Цена империи. Чистилище (СИ) - Тарханов Влад - Страница 40

Чарльз, вы же известный ученый и вас без сомнения знают и за пределами Британии. Я понимаю, что шансы не велики, но не могли ли вы обратиться к вашим коллегам в России? Я не пожалею никаких средств дабы вернуть эту реликвию.

Естественно, что профессор заверил, что приложит все силы, дабы выполнить эту просьбу.

И вот, сэр Чарльз сидя в своём кабинете уже в который раз пересматривал список лиц, кои возглавляли Императорское Географическое Общество выбирая из них тех, к которым он мог бы обратиться с просьбой о помощи пропавшего палаша. Естественно, что беспокоить такой безделицей председателя коим был лично Великий Князь Константин Николаевич не стоило, но два человека занимающие соответственно вторую и третью ступень в иерархии сей уважаемой организации были настоящими ученными и исследователями. А то, что их научные регалии были подкреплены высокими чинами, относящие их к элите чиновничества Российской Империи лишь повышало их возможности по оказанию содействия. Теперь оставалось лишь выбрать между вице-председателем Петром Петровичем Семеновым и его помощником бароном Федором Романовичем Остен-Сакененым. Размышления профессора были прерваны деликатным стуком в дверь. Весьма удивленный тем, что его, не смотря на строжайшее предупреждение побеспокоили, он тем не менее бросил короткую фразу: «Come in!» (войдите) и через мгновение в кабинет вошел несколько смущенный секретарь.

— Сэр, я прошу меня простить, за то, что осмелился вас побеспокоить, но в приёмной посетитель, коей настаивает на аудиенции.

— И кто же он такой, что я должен отрываться от важных дел? — несколько брюзгливо спросил профессор, который не ждал визита кого-либо из начальства и мог позволить себе побурчать.

— Сэр, это некий полковник в отставке Ме-зен-цоф, — секретарь по складам прочитал непривычную для него фамилию с визитки, — он прибыл из Санкт-Петербурга, из России.

— И что нужно этому русскому солдафону в храме науки? И кстати, на каком языке ты с ним общался? — продолжал ерничать Чарльз Томсон, который, как и многие шотландцы позволял себе некоторую своенравность, но одновременно, как и большинство чиновников предусмотрительно демонстрировал сию черту своего характера лишь в присутствии подчиненных.

— Я не знаю, сэр, — невозмутимо ответствовал секретарь успевший привыкнуть за время своей работы к подобным спектаклям. Но если я правильно понял, его визит согласован с Императорским Географическим Обществом. И его английский почти безупречен.

— Что-о? — почти выкрикнул Томсон, причём теперь выражение недовольства на его лице последовательно сменилось удивлением, надеждой и, наконец радостной улыбкой.- Повтори ещё раз, от кого прибыл сей достойный джентльмен? Услышав подтверждение и внимательно изучив визитку искусно напечатанной на прекрасной бумаге, профессор встал, привёл свой костюм в идеальный порядок и скомандовал: «зови». Как он и ожидал, вошедший в кабинет мужчина был одет в партикулярный костюм, что было принято для Офицеров Русской Императорской Армии, которые вышли в отставку и находились за границей. Но во всем чувствовалась настоящая военная косточка. Выправка, стать, стройная фигура, аккуратнейшим образом подстриженные и ухоженные усики и ещё масса мельчайших деталей кои присущи лишь профессиональным военным. Единственное, что его объединяло с миром гражданских, так кожаная папка и по всей видимости не пустая.

— Добрый день, сэр, — на отменном английском и с лишь легким намёком на акцент поздоровался вошедший.

— Добрый день, господин полковник, — ответил Томсон и пригласил посетителя присесть на стул стоящий напротив его письменного стола.

— Мой секретарь доложил, что вы представляете в Эдинбурге Императорское Географическое Общество?

— Не совсем так, господин профессор, — пояснил Мезенцев, — скорее я, действуя с их ведома, а если быть абсолютно точным, то я прибыл к вам по рекомендации помощника председателя барона Остен-Сакенена. При упоминании сего имени профессор изобразил на лице выражение гостеприимства, причём чувствовалось, что он действительно рад. Между тем, полковник достал из папки большой конверт, запечатанный красной сургучной печатью Императорского Русского географического общества.

Сэр Чарльз, аккуратно вскрыл конверт ножом из слоновой кости и очень внимательно, не спеша прочитал письмо. Затем, он положил его на стол и на мгновение задумался. Он просто не мог поверить такой удаче, ибо собирался сам обратиться за помощью к барону, чьё имя было хорошо известно в научных кругах и пользовалось заслуженным уважением. И лишь Всевышней мог предсказать, сколько потребуется времени, пока его письмо достигнет адресата, тем более, что тот не сидел на месте, выполняя обязанности директора департамента внутренних сношений Министерства иностранных дел Российской империи. И сможет ли он уделить время и внимание выполнению этой просьбы? Но теперь всё в порядке. Барон лично обращается с ходатайством о содействии полковнику Мезенцеву в его поисках на территории Шотландии. А среди джентльменов не принято оставаться в долгу. А кстати, что или кого разыскивает сей офицер? В письме об этом не сказано.

— Господин полковник, — продолжил разговор сыр Чарльз, — я охотно окажу вам всяческое содействие в ваших поисках, но позвольте поинтересоваться, в чём они состоят?

— Видите ли, господин профессор, — неспешно начал повествование Мезенцев, — мой дядя Николай, начинал воевать в Крымскую кампанию будучи поручиком и курьером у главнокомандующего русской армии, князя Меншикова. При осаде Севастополя он спас жизнь командиру Суздальского пехотного полка, Федору Ивановичу Дарагану, который до этого участвовал в сражении под Альмой. В знак признательности он подарил спасителю палаш, оказавшийся в числе трофеев в сем кровавом сражении. Мой отец, артиллерийский штабс-капитан, был коллекционером холодного оружия, когда он выходил в отставку, сей клинок дядя Николай преподнес в подарок своему брату.

К его удивлению, хозяин кабинета весь напрягся при этих словах, и он замер, внимая сказанному.

Когда я вступил в наследство, то решил выполнить последнюю волю родителя и попытаться найти владельца этого раритета, дабы вернуть ему судя по всему, фамильную реликвию. И в этом я очень рассчитываю на помощь тех, кто работает в этом прославленном музее, вот почему я и прибыл в Эдинбург. Кстати, у меня с собой есть и фотографии сего палаша. И Мезенцев достал из папки пять фотоснимков. Когда сэр Чарльз взял их в свои руки, то они едва заметно, но дрожали. Вооружившись лупой он на протяжении почти десяти минут изучал каждый дюйм изображения боясь поверить в такой подарок судьбы. Судя по всему, это был именно тот палаш, который разыскивал его друг граф Эрролл. Наконец он положил фотографии и лупу на стол и задал вопрос:

— Господин полковник, я постараюсь вам помочь, но было бы интересно взглянуть на оригинал сего изображения. Но, видимо палаш остался в России?

Ответ Мезенцева его окончательно добил и почтенному профессору, и рыцарю Британской Империи пришлось грубейшим образом нарушить все писанные и неписанные правила этикета, действующие в этот чопорный викторианский период. Эмоции переполняли его, ему хотелось смеяться, ругаться, станцевать зажигательный шотландский танец и причем сделать это одновременно. Дабы окончательно не оконфузится перед иностранным гостем, сэр Чарльз, окончательно наплевав на условности выпил почти весь графин воды, стоящий на столике, не воспользовавшись для этого стаканом.

Мезенцев, как истинно воспитанный человек сделал вид, что он совершенно ничего не заметил и невозмутимо наблюдал за происходящими событиями, но под маской бесстрастности в его душе бушевал фонта радости. Профессор явно узнал палаш и то, что он не смог сдержать свои эмоции говорит о многом. Во-первых, он знает владельца, во-вторых, он явно находится с ним в дружеских взаимоотношениях или же каким-то образом зависит от него. И наконец в-третьих, скорее всего их встреча была не так давно. Но следовало доиграть свою роль до конца и полковник, дождавшись, когда хозяин кабинета успокоится и вновь сядет за стол, задал вопрос: