Попаданки домой не возвращаются! (СИ) - "Китра-Л" - Страница 34

В том, что фаты выбрали жертвами Марину и рыцаря, была моя ошибка.

Я не из тех, кто готов терпеть боль. Я ненавижу ее. Не переношу. Начни меня истязать, и я быстро взмолюсь о пощаде. Поймите правильно, я не хочу умирать. Но я предпочту быструю и красивую смерть взамен долгой, но мучительной.

Я готовилась к своим пыткам, а не к чужим.

Теперь же мои страхи вспыхивали красными росчерками на теле Марины. Она вздрагивала, всхлипывала, но не сопротивлялась. Каждый новый след на ней, будто пронзал меня каленым стеклом.

Не помню, когда я закричала. Когда попросила остановиться. Когда слова превратилась в бессвязный бред, обращенный к фатам. Когда забилась в судорогах, беспорядочно молотя руками и ногами, стараясь вырваться из чернильных пут.

— Аня. — В устах Геры имя прозвучало раздражающе-отталкивающим, будто наждачкой протерли грифельную доску. — Ты вредишь себе.

Гера перехватил мою руку. Черное щупальце тут же сместилось.

Вздрогнув, я затихла. О чем он? Откуда взялся? Стоял же на сцене.

— Не порти то, что тебе не принадлежит.

Я покосилась налево, направо, и увидела собственную кровь, стекающую по теневым оковам в тех местах, где они прорезали кожу. Я не помнила, когда получила раны. Наверное так сильно билась мазутных путах, что не заметила.

— Ты обещал, что освободишь их.

Мой голос прозвучал сухой надтреснутой доской.

— Я сказал, что они будут свободны, когда я уйду.

— Так чего ждешь? Забирай свою частичку бога и вали.

Гера стер кровь. Чуть дольше чем следовало, он рассматривал как та вновь наполняет ранки до краев, выступает за границы и каплями срывается вниз. Мужчина резко выдохнул. Будто бы ничего не случилось, он мазнул по краю пальцем. В несколько мазков соединил линии полукругом, нарочно оставив несколько клякс. В монохромном освещении зала, те казались рядом зловещих рун.

Закончив, Гера отстранился, разглядывая меня как произведение искусства.

— Мягче.

Сказано было не мне.

Щупальца расплющились лентами, обматывая мои руки. Крепко и надежно. Теперь, чтобы сделать движение, мне потребовалось бы выдернуть кости из суставов.

— Терпение, девочка. — Сказал он, а я не нашла сил возразить или хотя бы поморщиться. — Не так быстро.

— Она готова, — возразила Медуза. Бледная как смерть в серебряных лучах луны. Я совсем о ней забыла. — Немерность активна как никогда.

Гера перевел взгляд на меня.

— Ты готова отказаться от себя?

— Прекрати их мучить, — глухо отозвалась я.

Мужчина сделал жест рукой. Сцена замерла.

— Я думал ты крепче, — сказал он, разглядывая остатки запекшейся крови на своих пальцах. Моей крови. Я могла ошибаться, но в монохромном свете, казалась она поблескивала золотом. — С такой страстью себя защищала. И с такой же страстью сдалась. — Он покачал головой. — Я должен подготовиться.

Миновав Медузу, мужчина покинул зал.

Я проводила его спину взглядом. И с трудом переборов себя, посмотрела на сцену.

Тени кулис скрадывали порезы Марины. Можно только догадываться, сколь сильно она ранена. Рыцарь был в еще худшем состоянии. Правая нога ниже колена полностью почернела от крови.

«Третий этап. — Продолжала себя убеждать. — Дотерпеть до третьего этапа»

Убедить чувство самосохранения проще, чем договориться с совестью.

Гера мог не рассчитать силы фатов. Мог неправильно оценить противников. Что если Виталий испустит дух раньше, чем мы выберемся? У него серьезная рана! Он и так хилый, слабый и хромой. Дунешь и надвое переломится. Гера же в него меч вонзил!

Сцепив зубы, я посмотрела на Медузу.

Женщина стояла молчаливым изваянием. Ее не интересовал застывший на сцене спектакль. Отвернувшись, она изучала дверь актового зала.

— Если рыцарю не перевязать ногу, он умрет от кровопотери раньше, чем Гера вернется.

Медуза не отреагировала. Если закрыть глаза, можно было представить, что ее и вовсе нет.

Я облизнула губы.

Все остальные фаты — человекоподобные тени, тихие и безликие. У Медузы же голос и прическа из змей. Все это время я считала ее лишней в уравнении. Черт, да я вообще ее не считала. Кто берет в расчет второсортных помощников? Точно не я. Хотя не раз обжигалась.

— Ты отличаешься от них, — заметила я.

Кто же она — Медуза Горгона темного мира? Женщина с поверхности, ставшая жертвой фатов. С магией, что заставляла ее подпитываться от других, будто она какой-то вампир. Но разумней, чем ее коллеги. Она спасла меня от обезумевшего фата. Да, это мог быть приказ Геры, присматривать за мной. Но также она предупреждала меня не возвращаться.

— Отпусти их, — тихо попросила я. — Они не важны. Больше нет. Гера тебе не хозяин. Он же уйдет. Оставит вас.

Трагично-красивая королева монохромного мира легонько качнула головой. Змеи недовольно зашипели.

— Когда он покинет Немерность, мы освободимся.

— Также как Марина и рыцарь получат свободу?

— Я их выведу, когда он уйдет.

— Они могут не дожить.

Медуза уставилась на меня немигающим взглядом.

— Они уже мертвы.

Я дернулась слишком резко.

— Нет, они дышат. Я вижу.

— Немерность сохраняет их души в телах. Как только они переступят порог в реальный мир, все кончено.

— 17 -

Она врала.

Должна была врать.

Я зажмурилась, смаргивая слезы.

— Не правда. Они не мертвы.

Теневые змейки переглянулись между собой.

Медуза кивнула удерживающему меня фату. Тот замешкался. Одна из змеек вытянулась и, не дожидаясь приказа, впилась в эфемерное тело. Существо дернулось, Дрожь побежала по угольно-черным конечностям. Не издав ни звука, оно сотряслось в предсмертном спазме.

Я едва не упала, когда щупальца неожиданно растворились, истлевая черной дымкой.

Он умер?

Выражение лица Медузы не отражало ровным счетом ничего. Она оставалась холодной, безразличной и болезненно-сломленной.

— Не веришь? Проверь.

Дважды ей повторять не пришлось. На негнущихся ногах я направилась к сцене. Десяток метров показался чертовски длинным, а ступени едва ли не Эверестом. И причина была вовсе не в усталости.

Под ногой что-то хрустнуло. Меч. Гера оставил его лежать на полу в качестве насмешки. Проигнорировав его, я пошла дальше. Проклятая железяка не сослужила мне доброй службы.

— Виталий?

Опустилась на колени. Монохромное освещение мешало разглядеть рану.

В Центре учили оказывать первую помощь, но все равно в решающий момент нахлынула паника. Из головы вылетели все знания, что так упорно вдалбливались Клодом. Теория помахала ручкой, отправляя разум в пустоту ступора. За дело взялась практика.

Оторвав край рубашки, я соорудила повязку. Меч не задел артерию. Рана оказалась не настолько глубокой, как виделось издалека. В Немерности законы физики вели себя иначе. Время и пространство искажалось в замедленной съемке, и все движения выходили менее резкими, чем могли бы. Каким-то же чудом я ходила после вчерашней битвы с двуликим фатом.

— Вить, — позвала я. — Ну же. Возвращайся в себя.

Он не ответил.

— Не заставляй давать тебе пощечину. Я не могу, пока ты выглядишь таким жалким и беззащитным. Мне придется представить, что ты меня бросил.

Шутка не удалась.

Я зажмурилась. Замахнулась. Ладонь прошила воздух, не задев рыцаря. Промазала.

— Ой.

Все-таки не промазала. Спасаемый отклонился.

— Я вернулась. — Шмыгнула я носом. — За вами двумя. Как обещала.

Взгляд рыцаря был тверд, как и хриплый голос.

— Я надеялся ты умнее.

Да все надеются, чего уж там.

Он покачал головой.

— Тебе не следовало возвращаться.

А это мне говорят очень часто.

— Почему? Медуза ошибается. Ты выводил других. Ты знаешь, как вам помочь. Потому и дал его. — Вытащив из кармана перстень, продемонстрировала рыцарю. — Как оно работает?

— Я давно никого не спасал, Дробь. Не помню, — он опустил взгляд на мою дрожащую ладонь. Перстень осуждающе мерцал переливами. — Немерность забирает не только хорошие эмоции.