Пространство Откровения. Город Бездны - Рейнольдс Аластер - Страница 5

Кэлвин улыбнулся и промолчал. Вопрос Жанекена не имеет смысла, подумал Силвест.

Старик махнул рукой, панорама срослась с офисом Жанекена. Затем он сделал шаг назад и исчез вместе с этой обстановкой.

На балконе остались двое.

– Итак? – спросил Кэл.

– Я не могу рисковать потерей контроля над колонией.

Силвест все еще был номинальным начальником всей ресургемской экспедиции. Даже после предательства Алисии. По логике все, кто решил остаться на планете, а не возвратиться домой, должны были стать союзниками Силвеста и тем самым укрепить его позиции. Но вышло совсем не так. Далеко не каждому, кто принял сторону Алисии, удалось попасть на борт «Лореана» до того, как корабль ушел с орбиты. Да и среди оставшихся по убеждению было немало таких, кто, первоначально симпатизируя Силвесту, понял, что с кризисом он справляется плохо, прибегая чуть ли не к криминальным методам. Противники Силвеста распространяли слухи, будто изменения в мозгу, которым он подвергся у жонглеров образами перед встречей с затворниками, вызвали патологию, граничащую с безумием. Изучение цивилизации амарантийцев продолжалось, но очень вяло. Зато политические разногласия и склоки вспыхнули с такой силой, что погасить их было уже невозможно. Те, у кого еще сохранилась привязанность к Алисии – главным среди них был Жирардо, – создали организацию увлажнистов. Археологи Силвеста злились, в их поведении проявлялись черты «психологии осажденной крепости». В обеих группах гибли люди, причем их смерть никак не укладывалась в рамки несчастных случаев. Теперь все эти противоречия достигли точки кипения, а Силвест сейчас занимал отнюдь не ту позицию, которая позволила бы ему покончить с кризисом.

– И в то же время я не могу бросить его. – Он указал на обелиск. – Мне нужен твой совет, Кэл. И я получу его, так как ты полностью зависишь от меня. Ты уязвим, не забывай.

Кэлвин заерзал в своем кресле:

– Если говорить прямо, ты шантажируешь родного отца? Просто прелестно.

– Нет, – ответил Силвест сквозь зубы. – Я лишь намекаю, что ты можешь попасть в плохие руки, отказавшись мне помочь. С точки зрения толпы, ты всего лишь рядовой представитель нашего блистательного клана.

– А ты, значит, можешь еще и не воспользоваться моим советом? С твоей точки зрения, я всего лишь компьютерная программа, движущаяся картинка. Когда разрешишь мне попользоваться твоим телом?

– На этот счет я не стану тебя обнадеживать.

Кэлвин угрожающе поднял палец:

– Не надо наглеть, сынуля. Это я тебе понадобился, а не наоборот. Можешь засунуть старого джинна обратно в лампу, мне там хорошо.

– Так я и поступлю. Но сначала получу от тебя совет.

Кэлвин наклонился в его сторону:

– Скажи, что ты сделал с моей альфой, и тогда я, может быть, соглашусь обдумать твою просьбу. – Он ехидно ухмыльнулся. – Я бы даже мог рассказать кое-что о Восьмидесяти. То, чего ты не знаешь.

– А чего я не знаю? – хмыкнул Силвест. – Погибло семьдесят девять невинных душ, вот и все. В этом нет секрета. И я не считаю тебя ответственным за их гибель. Нельзя же обвинить фотографию тирана в военных преступлениях.

– Я вернул тебе зрение, неблагодарный щенок! – Кресло повернулось к Силвесту крепкой деревянной спинкой. – Готов признать, что твои глаза трудно назвать шедевром, но чего можно было ждать в той обстановке? – Кресло снова развернулось. Теперь Кэлвин был одет точно как Силвест, так же подстрижен, и лицо тоже невозмутимое. – Расскажи о затворниках, – попросил он. – Поделись своими грязными тайнами, сыночек. Выкладывай, что случилось у Завесы Ласкаля, только не надо той вонючей лжи, которую ты сочинил, возвращаясь назад.

Силвест подошел к секретеру, чтобы вынуть карту.

– Подожди! – взвизгнул Кэл, простирая руки. – Хочешь услышать мой совет?

– Наконец-то мы подошли к сути.

– Ты не можешь позволить, чтобы Жирардо одержал верх. Даже если мятеж неотвратим, тебе следует вернуться в Кювье. Там соберешь те небольшие силы, которые еще верны тебе.

Силвест поглядел в окно, на площадку с шурфами. По отвалам двигались тени – люди бросали работу и бесшумно прятались в своем единственном убежище – втором вездеходе.

– Возможно, это самая важная находка из всех сделанных на этой планете.

– И не исключено, что тебе придется ею пожертвовать. Если сумеешь обуздать Жирардо, у тебя появится роскошный шанс вернуться и выкопать обелиск. Если Жирардо победит – тогда все, что ты здесь найдешь, не будет стоить ломаного гроша.

– Знаю, – ответил Силвест.

На какой-то момент вражда между ними как будто прекратилась. Суждения у Кэлвина здравые, глупо притворяться, что это не так.

– Значит, ты последуешь моему совету?

Силвест положил ладонь на секретер, собираясь вынуть карту.

– Я подумаю об этом.

Глава вторая

«При общении с мертвецами, – подумала триумвир Илиа Вольева, – самое сложное в том, что они не понимают, когда им следует заткнуться».

Она только что перешла из рубки в лифт; восемнадцать часов непрерывных консультаций с симами людей, в отдаленном прошлом живших на этом корабле, вымотали ее до крайности. Илиа пыталась всеми правдами и неправдами вытянуть из них какие-нибудь сведения о тайном оружейном складе. Работа была неимоверно тяжелая, в частности, потому, что некоторые из старейших бета-копий не говорили на современном норте, а программа, «одушевлявшая» их, по каким-то непонятным причинам отказывалась переводить. Во время допроса Вольева непрерывно курила, ломая голову над особенностями грамматики среднего норта, и даже теперь не могла не наполнять легкие дымом. Да и как тут не курить, если от долгого пребывания в неподвижной позе жутко разнылась спина? Кондиционер в лифте работал из рук вон плохо, кабина через считаные секунды заполнилась густым дымом.

Вольева подтянула кверху обшлаг кожаной куртки с шерстяной подкладкой и сказала в браслет, болтавшийся на тонкой руке:

– Капитанский уровень.

Фраза немедленно была переадресована «Ностальгии по бесконечности», и корабль тут же поручил микроскопической части самую примитивную задачу – очистку воздуха в лифте. Мгновение, и кабина рванулась вниз.

– Желаете музыкальное сопровождение в пути?

– Нет. И ты мог бы уже запомнить по тысячам предыдущих поездок, что мне нужно только одно – тишина. Заткнись и дай подумать.

Она спускалась по главной оси корабля – четырехкилометровой шахте, которая проходила через весь корабль, сверху донизу. Вольева вошла в лифт почти у верхнего устья шахты (ей было точно известно о существовании тысяча пятидесяти уровней, или дистриктов) и теперь снижалась со скоростью около десяти уровней в секунду. Стенки у лифта были стеклянные, удерживался он на весу силой какого-то поля, и время от времени гладкая внутренняя обшивка шахты тоже становилась прозрачной, позволяя определять положение кабины без помощи схемы корабля.

Сейчас Илиа продвигалась сквозь лесные заросли: то были ярусы садовых растений, одичавших без ухода и уже гибнущих из-за того, что ультрафиолетовые лампы, имитировавшие солнечный свет, почти все перегорели и никто не позаботился их заменить. Заросли кончились, а ниже восьмисотого этажа пошли обширные помещения, где когда-то жила и отдыхала команда, насчитывавшая несколько тысяч человек. Еще ниже помещались громадные и неподвижные теперь машины, которые в былые времена обеспечивали вращение жилых секций и неподвижность подсобных. Потом лифт проехал мимо уровней с криогенными капсулами для нескольких тысяч «спящих». Теперь таковых там не наблюдалось.

Вольева находилась уже на километр ниже отправной точки, но бортовое давление воздуха не изменилось, поскольку его поддерживала одна из тех редких систем жизнеобеспечения, которые еще продолжали нормально функционировать. Все же какой-то атавистический инстинкт подсказывал Вольевой, что при столь быстром спуске должно бы закладывать уши.