Ложная королева (СИ) - Бездомный Андрей - Страница 30

Клавдий обратился в последний раз к своим гладиаторам.

— Бейтесь, как настоящие чемпионы! Помните, в этой схватке просить пощады бесполезно! Тут есть только два варианта: или вы пройдетесь по трупам врагов, или они по вашим!

Пока десяток легко вооруженных воинов поднимался по лестнице на арену, до темного коридора долетали возгласы толпы, которая уже жаждала крови и зрелищ. Про хлеб тут временно забывали!

Выйдя на желтую площадку, песок которой стал священным для всех гладиаторов, Парсифаль обнаружил, что на кровавое представление собралась поглазеть огромная толпа. Их были тысячи и тысячи! Место боя представляло собой круглую арену, на которой будут биться гладиаторы.

Выстроившись в шеренги, друг напротив друга, гладиаторы повернулись в сторону богатой ложи, где восседал сам император. Парсифаль слышал об этом обычае, когда воины салютовали клинком и произносили:

— Идущий на смерть приветствует тебя!

Жаркое солнце мигом заставило рыцаря вспотеть. Парсифаль был рад тому, что снял с себя доспехи. Шлем мирмиллона не создавал проблем, так как был похож на рыцарские шлемы с забралами. Слуги стали отбивать барабанную дробь, зазвучали длинные трубы причудливой формы. Толпа замерла, когда император поднялся со своего места. Он медленно оглядел трибуны и арену, поднял руку вверх и на какое-то время задержал ее в воздухе.

— Начинайте! — громогласно разнеслось по Колизею, когда император опустил руку.

Тут же все двадцать воинов понеслись друг на друга. Толпа стала реветь в предвкушении крови. Парсифаль был крайним на правом фланге. Он схватился с таким же мирмиллоном, как и он. Гладиаторы Рима были сильны, словно быки. Рельефные мышцы играли на солнце из-за пота, когда воины обменивались ударами.

После нескольких ударов, противник решил нанести прямой удар гладиусом, но Парсифаль сумел отвести удар щитом в сторону и нанести смертельную рану, оказавшись за спиной противника, вонзив тому сталь в спину и поразив сердце. Мирмиллон с белой повязкой рухнул на песок, орошая его своей кровью. Парсифаль получил возможность на несколько мгновений оценить поле боя.

Боец с сетью ловко подсек ногу димахера с красными повязками, заставив того упасть на спину. После простым и отработанным движением копья он добил своего противника. Рыцарь увидел, как слева от него, в двадцати шагах, красный пармуларий, лишившись щита, поймал голой ладонью клинок, сжал его, не давая противнику возможности атаковать, и буквально всадил свой меч в шею врага.

Преимущество было на стороне белых воинов. Трезубец пролетел мимо Парсифаля и воткнулся в землю. Вероятно, противник метился в кого-то другого, но промахнулся. В таких баталиях нельзя терять бдительности!

Два гладиатора бросились на рыцаря Круглого стола. Сэр Парсифаль успел ловким движением ноги подкинуть клинок убитого им мирмиллона и поймать его на лету. Бросив лишний гладиус во врагов, Парсифаль лишь легко ранил одного противника в левую руку. Завязалась битва, и помощи ждать не стоило.

Рыцарь ловко отбивал удары щитом, редко атаковал, ожидая, когда противники совершат ошибки, но этого не происходило. Как только один переставал атаковать, тут же его место занимал другой гладиатор. Таким образом, Парсифаль находился под непрерывным шквалом ударов, на чем он решил сыграть!

Когда белый мирмиллон сделал выпад в сторону рыцаря короля Артура, последний зажал оружие гладиатора между своим торсом и щитом, выворачивая руку человека с белой повязкой. Непроизвольно тот пошел по кругу, и когда его друг решил атаковать Парсифаля, то рыцарь использовал второго гладиатора, как щит. Клинок впился в грудь несчастного воина белых, нанося смертельную рану.

Еще один предсмертный вопль раздался на арене. Еще раз взревела толпа в своей неистовой жажде крови!

Оставшийся противник ногой, словно метлой, бросил песок в сторону рыцаря. Такой прием был грязным, но давал огромное преимущество, если достигал своей цели. Глаза Парсифаля из-за песка и пыли перестали видеть четкую картину боя. Инстинктивно почуяв неладное, рыцарь кувырком ушел из-под удара подлеца и после прочертил дугу своим клинком, особо не надеясь на успех, но опытный воин почувствовал, что сумел поразить плоть гладиатора. Все еще слабо видя, Парсифаль стал пятиться назад, прикрываясь красным щитом.

Рядом с рыцарем валялось тело бойца с белыми тряпками на руках и ногах. Рыцарь сумел поразить его в горло, и тот истекал кровью, которая временно делала песок темным.

Когда глаза отказывают, другие чувства работают особо остро. Парсифаль услышал, как кто-то бежит к нему с правой стороны. Прикрывшись щитом в этом направлении и отразив удар, воин мощным прямым ударом ноги свалил на песок гладиатора белых. Как выяснилось позже — этот был последним.

Толпа в Колизее сходила с ума. Женщины рвали на себе одежду, демонстрируя свои груди, мужчины орали во всю глотку. Парсифалю казалось, что на какое-то время он попал в зверинец!

— О времена! О нравы! — тихо произнес рыцарь Круглого стола.

Гладиаторы красных, все еще не веря в свою победу, переглядывались между собой. Осталось прикончить последнего врага и можно праздновать победу! А арена содрогалась теперь лишь от одного слова:

— Убей! Убей! Убей! — доносилось со всех сторон.

Император встал со своего места и вышел к толпе. Традиционно выставил он правую руку вперед и большим пальцем указал в сторону. Немного подождав, венценосная фигура упустила большой палец вниз, что значило смерть для проигравшего.

Ближе всех к поверженному гладиатору белых был Парсифаль.

— Убей его, такова воля императора!

— Прикончи его!

— Победа близка, друг!

Так обратились к нему выжившие гладиаторы красных. Было их пять человек, включая самого Парсифаля. На желтом песке священной арены, где кровь так быстро впитывается и обесценивается, уже валялись изуродованные и обезглавленные трупы воинов, что бились ради зрелища. И теперь это место стало свидетелем события, которое редко имело место в жестоком Риме.

Немного помешкав, Парсифаль бросил в сторону свой клинок. В полной тишине прозвучали его слова:

— Я не являюсь частью Рима, который превратился в край мракобесия, разврата и вранья! Император мне не указ! Я давал клятву верности своему королю! Я обещал защищать наши идеалы ценой своей жизни! И безоружного убивать я не стану!

Все также было тихо в Колизее, когда Парсифаль протянул руку поверженному противнику. Тот протянул руку в ответ, но не смог схватить рыцаря. Гладиатор будто бы начал медленно растворяться, словно туманная дымка. То же случилось с остальными гладиаторами, зрителями и самой ареной. Все пропадало, таяло, исчезало.

Остался только песок, и само место уже больше стало напоминать пустыню. И посреди этой пустыни к Парсифалю медленно приближался Клавдий.

— Теперь я прозрел, брат! Не глупая клятва и обещание выиграть держали меня в Небытии, но непомерная спесь и жажда славы с победами! Сегодня я узрел то, что поломало мой старый мир и ничуть об этом не жалею! Сожалею лишь о том, каким никчемным и мелочным я был при жизни! И еще одно! Искренне жаль мне, что не могу я хоть одним глазком увидеть твой мир и твое славное королевство, ибо для меня оно сравнимо с раем после мерзости Рима. Как и обещал, прошу тебя забрать приз! Ты достойно провел этот бой!

Ланиста показал рукой на одиноко стоящий пьедестал в ста шагах от них. Солнце играло лучами на нем. Вероятно, там лежит золотой слиток или диск. Клавдий протянул руку Парсифалю, а тот, как это было заведено среди римлян, крепко пожал ее.

— И еще одно, мой друг! Мое пребывание в Небытии позволило мне кое-что узнать. Если ты из числа рыцарей славного короля Артура, то заклинаю тебя, берегись черной королевы! Смерть и разрушение следуют за ней по пятам…

И с этими словами сам Клавдий стал растворяться в воздухе. Не понял Парсифаль, о ком говорил римлянин, но решил посмотреть, что было его призом. На небольшом возвышении посреди пустыни лежал золотой кусок, который, очевидно, был частью какой-то чаши.