Настоящий полицейский (СИ) - Прохоров Иван - Страница 43

Игорь положил газету, вернулся в комнату, достал из кармана крошечный передатчик в виде пластикового корпуса для батареек с лампочкой и динамиком и поставил на стол. Брат так и не воспользовался изобретением Кустанайского. Игорь смотрел на него, положив подбородок на сложенные на столе руки, затем перевел флегматичный взгляд на угол стола, где аккуратной стопкой лежали учебники Макса, и ударил по ним кулаком. Учебники разлетелись, а «Литература» с Пушкиным приземлилась на заправленную кровать брата.

Игорь вскочил и снова взял со стула ранец Макса, тщательно осмотрел карманы, нашел пару монет и две обертки от шоколадок «Пикник», затем открыл дверцу шкафа, где брат хранил свои вещи, вынул верхний ящик, и вывалил его содержимое на стол, где уже лежали разложенные вещи из рюкзака.

Среди прочих вещей было больше всего тетрадей на девяносто шесть листов, вдоль и поперек, исписанных сложных формулами, функциями и многострочными вычислениями. Детский убористый почерк в этих тетрадях порой становился размашистым и нажимным, аккуратные записки «в клеточку» превращалась в писанину одержимого.

– Что ты искал, Макс? – Произнес Игорь, пролистывая одну из тетрадей.

В шкафу он нашел несколько калькуляторов, в том числе продвинутый инженерный с клавишами синусов и косинусов, потрепанные учебники по математическому анализу для технических ВУЗов, справочник по высшей математике и советское пособие по программированию.

Все это богатство было засыпано ворохом оберток от шоколадных батончиков «Пикник» и «Баунти».

Игорь разложил все предметы аккуратно на столе. Записи по отдельным стопкам: школьные тетради, листы с вычислениями, тетради с записями явно далекими от школы и рисунки. Вздохнул – изучать все это было немыслимо. Только рисунку со спиралью и набором цифр под финикийскими символами с картины Петрищева, он не мог найти места. Рисунок это или все же расчеты?

Игорь сдвинул брови и вернулся к шкафу. Внизу, под старыми кроссовками лежала обувная коробка, хранившая самые ценные вещи Макса: фотоаппарат-мыльницу «Рекам» – подарок школы за хорошую учебу, с трещиной на корпусе, оставленной Игорем, упаковку гелевых ручек, новенький неисписанный блокнот в кожаном переплете, увеличительное стекло, складывающееся в корпус-футляр, школьный наручный компас и большую сложенную пополам фотографию. Редкая фотография. Игорь видел ее всего лишь однажды. Вся семья в канун девяносто второго года в свете прожекторов на стадионе. Игорю десять, Максу восемь, они стоят рядом и оба улыбаются. Мать обнимает Макса, сцепив ладони под его подбородком, а отец положил свои руки Игорю на плечи. Позади – дорожкой следов выложена двойка. На самом деле цифр там четыре: 1992. Игорь хорошо помнил, как сам прокладывал их своими сапогами. Там же обнаружился лобзик-нож по металлу. Странная находка. Зачем Максу понадобилась такая вещь? Игорь провел пальцем по зубцам, на них сверкала свежая металлическая стружка. На дне коробки лежали целых три упаковки батареек «Варта» формата D. Игорь вспомнил, что Макс всегда сам менял батарейки в часах над своей кроватью. Только он думал, что их покупала мать.

Он взглянул на часы, замершие на 21:55, затем достал из упаковки батарейку, забрался на кровать Макса, оттянул пальцем пыльный корпус. С обратной стороны часов что-то выпало и упало за кровать. Игорь спрыгнул, опустился на колени, из-под кровати на него выкатилась цилиндрическая жестяная коробочка для диафильмов.

«Кот в сапогах. Студия ДИАФИЛЬМ, Москва», прочитал Игорь на этикетке. В коробочке лежала обычная плотно скрученная пленка. Развернув ее перед окном, Игорь увидел антропоморфного кота, бредущего с котомкой. Один кадр сменялся другим: кот идет, кот сидит, кот жестикулирует передними лапами. Мультяшные кадры неожиданно сменила человеческая фигура. Человек показывал какие-то жесты. Игорь осмотрел место смены кадров – пленка была совершенно однородной, никаких склеек или чего-то подобного. Он бросился уже к своей половине шкафа, извлек из кучи хлама пыльную коробку с фильмопроектором, поставил прибор на стол – передними ножками на учебник литературы, задернул занавески, направил луч на стену над своей кроватью, вставил пленку в катушку и отмотал до нужного кадра.

Нарисованного кота на стене сменил молодой парень – лет двадцати в бейсболке и свитшоте с аббревиатурой «M.I.T». На бейсболке тоже было что-то написано, но изображение размывалось. Парень выглядел смутно знакомым, но Игорь не мог поручиться, что видел его раньше. Он улыбался, сидя на фоне белой стены. Руками он показывал знакомый жест: ключ. На следующем кадре парень показывал другое слово.

Игорь схватил гелевую ручку, открыл тетрадь и стал записывать:

«Ключ на картине, что тебя напугает»

Далее следовал жест окончания предложения. Новая порция кадров и Игорь записал:

«На дверь укажет треугольник с тупыми углами»

На следующем кадре улыбка парня исчезала, но он продолжал передавать жесты. Игорь записал:

«На козьей тропе помни три вещи…»

«На ней легко потеряться»

«Тот, кто был человеком, будет искать тебя там»

«На ней все иначе: начало – конец, рождение – смерть, а следствие есть причина и потому не забудь призвать того, кто тебя научил…»

Сразу после этого следовал жест, который Игорь видел у Макса, но которого никто из других знакомых с жестовым языком, включая его самого не знал – то самое движение раскрытой ладони перед лицом.

Дальнейшая прокрутка вернула на стену кота, натягивающего сапог. Игорь прокрутил пленку с котом до конца, затем взял со стола рисунок брата с символами Петрищева. Ключ найдешь на картине, которая тебя напугает, повторил Игорь. Откуда он знал, что она его напугает? И какой здесь ключ? Игорь посмотрел на рисунок со спиралью, который ни о чем ему не говорил и ниже – на цифры под финикийскими символами. Проклятая математика! Из всего маловразумительного послания из диафильма знакомым была только картина. Игорь догадывался, что речь идет не об обычном ключе.

Посидев около минуты, разглядывая рисунок и переведенные записи диафильма, Игорь вскочил, схватил передатчик со стола и бросился из комнаты. На велосипеде он за полчаса доехал до коррекционной школы Макса и несколько минут бегал по коридорам в поисках учителя, имя которого напрочь забыл.

Наконец, увидев его в окно, уходящим из школы, он догнал его уже у ворот.

– А, Игорь! – От неожиданности и испуга учитель математики отшатнулся, вспомнив видимо, как этот подросток совал ему в лицо раскаленный паяльник. – Нашелся Максим?

– Объясните! – Запыхавшийся Игорь протянул ему листок с символами Петрищева и согнулся, уперев руки в колени.

– Что объяснить? – Учитель достал очки.

– Ключ… ключ на картине, что тебя напугает.

Андрей Иванович нахмурился, посмотрел с подозрением на Игоря сквозь очки, затем перевел взгляд на рисунок.

– Ключ? – Спросил он задумчиво.

– Что это значит?

– Ерунда какая-то. Это Максим оставил?

– Я не знаю.

– Ключ, – повторил учитель, и вдруг лицо его изменилось, – ключ! Точно!

– Что? – Насторожился Игорь.

– Ассиметричное шифрование! Это ключ… то есть дешифратор односторонней функции, разложенный на числа Фибоначчи. Пропущенные символы – скорее всего знаки математических операций. Их можно проверить, но… но… это все бессмысленно без сообщения.

– Какого сообщения?

– Ну, или послания.

– Это может быть какая-то дверь?

– Ну, если только в виде метафоры, хотя в послании может быть что угодно, но вообще речь, как правило, идет о какой-то информации.

– Там еще было, – Игорь достал тетрадный лист, – вот: на дверь укажет треугольник с тупыми углами.

– Треугольников с тупыми углами не бывает, – сказал учитель, – может тупоугольный треугольник?

– Возможно. Абракадабра какая-то. – Расстроился Игорь.

– Знаешь что, Игорь, завтра я еду к родителям и там будет мой брат профессор, я могу показать ему этот рисунок, может быть, он что-то увидит в нем, чего не видим мы.