Мекленбургский дьявол (СИ) - Оченков Иван Валерьевич - Страница 26

— Ишь ты, Ванька, второй ножик даришь, богато живешь! — Заухмылялись товарищи, припомнив недавний случай с Васькой Рыбарем, ставшим вскоре полковничьим денщиком.

Ванька на это лишь махнул рукой, а хмурый как сто чертей Игнат, подхватив принесенный Петькой кувшин, решительно зашагал вперед, стараясь не смотреть на попавшую к ним в руки добычу.

Вернулись мы во дворец нескоро. По пути я показывал мальчишкам город, рассказывая про его историю от античности до нынешних времен. Митька с Петькой вовсю глазели на его узкие улочки, дивились на остатки генуэзской крепости, на яркость красок окружающей природы. До сих пор им не приходилось бывать на Востоке, если не считать, конечно, полуразрушенного Азова и откровенно чахлой Керчи. А тут большой торговый город. Кое-где были уже открылись лавки армянских торговцев и я велел прикупить для пацанов различных сладостей и, разумеется, фруктов.

А уж их было в избытке. Сочные персики, сливы, ярко-красные яблоки и желтые душистые груши. Ранний виноград и инжир, который местные зовут смоковницей. Дынь с арбузами еще не видно, но обширные бахчи под городом имеются, сам видел. Значит, дойдет дело и до них. Единственно, я приказал не давать мальчишкам все это великолепие сразу, а сначала привезти во дворец и хорошенько отмыть в кипяченой воде. Ибо поносов нам только и не хватало!

Последнее требования было совершенно явно сочтено ничем неприкрытым тиранством, но я остался глух к умоляющим взглядам изголодавшихся юных моряков. Так мы добрались до дворца, где я сразу же приказал готовить угощение, а мальчишкам велел идти мыться. На корабле трудно следить за гигиеной. Вода только морская, после высыхания, которой неприятно стягивает кожу, а волосы становятся жесткими как щетина пушечных банников. Так что Митька с Петькой с радостью бросились в купальню, благого воду в ней по моему приказу держали под постоянным нагревом, и принялись в ней плескаться, радостно повизгивая от восторга.

Как известно, длительные водные процедуры весьма способствую появлению зверского аппетита и когда мальчишки накупались, они были готовы сожрать слона, если бы его кто-нибудь вдруг поймал и пожарил. Я в это время, глядя на их довольные физиономии, и думать забыл об окружающей меня действительности, пока слуги не доложили, что пришел полковник Панин и нижайше просит его выслушать.

— Зови, — велел я.

Как оказалось, мой бывший рында явился не один, а со своим новым приятелем чехом и его шебутной черкешенкой. Четвертой была какая-то женщина в восточных одеждах, на которую я поначалу не обратил особого внимания.

— Здравствуйте, господа, — радушно поприветствовал я эту странную компанию. — Присаживайтесь и разделите нашу трапезу. Стола и лавок, правда, у нас нет, но в тесноте, да не в обиде!

Пришедшие степенно поклонились и, не прекословя устроились на подушках, вокруг накрытого достархана. Царевич с приятелем на секунду тоже оторвались от еды и поприветствовали гостей, после чего накинулись на угощения с новой силой.

— Ну что смотрите, — усмехнулся я, — налетай, пока эти два обормота все не уплели.

— Благодарствую, — колокольчиком прозвенел голос незнакомки, от которого я чуть не поперхнулся.

А та, изящным движением скинула с себя покрывало, и оказалось очень красивой девушкой, от одного взгляда на которую захватывало дух.

— На здоровье, — только и смог ответить я, наблюдая, как изящные пальчики несмело берут персик и отправляют в красиво очерченный ротик.

— Вкусно? — сглотнув слюну, поинтересовался я, не в силах оторвать взгляд от пухлых губок.

— Очень, — робко отозвалась она, осветив своей улыбкой весь двор.

Правда, столь ошеломительное впечатление ей удалось произвести далеко не на всех. Дмитрий глядя на непонятно откуда взявшуюся девицу отчего-то нахмурился и, отложив в сторону надкушенное яблоко, спросил ледяным тоном:

— Это кто?!

— Не гневайтесь, государи мои, — вскочил Панин. — Полонянка это освобожденная. Ее хозяин под землей прятал, а мои охотнички сыскали. Дочь это воеводы тульского Ивана Гаврилыча Бобрищева-Пушкина по несчастью в полон попавшая. Я счел, что не можно такое утаивать от ваших царских милостей!

— Правильно счел, — расплылся я в улыбке, — а как зовут эту красавицу?

— Аленушкой, — прозвенел ее голосок, ударив меня будто обухом по голове.

— Как? — переспросил я.

— Аленой, — повторила она.

С моих глаз будто упала пелена. Ну, сидит девка, персик хомячит. Ну, красивая, этого не отнять. С чего мне кровь, если не чего похуже, в голову-то ударила?

— Правильно ты все сделал, Федя, — сказал я уже нормальным тоном. — Христианам муку от нечестивых агарян принявшим помогать надобно. Кстати, хорошо, что с вами Натаха пришла. У меня тут еще одна полонянка оказалась, да только по-каковски говорит непонятно. Может она растолмачит?

— Меня зовут Нахат, — вежливо поправила меня черкешенка.

— А все едино, — отмахнулся я. — Тебе ведь крещение придется принять, чтобы за своего кавалера замуж выйти. Так почему бы не в честь святой Наталии Никомедийской? Благо ее именины в конце месяца! [4]

— Замуж? — отшатнулась она, а что-то жевавший Попел так и застыл с открытым ртом.

— А вы думали, я забыл, как чуть с калмыками не поссорился? Может этот самый Дайчин-Хошучи потому и не пришел, сто чертей его матери! Эй, кто-нибудь, приведите ночную пленницу! Если, конечно, она там от вашей заботы не загнулась…

— Еще одну! — покраснел как вареный рак царевич.

— А мне умыться принесите, — продолжил я, не обращая ни на кого внимания. — Душно что-то тут.

Один из денщиков мухой метнулся за требуемым и уже через минуту стоял подле меня с кувшином полным воды и чистым рушником.

— Фух, хорошо! — отозвался я, ополоснув физиономию, после чего обернулся к Михальскому и негромко спросил, — блин, что это было?

— У вашего величества давно не было женщины, — так же тихо отозвался тот.

[1] Калга — второе лицо в иерархии Крымского ханства. Третье — нуреддин. В описываемое время калгой является — Девлет-Гирей.

[2] Имеется в виду известная фраза приписываемая Мичурину — Мы не можем ждать милостей от природы — взять их у нее наша задача!

[3] Шишига — разновидность черта.

[4] 26 августа по Юлианскому календарю.

Глава 8

Если бы кто-нибудь сказал Попелу, что он влюбился в Нахат, он, верно бы, рассмеялся этому человеку в лицо, ибо воспринимал ее не как девушку, а скорее как друга или даже боевого товарища. Мужская одежда, в которой ходила черкешенка весьма этому способствовала, поскольку не позволяла видеть в ней предмет для воздыханий или чего-то большего. И даже тот дурацкий случай, произошедший на пиру по поводу снятия осады с Азова мало что изменил. Он хоть и вынужден был назваться женихом, но иначе не было никакого способа выручить ее от варварских домогательств калмыцкого тайши.

Но сегодня он вдруг сообразил, что рядом с ним все это время была красивая девушка, а он, как последний болван считал ворон. Впрочем, началось это все еще вчера. Полковник Панин, с которым у чеха сложились вполне приятельские отношения, позвал его и Нахат вместе отправиться к государю, чтобы представить тому найденную среди рабов знатную русскую пленницу.

Надобно сказать, что занятый выполнением своих прямых обязанностей лекарь не успел не то что познакомиться с освобожденной, но даже и толком ее рассмотреть. Тем не менее, он согласился, ибо посещение русского царя и его наследника являлось изрядной честью, которую глупо было упускать.

Нахат, разумеется, увязалась с ними. В конце концов, она числилась невестой Вацлава, да к тому же в совершенстве владела всеми языками и наречиями, которыми только могли говорить местные жители, и уж одним этими оказалась весьма полезной в любом предприятии.

В целом, обед прошел в весьма приятной обстановке. Иоганн Альбрехт вел себя весьма любезно по отношению к доктору и его спутнице. То же можно сказать и о царевиче с его юным придворным. И все шло просто прекрасно, пока освобожденная из плена боярышня, не сняла свой платок и не показала всем присутствующим своей красоты.