Пространство Откровения. Город Бездны - Рейнольдс Аластер - Страница 57

И все-таки это было зрение. Вернее, двоюродный брат-идиот настоящего зрения.

– Спасибо, – сказал Силвест. – Так… все же лучше.

– Я думаю, нам пора идти, – произнес врач. – Мы уже на пять минут опаздываем.

Силвест кивнул, и даже этого слабого движения было достаточно, чтобы вызвать пульсирующую мигрень. Но это было ничто в сравнении с теми муками, которые он испытал, пока Фолкендер занимался его глазами.

Он сам встал с кушетки. Может быть, потому, что сейчас Силвест шел к двери с определенным намерением (в первый раз он чуть не врезался в нее), сам факт перехода через порог показался ему противоестественным, абсурдным. Как будто он должен был шагнуть в пустоту с утеса.

Его подводило чувство равновесия: привык передвигаться в темноте, а теперь возвращение зрения разбалансировало организм. Но мало-помалу головокружение шло на спад, а потом и парочка громил из «Истинного пути» выскочила в коридор, чтобы подхватить Силвеста под руки.

Фолкендер тащился сзади.

– Будьте осторожны, могут быть сбои в восприятии…

Но хотя Силвест и слышал слова врача, их смысла он не улавливал. Он понял теперь, где находится, и это явилось для него шоком. Через двадцать лет разлуки Силвест снова был дома.

Его тюрьмой был Мантель, которого он не видел и почти не вспоминал с момента переворота.

Глава десятая

Вольева сидела одна в огромной полусфере рубки, под голографическим изображением системы Ресургема. Ее кресло, подобно остальным, пустовавшим, находилось на конце длинной суставчатой «руки», что позволяло мгновенно перенестись в любую точку рубки. На протяжении многих часов, подперев подбородок, Вольева всматривалась в модель планетарной системы, как дитя в блестящую игрушку.

Дельта Павлина казалась кусочком раскаленной докрасна амбры, помещенным в центр орбит одиннадцати главных планет, которые занимали на модели те же места, что и их оригиналы в космосе на данный момент. Пятна астероидной пыли, камней и комет обращались по своим эллипсам. Вся система была окружена своего рода гало – узким поясом Койпера, состоящим из ледяной мелочи. Пояс отличался выраженной асимметрией – результат воздействия нейтронной звезды, невидимого двойника Павлина.

То, что рассматривала Вольева, было компьютерной моделью, а вовсе не копией видимой с корабля картины. Конечно, датчики «Ностальгии по бесконечности» были достаточно чуткими, чтобы увидеть все небесные тела на такой дистанции, но, во-первых, изображение было бы искажено релятивистскими эффектами, а во-вторых, получился бы снимок системы, какой она была годы назад, то есть положение планет сейчас не соответствовало бы реальному. Так как план подхода будет опираться на использование газовых гигантов системы для прикрытия и гравитационного торможения, Вольевой необходимо знать их местонахождение на момент прибытия корабля.

А кроме того, прежде чем корабль встанет на орбиту Ресургема, обогнавший его «передовой дозор» незаметно проведет разведку. Исключительно важно сделать так, чтобы его полет происходил при оптимальном расположении планет.

– Выпускай «щебенку», – распорядилась она, удовлетворенная тем, чтó ей показала компьютерная модель.

«Ностальгия по бесконечности» выпустила около тысячи крошечных зондов, и этот рой, постепенно расширяясь, понесся перед носом сбрасывающего скорость корабля. Вольева снова приказала браслету, и перед ней тут же открылось окно, в котором появилась картина, запечатленная камерой на корпусе. Большинство зондов уже сильно уменьшились в размерах, увлекаемые невидимой силой. Облако все дальше и дальше уходило от корабля, пока не превратилось в размытый нимб. «Щебенка», летя на околосветовой скорости, должна была достичь системы Ресургема за несколько месяцев до того, как туда доберется корабль. При этом облако «щебенки» будет уже шире, чем орбита, по которой Ресургем обращается вокруг своего солнца. Каждый крошечный зонд будет «смотреть» на планету, хватая фотоны по всему электромагнитному спектру. Собранные им сведения будут передаваться на корабль с помощью точно сфокусированного лазерного луча. Пусть у отдельного зонда улов окажется скромным, но сведения, собранные роем, позволят создать очень четкую и подробную карту Ресургема. Эта карта не скажет Садзаки, где находится Силвест, но зато обрисует ситуацию в главных центрах власти, а главное, что особенно важно, – даст понять, какое противодействие эти центры способны оказать кораблю.

На этот счет Садзаки и Вольева имели схожее мнение: если они найдут Силвеста, то вряд ли тот согласится добровольно взойти на борт.

– Вы знаете, что случилось с Паскаль? – спросил Силвест.

– Она в безопасности, – ответил глазной хирург, который вел Силвеста по кривым, ребристыми, облицованными камнем тоннелям, проложенным под Мантелем. – Во всяком случае, я так слышал, – добавил он, несколько приглушая радость Силвеста. – Могу и ошибаться, но не думаю, что Слука способна убить ее без веской причины. Зато заморозить – это вполне в ее власти.

– Заморозить?

– Ну, пока та не понадобится. Вы уже должны были понять, что Слука заглядывает очень далеко вперед.

Непрерывно накатывавшие волны тошноты грозили одержать верх над Силвестом. Глаза болели, но он постоянно напоминал себе: лучше так, чем вообще без зрения. Слепой, он бессилен, не сможет оказать никакого сопротивления. Для зрячего, впрочем, бегство тоже неосуществимо, но хотя бы не приходится тащиться ощупью. То зрение, которым он сейчас обладает, насмешило бы самых низших беспозвоночных. В пространственном восприятии зияют громадные дыры, цвет присутствует лишь в виде оттенков серого и зеленого.

То, что он знал, – то, что помнил, – сводилось вот к чему.

Он не видел Мантель с ночи переворота – первого переворота, двадцатилетней давности, поправил он себя. Жирардо свергнут, и Силвест должен теперь думать о собственном свержении сугубо в исторических рамках. Режим Жирардо не разделался сразу с этим поселением, хотя его нацеленность на изучение амарантийского наследия противоречила программе увлажнистов. В течение пяти-шести лет после переворота лучшие ученики Силвеста постепенно перебирались отсюда в Кювье, а их заменяли здесь экологи, ботаники и специалисты по геоэнергетике. Наконец Мантель опустился до уровня очень плохо финансируемой испытательной станции с минимумом персонала, чьи проекты считались безнадежно устарелыми или тупиковыми. Ходили слухи, что лидерами «Истинного пути» в Кювье (или в Ресургем-Сити, как его еще называли) руководил кто-то извне, какая-то клика бывших сторонников Жирардо, которые разошлись с ним после первых же мероприятий новой власти. Предполагалось, что эти отчаянные частично изменили свою физиологию и это позволило им жить вне куполов, в условиях запыленной и бедной кислородом атмосферы, используя биотехнологию, закупленную у капитана Ремиллиода.

Появление подобных легенд – дело вполне естественное. Но после спорадических атак на некоторые аванпосты легенды стали очень похожими на правду. Затем, насколько было известно Силвесту, Мантель забросили вовсе, а это означало, что его нынешние обитатели могли здесь появиться задолго до успешного покушения на жизнь Жирардо. За месяцы, а может, и за годы.

И уж точно вели они себя так, будто были тут хозяевами. Когда Силвеста ввели в комнату, он понял, что именно здесь разговаривал с Гиллиан Слукой сразу по прибытии из Города. Как давно это было, он даже не догадывался. Впрочем, комнату тоже не узнал, хотя в былые времена, когда жил в Мантеле, возможно, бывал в ней часто. Сейчас он не видел кругом никаких знакомых предметов. Вероятно, отделка комнаты и меблировка теперь совершенно иные.

Слука стояла к нему спиной, рядом со столиком, руки в перчатках чопорно сцеплены на бедре. Волосы заплетены в косу, свисающую до лопаток. Одета в длинный – до колен – приталенный жакет с кожаными наплечниками. Ее цвет Силвестово зрение воспринимало как грязно-оливковый. Энтоптиков Слука не проецировала.