Имя шторма - Суржевская Марина "Эфф Ир" - Страница 7

А пока… пока неплохо бы найти хоть что-то съедобное.

Словно в ответ на мои мысли, с одной стороны подошел ильх, а с другой – мой проклятый муж. В полумраке верхняя часть его лица выглядела неприятно опухшей, словно он хорошенько приложился о скалы, нижнюю по-прежнему скрывал грубый шарф. Бран ежился и сутулился, словно мерз на ветру, отчего ильхи поглядывали на чужака с толикой презрения. Сами варвары были одеты легко, многие даже без обуви. Видимо, их босые ноги и оголенные торсы не чувствовали зябкого ветра! У ильхов постарше я заметила бороды, заплетенные в косицы, так же они укладывали и длинные волосы. У молодых парней лица оказались гладковыбритыми, а волосы – короткими. Видать, не доросли еще эти ильхи до почетных бород. На нас – чужаков – варвары поглядывали с живым любопытством, но обходили стороной и вопросов не задавали. К счастью, потому что у меня не осталось сил на связное вранье. Все, что я сейчас могла – это тереть глаза да таращиться на прекрасно сложенные тела мореплавателей. Рельефными торсами меня не удивить, все же изрядная часть моей жизни проходила среди профессиональных спортсменов. Но варвары произвели впечатление даже на меня.

Вверху хлопнуло, затрепетало. Это раскрылся парус, и я увидела на темном полотне желтый рисунок – солнечный круг, а внутри извивающийся силуэт… Змей? Вот же странность! Но рассмотреть подробнее не успела, к нам приблизился пожилой ильх. Он был одет, как и большинство варваров на этом корабле, в штаны да безрукавку. Но еще на нем оказались сапоги и странный головной убор – часть рогатого звериного черепа, пришитая к кожаной шапке. На светлые косицы ильха спадали многочисленные веревки с вплетенными бусинами, косточками и чешуйками. Одна – узкая, жемчужно-перламутровая – покачивалась у самых губ капитана и ловила гладкими боками блики скудного света. Красивая вещица. Необычная.

На миг я задумалась, кому могла принадлежать такая чешуйка? Да она же размером с мою ладонь! Это что же за рыбина ее оставила?

Сам ильх был светловолосым и светлоглазым, как и все на этом корабле. И это тоже меня удивило. Может, они все здесь родственники? Иначе чем объяснить такую одинаковую масть? Правда, черты лица не слишком-то похожи… Еще одна странность!

Ильх протянул мне пару шкур – еще более вонючих, чем та, что была в лодке. И поставил на доски небольшую корзину.

– Давненько на моем хёггкаре не было пригожих дев, – косясь на меня, хмыкнул он.

И вроде сказал добродушно, но вот радости в его словах не было, скорее досада. Может, на фьордах бытует гадкое предубеждение, мол, женщина на корабле – к беде? Вот же дикость. Но не объяснять же им про права женщин? У них тут, похоже, о правах вообще ничего не слышали.

Я недовольно насупилась, а ильх ткнул пальцем в сторону.

– Устроишься вон там, за бочками, дева. Мы везем в них просоленную сельдь, пахнет она, конечно, гадко… Но там тебе самое место, чужачка. Сиди тихо и не суйся к бортам.

– Почему? – не сдержалась я. Все ясно! Дева, да еще и чужачка – вон твое место, в самом вонючем углу!

Стало как-то по-детски обидно.

– Так вода потеплела, – сказал ильх, словно это что-то объясняло. Но так как я продолжала удивленно таращиться, пояснил: – Согрелись фьорды. Самое время для любви. Дети Ньордхёгга не любят эти воды, слишком близко Ёрмун. Это течение такое, злое течение. И сильное! Бьет о скалы и хёггкары, и хёггов. Попадешь в его белый плен – и все, молись Перворождённым. Живым уже не выберешься! Даже Ярла-Кровавое-Лезвие утащил Ёрмун, представляете? Хотя вот это, пожалуй, к лучшему… Ёрмун и во тьме видно – он словно разлитое молоко. Не дай Хеллехёгг угодить в поток, утянет под скалы, разобьет – и костей не останется. Множество хёггкаров сгинули навечно из-за Белого Ёрмуна. Говорят, все дело в Саленгварде, течение рождается в его недрах, потому и губит каждого… Мёртвое оно. Злое. Но уже к завтрашнему полудню мы обогнем вон ту гору и двинемся к Нероальдафе. А там вода уже чистая, а подводных хёггов – как карасей! Так что держись подальше от бортов, дева! И шкурой накройся. Завтра, может, и вовсе спущу тебя под доски да обложу тухлятинкой, так-то оно надёжнее будет!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– А? – Это было все, что я смогла произнести. Вот удивительное дело! Вроде слова ильха я понимаю, но вот смысл того, о чем он говорит – ни капельки. При чем тут теплые воды, мертвое течение и караси? И как это все связано с тем, что я должна прикинуться вонючей селедкой? И зачем, забери всех демоны, вдобавок обкладывать меня чем-то тухлым?

Я не желаю!

– Значит, Саленгвард рядом? – подался к ильху мой «муж».

– Примерно в сотне хвостов, – снова непонятно изъяснился ильх. – Не бойся, чужак, мы его обойдем, главное, не попасть в Ёрмун. А к утру будем во-о-он за той горой. За перевалом и Хребтом лежит непроходимый Бурый Лес и Гараскон, только нам не туда, нам-то в Нероальдафе! Ничего, чужак, моя ладья и не такое выдерживала! Вот как-то попали мы между двумя потомками Ньордхёгга, и как раз в начале лета! И здоровые оба, бешенные! Начали они мою ладью таранить – играть, значит! Кто перетянет, значит! Эх, я рассердился! Раз хёгг, так что же – позволено на дно тащить? Не бывать тому! Велел я достать бочки со смолой…

– Во сколько твоя ладья пройдет рядом с Саленгвардом? – невежливо оборвал капитана корабля Бран.

Ильх обиженно поджал губы, и мне неожиданно стало стыдно за чужую грубость. Глянула на «муженька» укоризненно, но он вообще не смотрел в мою сторону и укором не проникся.

– Саленгвард – это… это какое-то поселение? – улыбнулась я, пытаясь смягчить неловкость и представляя, как живут варвары. Пока я видела лишь бесконечные горы и воду. Вероятно, у жителей фьордов есть что-то вроде деревенек. Я нарисовала в голове несколько домиков с соломенными крышами и пасущихся рядом коз. Интересно, на фьордах есть козы?

– Саленгвард – это позор для честных ильхов! – буркнул капитан хёггкара, непонятно чему разозлившись. – Все, некогда болтать с вами! Устроитесь там, а у меня и без того дел по горло!

И ушел, недовольно бурча что-то в светлую бороду.

– Спасибо за еду! – крикнула я ему в спину, но варвар не обернулся.

Решив вести себя послушно, я отошла за бочки и села на шкуру. Запах здесь и правда стоял мерзкий, и в другое время я даже не посмотрела бы в сторону еды, но усталость и голод на время изменили мои приоритеты. Морщась и стараясь не дышать носом, я заглянула в корзину. Внутри оказалась черная, запачканная углями лепешка и куски засушенной вместе с чешуёй рыбы. В кожаном бурдюке – горячий хвойный чай.

Я поморщилась, рассматривая угощение. Выглядело оно довольно гадко. Но мне нужны силы, поэтому, старясь не вдыхать запах рыбы, я сунула кусочек в рот, быстро прожевала и запила настоем.

Зато мой «муж» на корзину даже не посмотрел, отошел в сторону.

– Эй, ты есть будешь? – подумав, я все-таки решила его окликнуть. – Лучше поторопись, а то не достанется.

Бран обернулся. Его лицо на миг попало в тонкий луч светильника. И я удивилась. Мне кажется, или пухлые щеки несколько… сдулись? А лоб, кажется, стал выше…

Но рассмотреть я не смогла, мужчина отступил в тень.

– Решила поделиться со мной? – со странной интонацией произнес «муж». – С чего бы это?

– Это просто правила хорошего тона, – буркнула я. – Мы ведь делаем одно дело, так? Можно сказать, мы напарники.

Бран не ответил. Видимо, он так не считал.

Ну и демоны с ним! Я положила в рот еще хлеба и рыбы, прожевала.

– Может, скажешь, как тебя зовут? – негромко произнесла я.

– Бран. И лучше ешь молча, дорогая жена.

– Рядом никого нет, нас никто не слышит, – повела я рукой.

– Ты ничего не знаешь о фьордах. И судишь обо всем со своей человеческой точки зрения. Большая ошибка, дорогая супруга.

– А с какой еще можно судить? – не поняла я.

От еды тело налилось тяжестью и стало ватным. Горячий напиток в бурдюке оказался сладким, медовым и немного хмельным. Напившись, я отодвинула корзину, разложила шкуры и устроилась в их коконе, уже почти привыкнув к острому запаху.