Попаданки домой не возвращаются! (СИ) - "Китра-Л" - Страница 18

— Хватит, — скомандовала Медуза.

Но тень не остановилась.

Щупальца обвивали меня, причиняя боль. Но в этот раз я не вырубилась. Кокон магии внутри меня откликнулся сигналом бедствия и, я наконец поняла, что пряталось за проявленными воспоминаниями.

Тень не возвращала память. Она пожирала мою магию. Вскрытые воспоминания — всего лишь побочный эффект. Фат слой за слоем сдирала чужую защиту, чтобы добраться до Малыша.

Враг говорил, что в Лэйтарии когда-то пробовали экспериментировать с золотой магией, но все попытки заканчивались плохо. Магия превращала людей в нечто столь ужасное, что это пугало даже лэйтарцев.

Я издала протяжный вой, забившись в черных путах.

— Я сказала, оставь ее! — Взвизгнула Медуза.

Следующее, что я увидела, как черное лезвие щупальца молниеносно пронзает грудь регента Немерности.

— 20 -

Медуза пошатнулась.

Она сделала неуверенный шаг вперед, когда щупальце выскользнуло из нее с неожиданно громким хлюпаньем. Скопление змеек на ее голове задрожало, колеблясь в странном унисоне.

— Как же так?.. — спросила женщина куда-то в пустоту.

Зрители и до того хранили безукоризненное молчание, а тут и вовсе исчезли все звуки. Белый шум наполнил пространство прозрачной пеленой тишины.

С содроганием я уставилась на Медузу. На то место, где фат оставил в ней дыру. Фантазия рисовала кровавые подробности из крови и вываливающихся внутренностей. В монохромном зале это должно было выглядеть ярко, насыщенно и противоестественно.

К счастью, Немерность жила по другим правилам.

Что-то склизкое и черное показалась из пробитой грудины. Медуза попыталась запихнуть это обратно. Но все шло как в замедленной съемке и ее движения казались долгими и неуклюжими. Мазутная жижа просачивалась сквозь ее пальцы, повисая на ладонях склизкими червями.

Мне стало дурно. Я отвернулась. В самый раз, чтобы вспомнить, чем я тут занимаюсь. Моя рука освободилась в достаточной степени.

Тень отдернулась от меня с протяжным воем-возмущением. Сначала гаечный ключ заехал ей по черепушке. Потом тот же самый ключ впечатался ей прямиком в безликую рожу. Скорее от неожиданности, чем от боли, тень замерла.

— Бедная Ива. — Донеслось со стороны Медузы. Сидя на коленях, она сочувственно покачала головой. — Ты никогда не голодала. Что произошло?

Спрашивала она не у тени. Медуза ухватила одну из змей на своей голове за горло. Та издала что-то среднее между рыком и шипением. В следующее мгновение извивающееся существо дергалась на полу в предсмертных конвульсиях.

Медуза выдрала змею с корнем.

Вздох-всхлип пронзил зал. Регент Немерности двумя пальцами сжала чернильное горло змеи. Но звук издала не она, а тень, что несколько секунд назад размахивала щупальцами-присосками. Двоящийся фат тлел на глазах. Подобно сигаретному дыму она таяла на деревянных подмостках сцены, а вслед за ней исчезал ее двойник. Первая тень, что до последнего момента оставалась в стороне.

Ее не стало за считанные мгновения.

— Какого единорога? — Услышала я себя.

Мне грех обижаться, но чему я стала свидетелем?

Грациозно, будто поднимаясь с трона, а не с пола, после собирания мазутных внутренностей, Медуза встала. Ее блеклый вид немного потерял сияния, но самоконтроль остался на высоте. Одна ее ладонь оставалась прижатой к груди, но каким-то образом, женщина продолжала выглядеть спокойно и естественно.

Подумаешь, чуть на части не располосовали.

— Ты новенькая? — озадачила она меня странным вопросом.

— В чем? — не поняла я.

— Новенькая, конечно. Ты не сказала, что тебя заразили.

Я дотронулась до шрама поперек груди, что был не виден под рубашкой. Он не болел, но доставлял некоторые неудобства при движении.

— Меня ничем не заражали, — возразила я. Голос дрогнул. — Рана чистая.

Лицо Медузы осталось непроницаемым, но змейки-тени посмотрели на меня весьма скептически. Я не хотела знать, имеют ли они свой разум или это проекция эмоций регента Немерности.

— Чем ты питаешься? — продолжила она допрос.

— Кофе, в основном. И так, по мелочи, что в холодильнике найду.

Или на столе. Или на тарелке. В меню.

— Нет. Чем ты себя подпитываешь?

— А?

Очень жалкое такое «а?», но очень искреннее и прочувствованное.

— Совсем новенькая? — я почти расслышала сочувствие ее внутренней тьмы.

Это напомнило мне кое о чем.

— Я видела нечто странное в одном из кабинетов твоего, эм, Царства. Вулкан, — изобразила я руками. — И голубой свет. Что это?

Она поморщилась, будто я попросила приготовить мне ванную из жидких отходов.

— Это не я. Это было до.

— До чего?

— Ты знаешь.

— Нет, не знаю.

— Тогда откуда у тебя оно?

— Слушай, я теряю нить разговора. Можешь ответить полным предложением? О чем мы говорим?

Я пропустила тот момент, когда Медуза оказалась рядом настолько, чтобы схватить меня за грудки и притянуть к себе. Змейки зашипели, свешивая свои головки вниз. Их подрагивающее дыхание побежало по моей коже, даря совершенно новую нетривиальную фобию.

— Я была слепа, но теперь вижу. — Медуза была выше меня, отчего мне пришлось приподняться на цыпочки. Вместо тонкого аромата духов или же могильной земли, я ощутила просачивающуюся смесь ярости, тоски и обреченность. — Оно бьется под твоим сердцем. И оно не голодает.

— Оно?

— Заражение.

Очередная дрожь пробежала по моему телу.

Речь о Малыше?

— Оно не голодно, но поверхность от тебя не отказалась. Зачем порождать еще одно чудовище?

Змеи издали шипящий звук.

Она разжала пальцы. Отступила. Безумная женщина.

— Убирайся, — короткое слово, сочащееся презрением. — Сейчас же.

Я не хотела спорить с кем-то пережившим проломленную грудину, но…

— Конечно, только заберу обещанное.

— О каких обещаниях речь? Ты проиграла.

— Разве? Я — жива. Фат — нет. — Пожала я плечами. — Кажется, так выглядит победа, а не поражение.

Медуза уставилась на меня. Прошло не дольше секунды, но казалось минуло три вечности, прежде чем Медуза перестала прожигать меня испепеляющим взглядом.

— Почему бы и нет? — внезапно согласилась эта необычная женщина. — Забирай двоих. Они были добычей Ивы, кто станет возражать?

— Правда?

Не осуждайте меня за скептицизм. В моей жизни редко случаются хорошие вещи, за которые потом не приходится платить слезами.

— Если они согласятся уйти добровольно — пущай идут. — Заключила она режущим слух устаревшим оборотом с привкусом деревенского говора. — Ежели нет, — она помолчала, качнула головой, когда к ее уху наклонилась змея, и поправилась. — Это мой уголок Забвения. Вернешься, и не сыскать тебе иной судьбы, окромя смерти.

Она резко развернулась и, обхватив себя руками, скрылась в покачивающейся темноте закулисья. Тени потекли из зала, подражая хозяйке.

Не нравится мне это «добровольно». Тинхе мне целю оскомну этим словом набил.

— Эй, — спрыгнула я со сцены, не забыв прихватить свои средства защиты от монохромных будней. — А где Марина?

Когда фатов стало меньше, я заметила, что не все спешат покинуть зал.

— Марина!

Семнадцатый ряд, шестое место. Скупо, ребята.

Я сдвинула несколько рядов деревянных сидений, прежде чем добралась до желанной цели. Марина была все в той же одежде, что и в рестопабе. Чуть менее красочная (в прямом смысле), но живая и невредимая.

Я едва не упала перед ней на колени, переполненная радостью и облегчением. Я сделала это! Я нашла ее! В кой-то веки все идет как надо. Скоро все закончится. Мы возвращаемся домой!

— Вставай, Марин.

Девушка повиновалась, но восторг выражать не спешила. Я же лучилась счастьем.

— Заберем одного мужика, и по домам! Улетные выходные получились, ага? Выйдем из школы, и мы почти дома.

И словно гром среди ясного неба.

— Нет, Анюта. Я никуда не пойду.