Время неба (СИ) - Ру Тори - Страница 36

— Да заткнись ты уже! — рычу, захлопывая ноут. — Как вы все меня достали!..

***

Витрины торгового центра загадочно подмигивают огнями вывесок и отражениями фар, фонтан, подсвеченный разноцветными прожекторами, радугой взмывает в сиреневое небо, жаркий ранний вечер укутывает город.

Дима, на сей раз облаченный в тотальное черное, степенно и расслабленно вышагивает рядом и предусмотрительно заносит руку над моим локтем каждый раз, когда тонкие высокие каблуки увязают в трещинах брусчатки. Чертыхаюсь и глупо улыбаюсь.

От его заботы и чересчур душных речей в висках оживает назойливая мигрень, но прохладное шифоновое платье струится по фигуре, гладит колени, выгодно подчеркивает достоинства и чертовски мне идет — глаза Димы буквально кричат об этом, что не может не льстить.

Бросаю взгляд на крыльцо офисного здания, но коллеги, как назло, уже разошлись по домам. Нет и Олечки Снегиревой…

Бывшей компании Тимура тоже нет, хотя я зорко вглядываюсь в синие сумерки в сквере.

Несмотря на неловкость, парализующую мой и без того не блестяще соображающий мозг, мы оживленно болтаем — честно стараюсь вслушиваться в пафосные слова Димы и угадывать вложенный в них смысл, сочиняю остроумные ответы и даже попадаю в кон, но безрадостные выводы все равно выплывают на поверхность. Я не ошиблась — общение с ним требует отдачи, постоянной готовности угодить и заглядывать в рот, но, возможно, стоит поработать над собой?..

Он жалуется, что одинок и все еще ощущает себя юным, но возраст в паспорте и окружение настаивают на обратном. И, выдержав театральную паузу, припечатывает:

— Мы похожи, Майя. Понял это, как только увидел тебя.

«Все будет, стоит расхотеть…» — говаривал кто-то из мудрых. Видимо, высшие силы наконец услышали мои тихие мольбы, и в награду за долготерпение явили мне Диму. И я могла бы быть счастлива, если бы душу не пекло и не знобило от скорби и ужаса. Если бы я не искала в лицах прохожих улыбку и смеющиеся глаза Тимура.

Если бы не чувствовала тянущей тоски и ноющего неудовлетворенного желания, которое мог утолить только он.

Я теряюсь и не знаю, что ответить, но Дима указывает на украшенные гирляндами и плющом двери ресторана и, поддержав одну из створок, учтиво пропускает меня вперед:

— Я не настаиваю на решении прямо сейчас… — усмехается он. — Прошу.

Внутри уютно и интимно, приглушенный свет льется из матовых светильников под потолком и свечей, плавящихся на столиках в круглых вазах. Мы занимаем самый дальний — в углу, за гигантским живым цветком, тут же из воздуха материализуется официант.

Дима безупречно галантен и внимателен, принимает к сведению все мои пожелания, но настаивает на проверенных блюдах, и чувство чужеродности, накрывшее меня утром в машине, возвращается навязчивым дежавю.

Это происходит не со мной. Это мне не подходит…

Еда слишком пресная и застревает в горле — мой убитый глутоматом натрия вкус не срабатывает и не различает изысканных оттенков. Но она дорогая, и я смиренно ем.

Дима пускается в «чисто гипотетические» разговоры о возможных отношениях, расспрашивает, что я не приемлю в них, а что — ценю. Чуть было не выбалтываю ересь, которую Тимур умудрился выслушать и понять той майской ночью на балконе, но вовремя осаждаю себя и несу заученную, но правильную чушь. Дима кивает, и его задумчивый пристальный взгляд с отблесками дьявольского огня приклеивается к моей груди.

Он прибивающе, тяжеловесно, невыносимо идеальный… Мысли снова устремляются к Тимуру. К его невесомой светлой душе, веселому смеху, песням в ночную пустоту, признаниям, разгоняющим кровь и ход времени…

Сегодня между мной и Димой точно ничего не произойдет — я не смогу. Не смогу, даже если мама заклеймит меня позором и предаст анафеме.

Растерянно пялюсь на жемчужно-белые зубы, идеально подстриженную бороду и толстенную золотую цепочку на могучей шее, и меня мутит. На лбу проступает пот.

— Может, поедем ко мне? — Дима хмуро смотрит на часы, но снова мажет меня липким взглядом. Хватаюсь за высокий стакан и с удовольствием глотаю холодную воду.

— Извини, Дим, мне нездоровится. Можешь подбросить до дома?..

***

Ночь, темнота, платье и каблучки, рев мотора, легкая музыка и пролетающие снаружи фонари — принц на шикарном авто везет меня в возможное будущее. Весело смеюсь над его остроумными шутками, хотя боль изнутри давит на ребра.

Я смогу отвлечься.

Она обязательно пройдет…

Пятачок перед подъездом тускло освещен — управляющая компания в очередной раз ненадолго создала иллюзию комфорта, заменив под козырьком лампочку, но мои окна на седьмом этаже черны и мертвы.

Мотор сбавляет обороты.

— Майя, спасибо за приятную компанию. Надеюсь, это не последняя наша встреча?

Поворачиваюсь на голос и рассыпаюсь в благодарностях темному силуэту на соседнем сиденье.

Дима берет с меня слово в ближайшее время увидеться, быстро выходит, и через миг перед носом распахивается дверца. Душный горячий воздух с запахом болота и гари пленкой оседает на лице, жесткая надежная ладонь фиксирует мою и помогает выбраться из машины.

— Дима, спасибо. Это было незабываемо…

Он наклоняется и осторожно целует меня в щеку. Кивнув на прощанье, исчезает в темном салоне, и авто, моргнув красными габаритными огнями, скрывается за углом.

Переждав внезапное головокружение, покачиваясь, иду к исписанной непристойностями металлической двери. Шарю в сумочке в поисках ключа, и едва не падаю от испуга и неожиданности — на пути вырастает внушительная фигура, а меня накрывает ее тень.

— Май… Кто это?

Я весь день ожидала нашей встречи, но оказалась ни черта не готова к ней. Поднимаю голову и замираю, в надежде сдержать натиск, хотя перед глазами взвиваются разноцветные мушки. Умоляющий черный взгляд сверлит во мне дыры, огромная волна тепла сбивает с ног, и я беспомощно отступаю на шаг.

— Что ты делаешь? Объясни… Что это за мужик, Май?..

***

31

31

Ветер зловеще шумит в черных кронах пирамидальных тополей, где-то лает собака, в квартирах соседей орут телевизоры, гремит посуда, разгорается семейный скандал… Тимур, нависнув надо мной, молча ждет ответа, а я, уловив запах его парфюма, окончательно впадаю в ступор.

Двое суток назад в это время он ублажал меня под тонким одеялом, клялся в любви, был центром вселенной, а теперь…

— Твою мать, напугал… — первое и единственное, что я умудряюсь выдавить. — З-зачем пришел?..

От ужаса натурально тошнит.

Правда в том, что я адски соскучилась. Есть миллионы тем, которые мне бы хотелось с ним обсудить.

Самое правильное сейчас — обвить слабыми никчемными руками его тело, прижаться к широкой груди и разреветься. Сказать, что была неправа, признаться, что боюсь, что не справляюсь и нуждаюсь в защите. Подняться наверх, утонуть в его надежных объятиях и предаться страсти с перерывами на кофе и разговоры по душам.

Привычно прочитав мои мысли, Тимур осторожно опускает на талию горячую ладонь, и его лицо расслабляется:

— Ладно, Май, забей. Не хочешь — не говори, неважно.

Он тянет меня к себе, и я опускаю глаза — смотреть на него категорически нельзя.

Ухо обжигает настойчивый шепот:

— Я пришел попросить прощения. Мать ни черта не разбирается в людях и не признает ошибок. Лезет в мою жизнь, оскорбляет и унижает тех, кто мне дорог, и вечно все портит! Слушай, я пытался быть нормальным. Долго пытался быть таким, каким она хотела меня видеть. Уступал, подстраивался… Но это путь в никуда. Я рассказал ей про нас. Пусть хоть раз поступится идиотскими принципами… У меня другое будущее. Есть ты. Есть работа… Давай распишемся. Все будет хорошо, я тебе обещаю, Май!

Меня душат слезы. Камешки, торчащие из асфальта, преломляются в их потоке, колышутся и трогаются с насиженных мест.

Правильные и искренние слова Тимура завораживают, ладонь успокаивающе гладит спину, я задыхаюсь от его близости и почти сдаюсь. Мы давно на одной волне. Мне известно, как прикасаться к нему и что говорить, чтобы завести, отвлечь или растрогать. И ему… известно тоже. Он знает обо мне все.