами некоторых из них легкими дымка́ми.

— Сейчас утро, или вечер?

— Для кого как. Здесь всегда утро, или всегда вечер — смотря, как смотреть. Белиал здесь не появляется. Во всяком случае, я такого не припомню. Он очень любит жару, палящий зной.

— Что это за терриконы?

— Терри… Как?

— Терриконы. На Земле такие получаются из пустой породы, извлеченной из недр при добыче полезных ископаемых. Вон, и дымки́ над некоторыми из них.

— Дымки — значит, там колдуют. Это не дым и не пар, это очень плотное энергетическое облако. А что значит полезные ископаемые?

— Ну, уголь, железо, медь, алюминий…

— Они у вас в земле, что ли? Зачем вы их туда засунули? Спрятали? Когда и от кого?

— Они зародились в земле сами. Металлы и минералы — от вулканов, уголь — от деревьев…

— У нас таким сказкам даже дети не верят, они сызмальства знают, что земля нужна только для того, чтобы по ней ходить. А в этих, как ты назвал, ископаемых, даже если они в ней есть, никому нет никакой надобности.

— А самоцветы в стенах тоннеля?

— Они вмонтированы туда для освещения и красоты.

Из чего же вы тогда делаете все предметы — одежду, обувь, украшения, посуду — все-все?