Кровавое золото Еркета (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 38

— Будет намного больше, если потребуется. Вот только воздвигать сооружения нужно капитальные, чтобы служили очень долго. И дно каналов делать плотным, как и сами берега — вода не должна пропадать втуне, и уходить в землю и песок. Извести и глины тут хватает, если поставить печи для пережога, то можно получить цемент, который использовали еще римляне в древности, когда свои сооружения возводили.

— «Щебенка» или «дробленый камень»? Я слышал об этом и видел в Риме, когда там был. Действительно — в застывшем виде он напоминает камень, — в глазах силезца заблестели огоньки любопытства.

— Я знаю способы как его сделать, и что для этого нужно. Но давай сразу договоримся — люди, который начнут работать над цементом, должны будут прожить здесь десять лет. Ничего страшного, ведь вы все собрались отслужить в гвардии хивинского хана по семь лет, а тут всего на три года больше положенного срока. Но зато все твои солдаты станут богатыми, очень зажиточными. Любой, кто присягнет мне, получит землю во владение, дам невольников, крестьян и каждый станет владельцем вотчины. Здесь очень богатый край — и этим нужно воспользоваться.

Бекович посмотрел на силезца — на лбу того легли глубокие морщины, и то был хороший признак — немец посчитывал выгодные варианты из откровенно сделанного предложения.

Князь усилил психологический натиск, ведь если майор начал размышлять, исходя из поговорки, что «рыба ищет, где глубже, а человек где лучше», то нужно дать как можно больше вкусных «плюшек», ведь аппетит приходит во время еды. А европейские кондотьеры сюда именно и пожаловали в поисках лучшей доли.

— Здесь есть золото, Каспар, очень много золота. И серебро — но все во владениях бухарского эмира. Здешняя земля неимоверно богата, просто ее нужно разрабатывать, закладывать рудники, начать плавку металлов. Но первым делом золото — не только царю Петру оно пригодится, но в первую очередь всем нам, каждый из моих воинов станет богатым. Это я не только обещаю, а даю слово, что через пять лет ты будешь держать в своих руках слитки золота. И эти желтые бруски убедят тебя, что это не сон, а сказочная страна Эльдорадо, которую столь долго и безуспешно искали испанские конкистадоры Кортес и Франциско Писарро.

Бекович внимательно наблюдал за разгорающимися огоньками в глазах бывшего офицера армии шведского короля Карла, что под двенадцатым номером. И понял, что его слова стали для того непереносимым искушением, потому что ответом прозвучало:

— Я отберу знающих людей, ваша светлость. Среди моих драгун кого только нет — есть рудных дел мастера, даже два богемца, что добывали серебро в рудных горах, и им приходилось плавить золото и чеканить монеты. Есть металлурги и оружейники, опытные суконщики, кузнецы и даже бывший ученик ювелира. Кстати, неплохо разбирается в драгоценных камнях, и считает, что этот край на них богат.

— Он сам не представляет, насколько богаты здешние места, особенно горы. Но вы там будете и все увидите собственными глазами.

— Ваша светлость, а ты нас не заставишь менять веру?

Силезец неожиданно встрепенулся, словно что-то заподозрив, и Бекович поспешил развеять его сомнения, сразу же успокоить.

— Ни в коем случае, Каспар. Для того и надо отвоевать у засухи те брошенные земли. Их я отдам твоим драгунам — каждый получит по десятку тарпанов и станет землевладельцем. И мусульман не будет на этих землях, и нет нужды строить там мечети, за исключением, понятное дело, возрожденного Гурганджа — город будет столицей моего Хорезма, а отнюдь не Хива. И сей город будет в твоей власти — я решил назначить тебя губернатором этого края, отсюда и до озера Саракамыш.

— Меня… Губернатором?!

Силезец был ошеломлен сказанным, даже отступил на один шаг. Еще бы — столь сказочной карьеры он не ожидал. Такое даже в голову не приходило повидавшему жизнь кондотьеру.

— Отбери две сотни людей из своих драгун, определим их на постой в старой крепости. Здешний управляющий подобран визирем — человек он толковый, из оседлых узбеков. Досим-бей меня уверил, что служить будет честно и верно, как и другие сарты — я им всем дам возможность продвинуться. А ты и твои люди будете их учить, и заниматься строительством мануфактур и прокладкой новых каналов и арыков. Ты сам осмотри здешний край, посмотри, как все сделать лучше и толковей. Ведь тебе и твоим людям тут придется жить, так что для себя стараетесь.

— Сделаю, ваша светлость!

— Вот и хорошо, господин полковник, или мин-баши, как тут именуют по чину тысячника. В самые ближайшие недели тебе наберут несколько сотен сарбазов, пока только тех, кто придет в мою армию охотой. Позже введу рекрутчину — регулярное войско создавать надобно.

— То правильно, князь, вот только будут ли преданно служить тебе? И ведь басурман придется вооружать ружьями и пушками.

— Более того — через два года мы сами должны начать изготавливать собственные фузеи и пистоли, отливать пушки. Так что оружейных дел мастеров береги особо. И найди в пороховых делах людей сведующих — нужно уже сейчас закладывать ямы для ямчуги, селитры то есть — ей ведь поспевать надобно время долгое. Визирь пришлет Ходжу Алиша — он твой помощник в делах разных и советник, так что не обижай и язык учи — рядом с сартами ты их речь быстро освоишь.

— Так и есть, ваша светлость. А еще наложницы помогут — ночью ведь и поговорить охота.

— Ах ты хитрец, мин-баши, — Бекович усмехнулся, сразу поняв куда клонит новоявленный губернатор.

И произнес:

— Мы пришли сюда освобождать христиан, так что невольников среди них не будет. Наймете слугами и служанками, платить придется, понятное дело. Но силой девок и баб не брать, и без оплаты не оставлять. Так и скажи своим драгунам — а за нарушение сего указания профосам неслухов отдам. А ясырок, пленниц и рабынь дам, но их из крепости не выпускать. По местным нравам мусульманка не должна прелюбодействовать с иноверцем, хотя мы в их глазах не кяфиры, а «люди Писания». А потому не вздумайте к магометанкам приближаться, и платки с лиц срывать — мне только резни тут не хватало. Нарушителей запрета казни безжалостно! У всех на глазах — чтобы другим неповадно было!

— Я и сам о том уже подумал, князь, и все капралы мною о том настрого предупреждены.

— И пьянствовать только в крепости, здесь на вино харам! То есть запрет полный положен по учению Магомета!

— Так пьют же многие тайком?!

— И вы также пейте и на глаза имамам не попадайтесь, а то народ против нас возбудить могут — а оно нам надо?!

— Никого выпивши караул из-за стен отпускать не будет! А кто пьяным из города возвратится — тому быть битому батогами!

— Вот и правильно!

Бекович внимательно посмотрел на силезца — по взгляду понял, что тот его приказы будет выполнять с привычной дотошностью — въедлив к службе немец, спрос со всех держит строго.

— Бабами вас обеспечат, кабак в крепости поставь, что ли — фискалам указание дам, зерно тут есть, так что хлебное вино гнать можно. Так что распоряжусь. Да, вот еще что — моряков и флотских служителей тебе оставлю, пусть верфь закладывают и легкие струги строят, чтобы на веслах по реке ходили, и по морю плавали.

— Исполню, ваша светлость!

— Тогда я спокоен, Каспар, за тыл! Послезавтра я с войском на Хиву ухожу, а ты тут порядок наводи, да за местными приглядывай крепко — мятежа возможного допустить нельзя!

Глава 35

— Все же не так жарко идти, как в июле или в начале месяца — а после дождя вообще благодать настала!

Полковник фон дер Виден пребывал в прекрасном настроении — трудный марш до реки Эмба был закончен ровно за семь дней. Нет, он бы сам и продолжал пребывать в Гурьевском городке, но десять дней тому назад прибыл из Санкт-Петербурга смертельно уставший лейтенант Давыдов с именным повелением царя. Петр Алексеевич приказывал выступать в самом скором времени на Хиву сикурсом к князю Бековичу.

О последнем не было ни слуху, ни духу вот уже больше месяца, как приехал обратно царский гонец, сказавший, что отряд князя бодро идет по пустыне, а калмыцкий владыка Аюка-хан всячески препятствует в том, и ведет тайные переговоры с повелителем Хивы Шергази-ханом. В оном предательстве и сам голландец уже полностью уверился — войска с обозом и артиллерией были давно собраны. А три обещанных полка калмыцкой конницы так и не подошли, что внушало стойкое подозрение в верности союзника, о чем полковник немедленно отписал царю.