Ковчег спасения. Пропасть Искупления - Рейнольдс Аластер - Страница 60

– Надо решить насчет Торна.

– Хорошо, но только позже, ладно?

– Пусть он побывает на корабле.

– Хоури, сделай одолжение, заткнись! Хватит о Торне, надо работать!

Вольева замолчала, попыталась сосредоточиться. Пока, несмотря на страх, все шло согласно задуманному. До сих пор лишь однажды Илиа внедрялась так глубоко в артсистему, причем в тот раз имела полный доступ и обеспечила своим командам приоритет. Теперь по идее она на том же уровне. Если правильно сформулировать запрос, можно наглухо перекрыть доступ капитану. Конечно, пока такое возможно проделать только с пушкой номер семнадцать. А ведь есть еще тридцать два орудия, причем многие из них абсолютно незнакомые. Но, конечно же, вряд ли нужно применять весь арсенал. Дюжины пушек, наверное, хватит, чтобы расстроить планы ингибиторов.

Но медлить и отвлекаться уже точно не следует…

– Хоури, послушай: план меняется. Незначительно.

– В чем дело?

– Я попытаюсь взять управление семнадцатым номером.

– И это, по-твоему, незначительно?

– Все нормально. Никаких причин беспокоиться.

Спеша закончить до того, как страх сделается невыносимым, Илиа присоединила оставшиеся провода. Замигали огоньки, по экранам побежали буквенно-цифровые данные. Страх обострился. Оружие не хотело, чтобы копались в его внутренностях.

– Не проходит, надо же, – пробормотала Вольева. – А ну-ка, если вот так…

И несколькими краткими командами через браслет запустила сложнейшую сетевую программу. Операционная система орудий работала на обычной для сочленительских систем трехзначной логике, и отлаживать ее программы было чертовски трудно.

Теперь осталось только ждать и надеяться.

Артсистемы произведут многоуровневую, многократную проверку. Программа запустится лишь в том случае, если удовлетворит всем критериям. В случае успеха, то есть выполнив все то, что в ней написано, она удалит капитана из списка авторизованных пользователей. Тогда останется единственный способ управлять пушками – через присоединенный контрольный блок, через оборудование, не связанное с кораблем и распространившимся по нему капитаном.

Очень разумный план. Вольева им гордилась.

Она заподозрила неладное лишь за секунды до того, как сработал люк. Браслет полыхнул красным, Илиа принялась изощренно и красочно ругаться – и тут пушка заперлась. Затем погас свет. Страх же остался и мигом перерос в панику. Наверное, это личный ужас добавился к наведенному машиной.

– Ана, слышишь меня? Слышишь?

В ответ – ничего.

Без предупреждения вокруг зашевелилась аппаратура. Коридор раздался, открыв проход в тускло светящееся машинное чрево, к чудовищным, словно из жидкости вылепленным аппаратам, омытым кроваво-красным сиянием. Холодной голубизной светились закрученные силовые кабели. Казалось, внутренности пушки переделывают себя, меняются.

Затем ужас стал невыносимым. Илиа поняла, что сейчас умрет. Ощутила присутствие некой сущности, медленно и неотвратимо подползающей сквозь меняющееся оборудование.

Вольева кинулась к люку, отчаянно заколотила:

– Хоури!

Илиа никого не видела, но ощущала рядом бесформенную скрюченную тварь. Казалось, вот она, сейчас уловишь краем глаза. Резко повернула голову, но сущность вдруг очутилась напротив слепого пятна, снова невидимая.

В голове взорвалась боль. Илиа завизжала.

Ремонтуар протиснул свое тощее тело в наблюдательную камеру «Паслена», в круглый прозрачный сегмент, выступающий из корпуса, и увидел собственными глазами, что двигатели заглушены. Он сам некоторое время назад отдал нужные нейрокоманды для выключения двигателей и ощутил наступление невесомости. Но захотел убедиться, что приказ выполнен, тяги больше нет. Принимая во внимание произошедшее ранее, не удивился бы, обнаружив прежнее голубое сияние снаружи.

Но не обнаружил. За иллюминатором лишь чернота. Приказ выполнен: двигатели умолкли, субсветовик дрейфует с постоянной скоростью к Эпсилону Эридана. Слишком медленно, чтобы поймать Клавэйна.

– И что теперь? – спокойно спросила Фелка.

Она висела рядом, ухватившись за мягкую петлю, заботливо высунутую кораблем из стены.

– Подождем. Если я прав, Скади сейчас явится.

– Причем злая как черт.

– Само собой. Но я верну тягу, как только она любезно объяснит мне, что же происходит. И ответит на пару вопросов.

Робот-краб прибыл спустя несколько секунд. Протиснулся сквозь дыру размером с кулак в стене.

– Это неприемлемо! Зачем вы…

– За двигатели на корабле отвечаю я, – с готовностью пояснил Ремонтуар, отрепетировавший диалог. – Это чрезвычайно сложная, деликатная и опасная конструкция. Вдобавок новая, экспериментальная модель. Всякое отклонение от запланированного режима работы может привести к катастрофическим последствиям.

Краб замахал манипуляторами:

– Вы прекрасно знаете, что с двигателями все в порядке! Требую запустить их! Каждая секунда промедления работает на Клавэйна.

– В самом деле? – поинтересовалась Фелка.

– Конечно, я в переносном смысле. Если промедлим еще немного, единственным средством перехвата останутся ракеты.

– А что, его всерьез планировалось взять живым?

– Могли мы его взять живым или нет, вы так и не узнаете, если Ремонтуар продолжит… продолжит нарушать субординацию!

– Нарушение субординации? Такое, скорее, можно услышать от демархиста, – усмехнулась Фелка.

– Прекратите немедленно! – Краб развернулся на присосках. – Ремонтуар, запустите двигатели, иначе я сделаю это без вас!

Угроза походила на блеф, но Ремонтуар вполне мог поверить: члену Внутреннего святилища вполне по силам отменить команду. Задача непростая и уж заведомо сложней, чем принудить Ремонтуара сделать это самому.

– Я запущу, как только покажете, на что способна ваша аппаратура.

– Моя аппаратура?

Он наклонился, сдернул со стены краба. Присоски отлепились со смешным звуком, будто лопались пузыри. Ремонтуар поднял его на уровень глаз, осмотрел плотно упакованный набор инструментов и орудий убийства. Ну что ж, Скади, попробуйте, заставьте! Крабьи ножки дергались бессильно и нелепо.

– Вы меня прекрасно поняли. Я хочу знать, что вы научились делать.

Они двигались за крабом по извилистым серым коридорам, по вертикальным шахтам, прочь от корабельного носа – «вниз», к корме. Ремонтуар согласился включить двигатели на малой мощности, и сила тяжести составляла одно с четвертью g. Улавливая индивидуальные сигналы, Ремонтуар видел, что команда сосредоточена в самом носу корабля, далеко внизу лишь он сам и Фелка. Где Скади, пока выяснить не удалось, она говорила лишь через краба, а подробная и точная схема корабля, которую привык держать в памяти, летая на других субсветовиках, здесь была урезана и испещрена белыми пятнами, будто отцензурированный секретный документ.

– Эта аппаратура, чем бы она ни была…

– Вы бы вскоре о ней узнали, – перебила Скади, – как и все Материнское Гнездо.

– А у вас откуда сведения о ней? От «Пролога»?

– Он указал путь, только и всего. Никто не давал нам готовых схем и подарков не делал.

Краб засеменил вперед и достиг переборки, загораживающей коридор, – она возникла после включения аномально большой тяги.

– Мы пройдем дальше, в изолированную часть корабля, – предупредила Скади. – Там вы почувствуете себя по-другому. Не сразу, конечно. Эта переборка – граница, за которой люди начинают ощущать неприятные эффекты. Я имею в виду тревогу, испуг. Уверены, что хотите идти дальше?

Ремонтуар глянул на Фелку, та кивнула.

– Скади, ведите нас! – сказал он.

С легким свистом переборка втянулась в стену, открыв пустой холодный коридор. Люди пошли вперед, затем спустились на несколько уровней, используя круглые площадки-лифты.

Ремонтуар прислушался к ощущениям, но пока не обнаружил ничего странного. Вопросительно поднял бровь, взглянул на Фелку, но та недоуменно покачала головой. Она тоже не ощущала перемен, а ведь была куда чувствительней.