Собственность Шерхана (СИ) - Магдеева Гузель - Страница 13

Пиздец.

— Имран, — не вовремя Анвар сунулся. Я ему с размаха хук справа, в ухо, от всей души.

Анвар упал, размашисто взмахнув руками. А мне уже дальше в бой хочется, если не порву кого-нибудь, то сам взорвусь к чертям. Руки чешутся, кровь кипит.

— Ты совсем? — смотрит на меня, поднимаясь. За ухо держится, морщится, — ты из-за бабы ебнулся, брат.

Я только этих слов и ждал. Они для меня — как для быка красная тряпка, дальше бросился, кулаком снизу в челюсть.

У меня рука тяжелая, а сейчас границ и вовсе не видел, да и Анвар тоже.

Набросился на меня в ответ. Деремся, рычим, разнимать никто не суется, знают, лучше не лезть.

— Сука, — под кулаком моим сминаются кости носа. Анвар сильный, но я сильнее, я в борьбе с детства, — ты чего на папу попер, шакал позорный? Забыл, блядь, кто тебя из аула в люди вывез?

— Отпусти, блять, отпусти!

Я его в захват, за шею держу, дыхание хриплое, сбилось, из носа юшка теплая катится.

— Ещё раз против меня попрешь, окажешься с Шамилем в соседней могиле, червяков кормить, — сплюнул, руку убрал. Встал, отряхиваясь. Рубашка порвана, на свалку только теперь.

Анвар поднялся следом, слегка помятый, но вид виноватый. Понял, что кругом — его косяк.

— Не надо меня с Шамилем сравнивать, — ответил, смотря мимо, — я не предавал тебя никогда.

Шамиля хоронили со всеми почестями. Его мать, Абида, растила нас как родных. Не ее вина, что сын оказался продажной тварью, но в память о своем детстве и в знак уважения перед этой женщиной темы предательства Шамиля никто не касался.

Да и к лучшему оно было, чтобы в народ не поползли слухи о том, что в моем близком окружении были крысы.

Не Шерхан я иначе, а сопливый пиздюк, не способный держать своих бойцов в узде.

Подумал, что с побегом Вяземского это ещё ярче прослеживаться стало.

Сука.

Через пятнадцать минут Анвар уже докладывал о том, что произошло. Лицо его расцвело кровоподтеками, я и сам выглядел не лучше.

Слушал его и думал — Лиза снова в опасности. И ребенок мой. А ещё Лика эта, мать ее, в белье блядском. Что ж все так сложно-то?

— Он с переломами ребер, кормили раз в день. Ребята и расслабились, сюда почти все стянулись и к объектам нашим. Вот эта крыса и воспользовалась шансом. Его не сразу ещё хватились, он в углу лежал, как мешок. Собрал под куртку свою солому, пацаны с дверей глянули, на месте.

— Увольняй их нахер, — сплюнул, — Вяземского найти быстрее, чем Чабаш, или отвечаю, склады у меня охранять будешь ты.

— Найдем, Имран. Он босиком, без верхней одежды, далеко не сбежит. Всех бойцов туда стянули.

Я башкой покачал, подавляя гнев.

— К следующему утру чтобы новости были.

Вернулся в дом, поднялся к комнате Белоснежки. Заперлась, естественно. Стукнул пару раз в дверь:

— Лиза, открывай. Поговорить надо.

Она молчала, и это по нервам било не слабо.

— Лиза, это не то, что ты подумала.

Ну пиздец, вот и я докатился, что эту тупую фразу с видом провинившегося школьника бубню. Только я и вправду виноват был перед ней.

Подумалось, может снести замок этот к черту? Сам же велел поставить. Но если силой пойти, Белоснежка и вовсе не простит. Я же не варвар, блять, а горец. От слова "горе".

Белоснежка из комнаты не выходила. Новостей о Игнате не было. Я сидел в столовой, думал о том, что у меня запасов виски — пить не перепить, но держался. Подослал Амину к Лизе, та ей дверь открыла. Хотя бы еду приняла, и на том спасибо.

Извинятся я не умел. Решил цветы заказать, что, блин, ещё делать? Выбирал букет, потом плюнул, сказал, чтобы привезли самый большой, розы с Белоснежкин рост. Курьер притащил, букетище огромный, как телки любят. Амина сбегала к Лизе, но та фыркнула и сказала, что никогда розы не любила.

Зашибись.

К поискам Вяземского подключили всех ментов. Он не должен был до Чабаша дойти, живой или мертвый, но остаться в нашем городе. Вечером съездил в ресторан, перед самым закрытием.

Лики не было, администратор сказал, что она взяла больничный. Будто я спрашивал, похер мне было на нее. Я за все ее заслуги щедрой рукой отсыпал, но борзеть не разрешалось. А уж тем более вваливаться в мой дом как к себе.

В ресторане тоже места себе не находил, с приходом управляющего торчать здесь денно и нощно не было никакого смысла. Меня домой тянуло, гнала мысль — вдруг, пока я сюда приехал документы подписать, моя охрана снова ебалом прощелкает и впустит в этот раз уже не певичку, а настоящих врагов.

По дороге домой увидел зоомагазин. Тормознул возле него, заглянул внутрь. Белоснежка на кошках своих как помешанная, возилась точно с детьми. На витрине дом кошачий стоял, все как положено, несколько этажей, игрушки прикручены, не дом, а целый коттедж. Набрал барахла для кошек, самого дорогого корма — не дай Аллах черный приблудыш откинется, снова я виноватым окажусь.

Ну и дом взял, куда без него. Запихнул в багажник кошачье приданное и домой поехал.

В окнах ее комнаты горел свет. Я стоял во дворе своего дома, задрав голову, и думал, может, залезть? Хоть глянуть, чем там моя беременная девочка занята.

Но не стал. Зашёл, оставил все кошачьи прибамбасы напротив ее дверей. Захочет, возьмёт.

А сам ушел в гостиную. Сидел напротив телика, каналы гонял, на телефон посматривал — никаких вестей, Игнат как сквозь землю провалился.

Блядство.

Перевел взгляд на дверь, а там она. Белая кошка. Сиди копилкой, смотрит на меня глазами круглыми.

— Я тебе там пожрать купил, дом отдельный. Иди, живи, наслаждайся жизнью.

Кошка, естественно, не ответила. Зато пошла. Прямо ко мне.

Остановилось возле ног, хвост задран, обнюхала. А потом запрыгнула, устраиваясь на коленях. Это было неожиданно. Я не шевелился, стерпел, когда она меня когтями за ногу прихватила, наминая, точно подушку.

А потом улеглась.

Я рукой провел по ее спине, шерсть мягкая, гладкая. От кошачьего тела тепло шло, я снова провел рукой, за ухом причесал. А она замурлыкала.

— Ну, хоть одна баба в этом доме на меня не обижена, — хмыкнул я. Считай, успех.

Глава 15

Лиза

Всю ночь я ревела и ничего с собой поделать не могла. Малыш в животе пинается тихонько, словно меня поддерживает, а я реву. Говорю себе — так лучше. Разве ты хочешь, чтобы тот, кто разрушил всю твою жизнь, спал ночами в твоей постели? Нет, конечно, нет! Пусть спит с кем угодно. С кем хочет, хоть со всеми сразу! Но как представлю, как Лика его обнимает, и её красные губы самодовольно улыбаются, так снова всхлипываю.

Утром в зеркало смотрю — ужасно. Мало того, что беременная, так ещё и опухшая вся. И пожаловаться-то некому — Снежинка, предательница, снова куда-то пропала. В новом огромном доме она боялась, и то и дело перепрятывала котёнка с места на место, не очень доверяя незнакомым людям. Видимо, её жизнь тоже была полна горького опыта, боли и предательств.

— Завтракать здесь будете? — спросила Амина.

— Нет, спущусь, — ответила я.

Потому что хотела понять — дома Имран ранним утром или нет. Не знаю, зачем мне это нужно, но убедиться в этом необходимо. Если нет…то все окажется ещё хуже, чем было. Прошлась мимо его комнаты — двери нараспашку, широкая постель заправлена, на ней точно никто не спал этой ночью. Сглотнула горький ком. Спустилась к кабинету — за запертыми дверями гробовая тишина.

Всё правильно. А чего ты ожидала, дурочка Лиза? Мужчины не меняются. Такие, тем более. И прими это разочарование, и живи с ним. Готовься морально к тому, что твоего ребёнка отнимут, тебя просто не спросят, выкинут за порог, как надоевшую кошку. А твоего ребёнка будет воспитывать очередная вертихвостка с силиконовой грудью. Может, даже, Лика…

Проходя через гостиную первого этажа, которая все ещё в утреннем полумраке, вздрогнула от неожиданности. На диване, вытянув длинные ноги, спал Имран. А на плоском мужском животе, свернувшись клубком — Снежинка.