Власть книжного червя. Том 3 (ЛП) - Kazuki Miya - Страница 84

Закончив есть, Фран встал со своего места, и туда сел Гил. После этого служительница принесла Гилу еду, и он быстро начал есть. Когда он закончил, к еде приступили служители. Поскольку мы привели мало сирот, еды было вдоволь.

— Когда же мы сможем поесть?! — выкрикнул Тор.

— Я голодна… — пробормотала Марта.

Я слышала, как у них урчало в животах, и мне было жаль четырёх сирот, но я ничего не могла с этим поделать, потому что им придётся привыкнуть к жизни в храме.

— Гил, пожалуйста, расскажи им, в каком порядке едят в храме, — попросила я.

Я оставила объяснение на Гила, поскольку из моих слуг он больше всех знал о людях из нижнего города. Он кивнул и начал объяснять этой четвёрке.

— В храме пища называется «божественными дарами». Первыми едят священники, будучи благородными, а оставшуюся еду они передают своим слугам. То, что осталось после слуг отправляют в приют, где также существует определённый порядок. Сначала едят взрослые служители, затем ученики и, наконец, некрещёные дети.

— Поскольку вы все являетесь служителями-учениками, то можете не беспокоиться, потому что будете есть вместе, — добавила я.

Когда настала очередь учеников, перед четырьмя сиротами поставили тарелки с едой. Обычно они должны были обслуживать себя сами, вот только эти дети ничего не знали о порядках храма, а потому мы не могли предсказать, как они могут себя повести. В связи с этим, мы решили, что следует показать им, чего от них ждут.

— Боюсь, что ещё рано. Сперва вы должны помолиться и поблагодарить богов, — остановила я сирот, которые накинулись на еду.

После этого я сказала им повторять за мной слова молитвы. Поскольку в храме молитва была обязательной вещью, им нужно было к этому привыкнуть. Я знала это из собственного опыта. Закончив с молитвой, они с горящими глазами принялись жадно есть. По тому, как они хватали еду руками и запихивали её себе в рот, было понятно, что они никогда не слышали о манерах за столом. У всех, кроме меня, на лицах читалось потрясение. Фердинанд даже не пытался скрыть своё отвращение перед происходящим. Это напомнило мне о том, насколько отталкивающей для меня выглядела картина, когда я впервые увидела, как соседи едят у колодца.

— Думаю, они просто очень голодны. Главный священник, я понимаю, что для вас это неприятно, но так едят люди, которые не обучены манерам. У нас нет выбора, кроме как постепенно обучить их. Они также прекрасно иллюстрируют, каких выдающихся успехов достигли дети из приюта храма и то, насколько важно образование.

— Действительно. Честно говоря, я не ожидал, что это будет так ужасно. Единственные люди из нижнего города, которых я знаю, — это те, кто работает в компании «Гилберта», — пробормотал Фердинанд.

Я тихо вздохнула. Было наивно сравнивать их с людьми из компании «Гилберта». Для бедняков подобное поведение было обычным.

Сироты несколько раз просили добавки. Когда пришло время проводить их в комнаты, они держались за раздутые животы и довольно улыбались.

Поскольку мы были в столовой, то сначала направились к комнатам для девочек. Обычно мальчикам запрещалось заходить туда, но мы решили, что лучше показать им комнаты друг друга, чтобы они увидели, что ко всем относятся одинаково. Мы поднялись по лестнице и открыли первую дверь справа.

— В этой комнате будут спать ученицы. Комнаты взрослых служительниц находятся дальше по коридору, а вот ученицы живут вместе.

— Эта комната настолько большая, что мы можем спать здесь все вместе, — сказал Тор, ухмыляясь.

Я покачала головой.

— Боюсь, вы не можете спать в одной комнате.

— Почему?! — воскликнул он.

Тор и Рик выступили вперёд, защищая своих сестёр. Мой эскорт и слуги немедленно заняли оборонительную позицию, а потому я подняла руку, чтобы сдержать обе стороны и объяснила.

— Это здание для девочек, а мальчикам разрешено входить лишь в столовую. Сегодня мы привели вас сюда, чтобы показать, что условия жизни у мальчиков и девочек будут одинаковы, но обычно мальчики сюда не допускаются.

В голубых глазах Тора вспыхнула ярость.

— Но мы же братья и сёстры!

— Я знаю, но в данном случае это не имеет никакого значения. Это здание для девочек, а потому мальчикам, даже если они члены семьи, сюда входить запрещено, — объяснила я.

Я понимала, что до сих пор они жили полагаясь друг на друга и не хотели, чтобы их разлучали. Но пусть у меня и болело сердце от необходимости разделить братьев и сестёр, я всё же не могла дать им разрешение жить вместе.

— Для других служительниц, ни Тор, ни Рик не являются членами семьи. Для них они такие же чужие люди, как и все остальные. Тор, так же, как ты хочешь защитить Нору, я хочу защитить своих служительниц.

— Ни Тор, ни Рик никогда бы не сделали ничего плохого девочкам, — ответила мне Нора, замотав головой, отчего её светло-фиолетовые волосы закачались.

Я продолжила, всё же очень надеясь, что они поймут то, что я пытаюсь им объяснить.

— Я верю. А также верю, что мои служители никогда не сделают ничего плохого девушкам. Но ведь моих слов будет недостаточно, чтобы ты, Нора, в это поверила?

Нора вздохнула и опустила глаза, словно не зная, что мне ответить, а затем покачала головой. Я могла понять, что Тор и Рик хотели защитить своих сестёр, но я не могла допустить мальчиков в здание для девочек.

— Если вы настаиваете на том, чтобы оставаться вместе, то вам придётся спать в углу столовой, — сказала я.

— А почему бы и нет. Давай сделаем себе комнату в столовой, — весело сказал Тор.

Нора и Марта с тревогой посмотрели на меня и спросили, действительно ли они могут сделать себе там комнату, но я покачала головой.

— Я готова позволить вам лишь спать там. Но вы должны помнить, что в столовую могут войти все, а потому не только Тор и Рик, но и другие мужчины будут приходить туда. Это не будет вашей личной комнатой, так что вы не сможете как-либо ограничить туда доступ для других.

Видимо, после того, как я несколько раз отказала ему, Тор больше не смог сдерживать своё негодование и его лицо исказилось от гнева. Он уставился на меня и взревел:

— Столовая же такая большая! Так почему бы нам просто не сделать там себе комнату?! Разве ты не понимаешь, что мы не хотим разлучаться со своей семьёй?!

В тот момент, когда я схватилась за грудь, я услышала громкую, явно болезненную пощёчину. Это Фран ударил Тора по лицу. Фран, который вырос в приюте храма и которого всегда учили, что насилие недопустимо не при каких обстоятельствах.

— Фран… — прошептала я, смотря на него с широко распахнутыми глазами.

В его тёмно-карих глазах читалась злость. Он холодно смотрел на Тора, от чего казалась, что температура в комнате начала падать точно также, как когда злился Фердинанд.

— Никто не знает это чувство лучше, чем госпожа Розмайн, — сказал Фран, зло смотря на Тора и делая шаг вперёд.

— Ч-что… — пробормотал явно напуганный Тор, отступая на шаг.

Фран сделал ещё один шаг вперёд.

— Из-за выдающихся талантов госпожи Розмайн ей пришлось покинуть свою семью, и после крещения она стала приемной дочерью герцога. Вдобавок к этому она была назначена главой храма, что требует от неё постоянно перемещаться между замком и храмом. Из-за этого ей очень одиноко, ведь она не может видеться со своей семьёй.

Всё четверо, распахнув глаза, изумлённо уставились на меня. Фран немного сместился, чтобы прикрыть меня от их взглядов и продолжил.

— Госпожа Розмайн не позволила продать твою сестру и, хотя вы будете спать в разных комнатах, но всё же благодаря ей вы будете жить в одном приюте. Однако, даже если госпожа Розмайн сможет простить тебе неблагодарность и грубость, я, как её главный слуга, этого простить не могу.

И что мне делать? Терпение Франа, похоже, закончилось.

Даже когда Фран отчитывал меня за то, что я слишком мягка с Делией, или когда отругал, что я не соблюдала требуемую дистанцию в отношениях с Гилом, он так не злился. Он хорошо служит мне, но всё же я знала, что Фердинанду он предан больше. Поэтому я не ожидала, что он так разозлится из-за того, что сирота был груб со мной.