Ковчег спасения. Пропасть Искупления - Рейнольдс Аластер - Страница 55

– Это шантаж?

– Нет, Скади. Разумное предложение. Если кто и может переубедить Клавэйна, так это Фелка.

– Он не послушает ее, даже если…

– Даже если она его дочь? Это вы хотели сказать?

– Ремонтуар, он старик. Причем с маниакальными идеями. Я не хочу нести ответственность за его бредни.

Роботы расступились, позволяя Ремонтуару покинуть комнату. Скади наблюдала, как овал его лица, кажущийся независимым, отделенным от тела, вдруг пропал, будто лопнул воздушный шарик. В ходе разговора казалось иногда: есть щели в нейроблокаде, пути, по вполне понятным причинам не перекрытые Делмаром полностью. Мгновениями, словно при вспышках стробоскопа, открывалась возможность заглянуть в разум Ремонтуара. Наверное, он и не догадывался о подглядывании. А может, Скади лишь вообразила, что подглядывала?

Вообразила или нет, Ремонтуара наполняли ужас и жалость. Что же он увидел в ней?

– Делмар, я хочу знать! – резко произнесла она.

– Скади, это потом, после выздоровления. А сейчас я должен вернуть вас в кому.

– Гад! Покажи сейчас!

Он приблизился. Робот с длинной лебяжьей шеей выглядывал из-за его плеча, хромированные сочленения шеи блестели. Машина крутила головой, рассматривая и оценивая.

– Хорошо. Но не говорите потом, что я вас не предупреждал.

Блокада ушла – будто с лязгом упали тяжелые стальные заслоны. Хлынул поток данных. Скади увидела себя глазами Делмара.

В лежащей на больничной койке без труда опознала себя – голова удивительным образом осталась нетронутой. Но остальное…

Скади передернуло от омерзения, словно при виде древней фотографии в патолого-анатомическом альбоме. И захотелось скорее перелистнуть страницу.

Оборвавшийся трос рассек ее надвое. Полоснул наискось, от левого плеча к правому бедру. Будто скальпелем отрезал ноги и левую руку. Жизнеподдерживающая аппаратура закрыла раны глянцевито-белым панцирем, словно огромным нарывом, наполненным белесым гноем. Под панцирем гудело и жужжало. Откуда выходили трубки, несли жидкости в приземистые белые модули у кровати. Со стороны казалось, будто Скади закована в растущий кристалл белого металла. Он скоро поглотит ее, превратит в химеру, фантасмагорию.

– Делмар…

– Скади, мне очень жаль, но я же предупреждал…

– Вы не понимаете… Это состояние меня не беспокоит. Ничуть. Разве я не сочленитель? У нас все можно починить и вылечить, было бы время. Я уверена, вы сможете вернуть меня в прежнее состояние.

Она сразу ощутила чувство облегчения, затопившее разум врача.

– Да, конечно, со временем я смогу…

– Проблема в этом «со временем». Самое большее через три дня мне надо быть на корабле.

Глава тринадцатая

Торна пришлось силой тащить в офис инквизитора. Скрипнула большая дверь, и вот он внутри, глядит на женщину, стоящую спиной к нему у окна. Выглядела она меньше и моложе, чем он ожидал, – ни дать ни взять девочка-подросток, напялившая взрослую одежду. Обута в начищенные до блеска сапоги. В них заправлены темные брюки. Кожаная однобортная куртка великовата, затянутые в перчатки руки тонут в рукавах, подол до колен. Черные блестящие волосы зачесаны назад, спадают гладко до шеи, а там чуть завиваются, похожие на перевернутые знаки вопроса. Голова чуть повернута, виден профиль: кожа немного темнее, чем у Торна; тонкий, чуть крючковатый нос над небольшим ртом; губы сурово сжаты.

Она обернулась и сказала стоящему у двери охраннику:

– Вы свободны.

– Мэм…

– Я сказала: вы свободны!

Охранник ушел. Торн стоял, чуть покачиваясь, вздрагивая. Женщина то и дело уплывала из фокуса. Она очень долго смотрела молча. Наконец заговорила, и Торн узнал голос, доносившийся прежде из интеркома в коридоре.

– Вас не слишком сильно избили? Поверьте, мне очень жаль.

– А уж как жаль мне…

– Я всего лишь хочу побеседовать.

– Может, вам стоит получше следить за тем, что случается с вашими гостями?

Говоря, Торн ощутил вкус крови во рту. Вот мерзавцы!

– Не пройдете ли со мной туда? – Она указала на дверь в задней стене, похожую на вход в личный кабинет. – Нам кое-что необходимо обсудить.

– Спасибо, мне и тут удобно.

– Вообще-то, я приказала. Откровенно говоря, Торн, мне на ваше самочувствие трижды плевать.

Он задумался. Сумела ли эта женщина уловить его реакцию? Мгновенное расширение зрачков, выдающее истинный отклик на внезапный вопрос? А может, сейчас в шею уткнулся луч лазерного сенсора, измеряющего соленость кожи? В любом случае характерный отклик от нее не укрылся. По слухам, у инквизиции есть настоящий сканер памяти, тщательно оберегаемый еще с первых дней существования колонии.

– Не знаю, за кого вы меня принимаете, но…

– Да знаете вы! Хватит играть. Идите за мной.

Он прошел в другую комнату – меньше размерами, без окон. Осмотрелся, высматривая ловушку или технику, способную быстро превратить это помещение в пыточную. Но комната выглядела невинно: вдоль стен – сплошь этажерки, распираемые бумагами, на единственной свободной стене – карта Ресургема, усеянная булавками и огоньками. Инквизитор предложила Торну кресло у широкого стола, занимавшего бо́льшую часть пространства. Напротив сидела другая женщина, уперев локти в столешницу. С виду старше инквизитора, но такая же сухая и жилистая. При шляпе, одета в тяжелое серо-бурое пальто с флисовым воротником и манжетами. Обе женщины странно походили на птиц: тонкокостные, но проворные и крепкие. Сидевшая за столом курила.

Торн опустился в предложенное кресло.

– Кофе?

– Спасибо, нет.

Курящая подтолкнула к нему пачку сигарет:

– Закуривайте!

– Спасибо, но и этого не нужно.

Однако пачку Торн взял, повертел в пальцах, рассматривая непривычные рисунки и логотипы. Произведено не в Кювье. Похоже, и не на Ресургеме. Подтолкнул пачку назад, к старшей женщине:

– Я могу идти?

– С чего бы? Мы еще и не начинали.

Инквизитор налила себе кофе, уселась рядом с курящей.

– Начнем со знакомства. Вам известно, кто вы, нам известно, кто вы, но вам вряд ли известно, кто мы. Конечно, некоторое представление обо мне вы имеете… но вряд ли правильное. Мое имя Виллемье. А это моя коллега…

– Ирина, – быстро сказала старшая.

– Да, Ирина. А вы, вне сомнений, Торн. Тот, кто причинил нам в последнее время столько вреда.

– Я не Торн. Правительство даже понятия не имеет, кто такой Торн.

– И откуда вы это знаете?

– Просто читаю газеты.

– И вы правы. Департамент внутренних угроз ничего не знает о Торне. Но это исключительно потому, что я не даю ему выйти на ваш след. Вы представить не можете, чего мне это стоит. Сколько времени, средств и нервов я на это трачу.

Он пожал плечами, стараясь изобразить равнодушие:

– Это ваша проблема, не моя.

– Торн, я на вашу благодарность и не рассчитывала. И это естественно. Поскольку вы пока не видите, так сказать, общей картины.

– Что за общая картина?

– К этому мы вскоре вернемся. А сейчас давайте поговорим о вас. – Виллемье похлопала по толстой папке, лежащей на краю стола, придвинула ее к Торну. – Пролистайте. Получите удовольствие.

Он взял не сразу. Смотрел на инквизитора, размышляя. Открыл наугад, посередине, просмотрел несколько подшитых документов.

Словно ящик открыл, набитый ядовитыми змеями.

Он увидел хронику своей жизни в мельчайших подробностях, с иллюстрациями и комментариями. Прочитал свое настоящее имя – Ренцо – и детали биографии. Все появления на публике за последние пять лет. Все сколько-нибудь значительные антиправительственные акции, в которых он принял участие, – с аудиозаписями, фотографиями, отчетами информаторов.

– Интересно-то как, – ухмыльнулась старшая женщина.

Торн листал, и мороз шел по коже. В живот будто налили ледяного свинца. За такие дела уже раз десять можно казнить, после образцово-показательных процессов.

– Я не понимаю, – растерянно проговорил он.