За тысячи лет до армагеддона (СИ) - Сопов Валерий - Страница 36

А пока мне предстояло принять нелегкое решение. Дело в том, что отправляясь в одиночное плавание я предполагал по пути встречать отдельные группы троглодитов. И мысленно выработал для себя схему будущих контактов.

Планировалась кратковременная инфильтрация в группы аборигенов, сроком от недели до нескольких месяцев, с тем чтобы за это время поделиться с троглодитами основами собственной мудрости и сориентировать их развитие в направлении прогресса. Ну, типа, заложить основы разговорной речи, сначала хотя бы с помощью языка жестов, основные элементы которого я предполагал разработать непосредственно на месте. Или более продвинутых троглодитов познакомить с концепцией всеобщего равенства и зубной щетки. Как получится. В конце-то концов, нельзя же все внимание уделять личному самоусовершенствованию. Надо бы и о народе подумать. Почему бы по ходу дела и не создавать в разных местах зародыши цивилизации.

Вот только в основе этого подхода лежало предположение, что Аномальная энтропия будет всегда со мной. И ежели неразумные аборигены с маху не смогут оценить то, как им повезло, встретив меня, то всегда можно будет привлечь этого союзника на свою сторону, потребовав у «неразумных» лечь на землю, руки за голову а плечи расставить на ширину ног. Причем ноги раздвинуть пошире. А ежели кто будет против, то кто же ему доктор. Тем более что до изобретения докторов еще шагать и шагать.

Вот только после эксперимента с телекинезом полагаться на Аномальную энтропию не приходится. Возможно энергетический ресурс и восстанавливается, но не слишком быстро и совершенно незаметно. О чем однозначно свидетельствует здоровенная шишка на лбу, которую я приобрел когда по указанию Блинка пытался протиснутся в узкий лаз, ведущий в небольшую, но темную пещеру, вернее даже пещерку в скале, в которой мы провели прошлую ночь. Мало того, что лоб себе расшиб, так еще этот наглец обозвал меня тупым и неповоротливым Винни. Похоже имя Винни у котенка стойко ассоциируется с идиотом.

Правда в оправдание своему напарнику должен сказать, что у него обнаружилось уникальное умение — практически в любом месте искать и находить отличные места для ночевки. Так что за эти три недели мы буквально пару раз ночевали на ветках деревьев, либо просто на земле, разложив костер для отпугивания зверья покрупнее. Мелкие хищники боялись к нам подходить, учуяв запах смилодона.

Возвращаясь к аборигенам. Без гарантированной защиты обусловленной эффектом Аномальной энтропии мне не слишком-то хотелось знакомится с первыми попавшимися встречными, рассчитывая исключительно на их доброжелательное отношение. Не выглядели эти волосатые мускулистые троглодиты с звероподобными физиономиями достаточно дружелюбными для простого человеческого контакта. Рассчитывать же на ментальную магию которую я в последнее время неплохо освоил, регулярно используя мыслеречь в общении с Блинком и вовсе не приходилось. Поскольку в ее основе лежало предварительное употребление собеседником моей крови. Мы с Блинком давеча эту гипотезу достоверно подтвердили научным экспериментом. Для чего случайно подбитой птице, напоминающей ястреба, но все еще живой (Ястреба подвела жадность, поскольку он позарился на добычу, которую Блинк, не без основания, числил своей), я разрешил клюнуть себя пару раз. С тем чтобы капелька моей крови попала птице на язык.

После чего попытался вступить с ястребом в мысленный контакт. Попытка оказалась успешной. Меня буквально захлестнуло мешаниной образов. Да так, что я от неожиданности выпустил птицу из рук. Похоже, ястреб тоже получил свою порцию. И увиденное ему настолько не понравилось, что он внезапно обрел тягу к жизни и и рванул вертикально в верх со скоростью, способной поставить в затруднительное положение любого ученого натуралиста. Поскольку птица ну никак не способна в своем полете преодолеть звуковой барьер. Мысленный контакт разорвался практически мгновенно, по удалению контактеров на расстояние, превышающее десять метров. Что, кстати, соответствовало предельной дальности мыслеречи между мной и Блинком.

А вот интересно, мелькнула в голове внезапно мысль. Почему так и не удалось установить мысленный контакт между мной о Любавой? Все-таки девушка не одно ведро крови у меня выпила за время совместной жизни. Но кровь, это в переносном смысле. А вот обмен другими биологическими жидкостями совершался периодически на регулярной основе. Начиная от слюны при поцелуе и заканчивая иной жидкостью, уже после поцелуев. Вряд ли одна только кровь содержит специфичный агент, обеспечивающий ментальную связь. По идее, все должно быть завязано на генный материал. А его в той же сперме несравненно больше. Впрочем, от магии можно всего ожидать. Вернусь назад в родное племя, напою Любаву своей кровушкой.

Так вот, возвращаясь к охотникам на мамонтов и попытки установить с ними контакт за счет ментальной магии. Явно не проходной вариант. Вряд ли мне удастся уговорить троглодитов начать наше знакомство с облизывания моего, предварительно укушенного пальца. Возможно мою кровушку они и попробуют, но я скорее всего буду в это время прибывать в виде отдельно нарезанных кусков и к мыслеречи совершенно не расположенный. К тому же и смилодон является отягощающим фактором для такого знакомства. Аборигены дружбу с хищником могут на понять.

Поэтому обходим место охоты по широкой дуге, стараясь не попадаться никому на глаза и продолжаем свое путешествие на Север. Хотя в последнее время у меня стали возникать сомнения, касательно правильности выбранного направления движения. Судя по всему приближалась зима. Вот и сейчас с неба начала срываться мелкая снежная крупа. И это только первый звоночек. А у нас с Блинком как поется в песне:

Ах, мама, мама, что мы будем делать,

Когда настанут зимни холода?

У тебя нет тёплого платочка,

У меня нет зимнего пальта!»

Похоже, не я один совершаю длительное путешествие. Но и охотники на мамонта пребывают в стадии странствия. Только в отличии от меня движутся они с Севера на Юг, в преддверии зимы. Подтверждением тому служит тот факт, что не прошло и полу часа с того момента как мамонт прекратил дергаться, как вокруг туши собралось едва ли не все племя. А скорее всего все. Учитывая многочисленных женщин, детей и немногочисленных стариков. Буквально за считанные минуты был разбит табор с кострами и вигвамами и все население скопом принялось разделывать мамонта.

Я я еще раз окинул взглядом открывающиеся горизонты. Именно это место идеально подходило для строительства моего замка с донжоном. Густой непролазный лес закончился южнее, в двух днях пути отсюда. Вдалике протекала река, проложив извилистое русло сквозь хаотически разбросанные скальные выступы. Не слишком широкая но достаточно полноводная, как для обеспечения водоснабжения, так и для того, чтобы сплавляться к Великой Реке, притоком которой она несомненно являлась. И самое главное, именно в этом месте залегали столбы черного базальта. Материала из которого я и предполагал построит свой замок. К тому же нравится мне здесь. Я совершенно ясно представил, как вон на той площадке, в отдалении, плоским столом возвышающейся над окружающим пространством, встанет грандиозное сооружение. Мой Черный Замок.

— Ладно, Блинк, в деталях рассмотрим все это на обратной дороге. Тогда-то и выберем себе подходящий участок по строительство. А сейчас вперед. На Север. Нам еще на моржей надо поохотиться и янтарь собрать.

Глава двадцатая. Черный Замок

Глава двадцатая. Черный Замок.

В которой главный герой обозревает свершенное, перелистывает страницу, а то и вовсе закрывает книгу, и в который раз предполагает начать новую жизнь, причем, желательно, без баб

Я стоял на вершине скалы, откуда открывался изумительный вид на долину и любовался своим Замком. Ослепительно черное, грандиозное сооружение расположенное в центре долины восхищало и подавляло своим видом. Особенно красочным представлялся вид на закате, вот как сейчас, когда неприступные черные стены и центральная замковая башня подсвечивались багровым светом заходящего солнца. Многочисленные дороги, густой сетью покрывающие долину, по ходу дела прорезающие рощи и форсирующие многочисленные речушки, казались отсюда тонкими ниточками, сплетенными в замысловатое кружево и тем самым подчеркивающие масштабность архитектурного исполина. Недаром мой Черный Замок считался одним из чудес света. Пятьсот лет ушло на его строительство. Не так уж и много. Учитывая то, что тот же собор Петра в Ватикане, на моей прежней Земле, возводился сто двадцать лет. А по самым скромным прикидкам в моем Замке можно без труда разместить штук двадцать подобных соборов.