С Том 3 (СИ) - Линник Сергей - Страница 3

— Ты ж в блатари метишь, землячок? — спросил его я. — Так я тебе, считай, помог. Что это за бродяга с ровным носом и без шрамов?

Гоп-компания на всё это смотрела без особых чувств. Но не вписались. И то хлеб. Помогли корешку подняться и отвели в сторону. Да и выглядели они, если посмотреть, совсем не грозно. Худющие, синюшные. Видать, с жратвой тут напряг.

— Хорошо ты им вдарил, — ко мне подошел крупный лысый командир. Майор, судя по петлицам. Весь зарос рыжеватой бородкой, но череп блестел словно бильярдный шар.

— Таких гнид надо сразу давить — или потом на шею сядут и поедут.

— Тут одна дорога ехать — вздохнул майор. — В сарай с трупами. Меня Иваном звать.

— А по отчеству?

— Федорович. Ты из каких будешь? Гражданский? Зовут как?

— Петр я. Громов. Можете звать Громом.

— Где-то я тебя видел, Гром…, — Иван внимательно на меня посмотрел, потом резко взял мою правую ладонь, потрогал пальцы. Ага, мозоль от спускового крючка винтовки ищет. Только я вот стрелял из пистолета и то нечасто.

— Точно, гражданский — вздохнул майор — Пойдем познакомлю с нашими, собрался тут коллектив.

Короче, просветили меня про порядки в этом веселом месте. Пайку привозят раз в день, утром. Холодную баланду, большей частью состоящую из воды с небольшим добавлением картофельных очисток и какого-то мусора. И воду в бочке. Вот и весь рацион. К утру выносят по паре десятков трупов умерших от холода и ран.

Есть еще надежда, что принесут еды местные жители, немцы этому не препятствуют. Но этого добра немного, кому как повезет. И да, байка про то, что родне своих отдают, это правда. Причем, без аннексий и контрибуций, бери своего мужика и топай. Заявление, что ли, пишут. Поэтому с утра к колючке все и идут, даже такие, как я, у которых тут никого нет — а вдруг какая баба себе мужика решит отхватить. Всё же шанс какой-никакой есть.

И про самое главное мне тоже сказали. Про побеги. Да, возможно. Было. Аж два раза за десять дней, сколько тут этот курорт действует. И кончилось. Потому что мало кто захочет деру давать, когда точно знает — из его барака каждого десятого расстреляют. Да и люди здесь с голодухи еле ноги тянут, далеко не уйдешь. Вот такой расклад.

Ладно, посмотрим, Но сдыхать здесь я не собираюсь. Что-то сделаю всё равно. Не будет выхода — лучше на колючку бросится, чем такое.

Спали вповалку всем большим коллективом, чтобы не потерять шанс хоть как-то согреться. Да и какой тут сон на таком дубаке? Так, глаза прикрыть и проснуться от того, что чувствуешь как начинаешь промерзать насквозь.

Утром из нашего барака вынесли двадцать три человека. Я почему так точно знаю? Так сам и участвовал в этом. Взяли за руки-ноги вчетвером и потащили. Нет, не оговорился я. Сил просто мало у кого осталось, чтобы носить. Вот так, протащат метров пять-семь, и останавливаются с языком на плече. Сарай этот забит был полностью. Раз в день трупы вывозят в какой-то карьер, выкладывают в траншею, в которой немного присыпают сверху известкой и землей. А сверху еще рядок. После пятого слоя землицу равняют и идут дальше. Вот вчера пятый слой шестой траншеи начали. Длина траншеи метров тридцать, их там предусмотрительные немцы нарыли немало. А откуда знают? А свои же и ездят, хорошая работа, блатная. Не всех подряд берут. Копарям пайку дают.

Вот за что майору Ивану спасибо, так за котелок. Вернее, крышку от котелка. Видать, от кого-то по наследству перешла вещица. Очень полезная, кстати, потому что баланду привозят и раздают, но во что — это личная проблема каждого. Хочешь — в фарфоровую тарелку, а хочешь — в пилотку или пригоршню. Так что я теперь обладатель очень ценной и полезной вещи. Если вы думаете, что насчет пилотки я пошутил, то нет. Некоторые и так получали свою порцию. Сколько успеешь, выпьешь, остальное на землю. Вот такие тут будни, чтоб им неладно.

Здесь, ребята, всё в ход шло, ничего не пропадало. Соломка тут поначалу была, говорят, гниловатая и мышами поточенная сильно, но ее сжевали. Так же как и случайные островки пожухлой травы. Мыши? Не смешите, они, небось, отсюда деру дали в самом начале. Так что про вкус местной мышатины ничего не скажу.

Ближе к полудню народ потянулся наружу. Нет, не строевой подготовкой заниматься. Просто примерно в это время немцы пускали к ограде местных. Пошел и я. А что, парень я хоть куда, в хозяйстве сгожусь. Может, и возьмет кто. К тому же, говорят, что новичкам везет. Нет, я в курсе, что чаще всего так каталы лохов разводят, чтобы те азартнее играли и побольше денег отдали. Но если судьба только такие карты сдает, то почему бы и не сыграть? Хуже один хрен не будет.

Народ возле колючки, конечно, больше нудил «дайте пожрать». Я будто на паперти оказался, только попрошайки по-настоящему голодают. Еще немного, и у меня бы слезы выступили. Хотя себя, конечно, тоже жалко было.

Вот я и побрел вдоль ограды, стараясь держать голову приподнятой, а спину — ровной. Вот он, я, смотрите и не говорите, что не видели! Берите, пока доходить не начал!

Но вот ведь судьба-злодейка! Получилось, как обычно: чуточку не как я думал. Что-то знакомое мелькнула вроде, я даже остановился и повернулся к колючке лицом. Да нет же, не ошибся! А ну, дай попробую, вдруг повезет? Так что я просто шагнул поближе, раздвигая локтями товарищей по несчастью, стал лицом к лицу со своей судьбой и просто сказал:

— Здравствуй. Ты за мной?

Глава 2

— И за тобой тоже, Соловей, — блондинка подмигнула мне, показала глазами на соседнюю секцию колючки, где никто не стоял. Да, это была та самая женщина с родинкой, что вставляла запалы в гранаты у Кудри. Эффектная такая, даже в драповом пальто и синяками под глазами. Видать, давненько хорошо не спала.

Мы отошли, «проходите мимо» сунула мне через колючку каравай хлеба. С вышки на нас строго посмотрел немчик у пулемета, но ничего не сказал. Многие женщины делились с пленными вареными яйцами, сухарями…

— Грызи аккуратно, там нож внутри.

— Звать то тебя как? — поинтересовался я, засовывая хлеб за пазуху.

— Анна. Родители тебя, поздравляли, радовались успехам, — блондинка поправила кудри под шапочкой, мило улыбнулась. Губы бантиком, прям такая кокетка-кокетка.

Ну, раз поздравляют, уже хорошо. Думаю, орден за такое дадут. Может, даже с медалью. А что, «дважды Герой» очень неплохо звучит. Блин, это, наверное, от хлебного духа в голове неизвестно про что мысли гуляют. Тут бы живым вылезти, а не про награды мечтать.

Заметил, что рядом кто-то шныряет, откашлялся:

— Из дома не пишут? — я только сейчас заметил, что рука сама по себе отламывает ломтики хлеба и отправляет их в рот.

— Только дядя Илья. Пишет, что все хорошо, радуется, что такие ученики хорошие. Папу увидит сегодня.

Ага, раз сам Илья Григорьевич отметил, значит, точно впечатлились. В учебниках напишут отдельную главу. А папа это у нас, похоже Сталин.

Мы опять остались одни, пожал плечами:

— Спасибо, я бы проставился, но сама видишь, — я развел руками, показывая местную обстановку.

— Да, неаккуратно ты эвакуировался, Петр. Тебе же дали все явки. А теперь поцелуй меня!

— Что?

— Дурак, тут киевские бабы себе мужиков ищут. Посмотри по сторонам.

Ну и правда. Миловались у ограды — будто и войны нет и каждое утро трупы не складываем штабелями.

Я прихватил Анну через колючку чуть пониже талии, она поощряюще взвизгнула. Любовник из меня сейчас, конечно… Голова гудит, в брюхе кишка кишке дули крутит… Немец на вышке громко хмыкнул, закурил. Я поцеловал женщину и надо сказать это было… с языком и глубоко. Аж дыхание перехватило.

— А ты ходок! — Анна отстранилась, достала зеркальце. — Ну вот, всю помаду смазал!

— Дело говори! — я разозлился. В Москве жена под бомбами раненых лечит, а я тут…

— В лагере есть подпольщик. Его кличка Енот. Со шрамом такой, у правого виска. И ухо с той же стороны не совсем целое. Найдешь его, скажи, что он похож на твоего одноклассника Костю Хороленко. Попробуйте устроить побег. Иначе сам понимаешь… На старые явки не ходи — они провалены. Пользуйся теми, что дал Кудря. Понял?