Цена империи. Чистилище (СИ) - Тарханов Влад - Страница 17

Примерно в это же время, в 1871 году Кравчинский ушел в отставку и в чине поручика, о изъявил желание продолжить образование в Земледельческом институте. Ему нужен был не диплом, но была необходима среда, состоящая из юношей со взором горящим, склонных к бунтарству и среди коих можно будет найти больше единомышленников нежели среди юнкеров или офицеров. Те немногие люди, кои могли считать себя его приятелями, заметили у него некоторую странность: новоиспечённый студент совершенно не употреблял чай, считая сей напиток вредным для русского народа, ибо развивает у него благодушие и разгильдяйство. Но одновременно Кравчинский любил заглянуть в кабак, где с удовольствием употреблял водку, считая, что это способствует сближением с простым народом. Одевался отставной поручик весьма изящно, но без франтовства, что позволяло достигать успеха в общении с дамами. Но и стены института оказались для него тесными. Не поставив в известность свою мать, для которой он должен был быть опорой, Кравчинский уволился и занялся делом всей своей жизни — разрушением. Именно тогда у него стала проявляться жестокость, резкость и огромное самолюбие. Первой это заметила одна из его очень близких знакомых, жена библиотекаря института Степанова и благоразумна разорвала их отношения, ибо всерьёз начала бояться своего любовника. И в дальнейшей жизни, Кравчинский умело использовал женщин, кои имели неосторожность поддаться на его очарование. Особенно это проявилось, когда Младенец, так его позвали в институте вступил в кружок чайковцев, названных по фамилии его организатора. Внешне всё было вполне благопристойно: молодые люди читали лекции рабочим, обучали их грамотности. Выполняя заветы Николая Чернышевского, они жили коммуной, отдавая в общий котёл всё, заработанное своим трудом. В реальности, это было нечто напоминающее одновременно секту и военную школу. Среди различных революционных кружков расплодившихся на территории Российской Империи было много поклонников раскрепощённой любви, когда на заседаниях, плавно переходивших в оргии спали вповалку пять-шесть пар мужчин и женщин. Наличие женщин, искушённых в постельных утехах позволяло ускорить вовлечении молодежи в «демократические движения», а наркотики накрепко привязывали новых кружковцев и отрезали им путь назад. Одновременно, среди них велся отбор. Имеющие научный склад ума учились анализировать статьи в газетах и журналах, откуда черпали сведения о работе полиции и о привычках высокопоставленного лица, кон планировалось убить. Другие занимались физической подготовкой, отрабатывали навыки конспирации, выживанию в незнакомых условиях большого города без денег и документов. Своеобразным экзаменом стало хождение в народ. На первый взгляд, невинное и благородное занятие, когда юноши и девушки, иногда из дворянских семей, сняв модные платья и костюмы отправились нести огонь знания сирым и убогим землепашцам, дабы открыть им глаза и призвать взяться за топор и разжечь пламя новой пугачёвщины. Одним из первых, кто отправился в странствие по просторам России-матушки был отставной поручик и недоучившийся агроном Кравчинский. Но он имел дополнительное задание, используя своё образование и опыт службы, провести описание местности, через которую они будут проходить с военной точки зрения. Заказчиками сего задания были британцы. Учитывая количество отправляющихся в народ и географию их деятельности можно было получить информацию со значительной территории Российской Империи. Кстати, активно затею с «ходоками» кумир всех кружковцев, беглый полковник Лавров, который после переезда из Парижа в Лондон полностью находился под контролем и на содержании у британцев.

Для самого Кравчинского первый блин вышел комом. Когда он под видом пильщика леса вместе со своим другом Рогачевым, также отставным поручиком отправились в Тверскую губернию, то их инкогнито не выдержало проверки. Люди, не умеющие толком орудовать пилами, но зато пытающиеся вести беседы с крестьянами и читать им разные книги с намёками на то, что неплохо бы жить без царя, вызвали обоснованные подозрения у местного старосты, который и с помощью крестьян арестовал их. Правда затем им удалось бежать, прихватив с собой свой мешок с картами, бумагами и компас. Всё то, что им было необходимо для сбора сведений, имеющих военное значение. Тем не менее, руководство чайковцев сочло необходимым переправить столь ценного для дела революции, коим был Кравчинский за границу. И там ему вновь пришлось учиться, а затем сдавать экзамен участвуя в вооружённом восстании бакунистов в итальянской провинции Беневенто. Был арестован и приговорён к смертной казни, но в январе 1878 года после вмешательства влиятельных английских джентльменов попал под амнистию и уже в мае вернулся в Россию. Охота на генерала Мезенцева готовилась безукоризненно, применяя, кроме всего аккуратный, практически научный подход. Продуманы и предусмотрены была каждая мелочь. Численность террористов составило шесть человек. Руководил сам Кравчинский и он же должен был совершить убийство. Рядом с ним находился Александр Баранников, вооруженный револьвером. Для обеспечения побега с места преступления, был приготовлен экипаж, запряженный вороным орловским рысаком по кличке Варвар, коей неоднократно брал призы на скачках. Его приобрели чайковцы за две с половиной тысячи рублей для побега князя Кропоткина. Есть весьма любопытная деталь: помощь в покупке сего уникального коня оказал Орест Веймар, известный столичный врач-ортопед, которому покровительствовала жена наследника престола Мария Федоровна. И он же исполнил роль кучера. Сейчас же на козлах сидел ещё один террорист Михайлов. И три сигнальщика, в обязанности коих входило наблюдение, как за жертвой, так и за окружающей местностью. В качестве оружия Кравчинский выбрал стилет, который сделали в Италии по специальному заказу. Этот узкий и прекрасно наточенный клинок в умелых руках наносил только смертельные раны и даже надетая под одежду кольчуга не была для него препятствием. А кроме того, это имело и символическое значение, ибо холодное оружие чаще всего использовал палач, приводя приговор во исполнение. Наступил роковой день — четвёртое августа 1878 года. Мезенцев в сопровождении своего друга отставного полковника Макарова неспешно шел по улице. Кравчинский стоял, прижавшись к стене дома и когда генерал поравнялся с ним, сделал шаг вперёд и нанёс молниеносный удар, который ему не раз демонстрировали британские офицеры на свиных тушах. Удар в живот, лезвие пробило печень и заднюю стенку желудка, а затем — поворот стилета в теле жертвы. Мгновение Кравчинский смотрел в глаза генерала испытывая садистское наслаждение своими действиями, а затем побежал к экипажу. Всё было так стремительно, что полковник Макаров решил, что незнакомец ударил его друга кулаком в живот и бросился в погоню. Он сумел догнать Кравчинского и даже ударить его зонтиком, но прозвучал револьверный выстрел, пуля просвистела едва, не задев голову, а злоумышленники умчались на экипаже. Место прокола стилетом почти затянулась, а кровотечение было внутренним. Ни генерал, ни полковник не сочли рану опасной и поэтому он самостоятельно дошел по Итальянской улице до Малой Садовой, где удалось взять извозчика, который отвёз Мезенцева не в больницу, а к его дому на Фонтанке. Уже войдя в прихожую при попытке снять пальто генерал почувствовал сильную боль. И лишь в одиннадцать часов утра прибыл вызванный врач. Не смотря на всё искусство хирурга, профессора Богдановского, имевшего колоссальный опыт лечения ран, в четверть шестого генерал Мезенцев скончался, испытывая до самой смерти страшные мучения.

[1] Саботажник, диверсант (фр) — от французского названия деревянного башмака — сабо, которым останавливали ткацкие станки во время противостояния ткачей техническому прогрессу.

[2] Большая удача (фр)

Глава десятая. Кто в ком, когда и где

Глава десятая

Кто в ком, когда и где

Санкт-Петербург

13 февраля 1880 года

С чего начать? С изучения карты. Как говорил наш дачный знакомый, бывший военный топограф: «Любой непонятный вопрос начинай решать, изучив сперва карту местности».