Охотник на магов (СИ) - Ллиамах Василий Сергеевич - Страница 16

Когда мы с Алексом нырнули в недра склада вся эта тройка искателей правды в полном составе как раз поднималась из подвала. Корвут казался возбужденным, должно быть только закончил вытягивать из кого-то правду, Огюст был как всегда мрачен и невозмутим, зато Ганс Вебер выглядел бледнее обычного. Правда на фоне сопровождающих их господ инквизитор смотрелся настоящим моряком Южного моря, загорелым до цвета бронзы.

Пара мужчин, которые скорее всего являлись местными старостой и священнослужителем, явно чувствовали себя совсем некомфортно. Их кожа приобрела нездоровый, зеленоватый оттенок, а сами они, казалось, из последних сил заставляли себя сопровождать трио искателей правды.

Кстати, если бы не их платья, с ходу определить, кто из них занимает какое положение, я бы не смог. Оба имели похожие черты лица, словно дальние родственники, а также одинаковые необъятные животы, на зависть Агорнику. Только ряса помогла мне догадаться, кто из них заботиться о вере и прихожанах в этой деревне.

Помимо этих двоих, такой же зеленый до тошноты, за инквизиторами скорбно плелся и наш экзорцист. Высокий, выше всех из нашего отряда, но из-за этого какой-то нескладный, словно цапля. Ему бы маску морового лекаря, и образ вышел бы совсем цельным.

Не знаю почему он вечно таскался за инквизиторами будто хвостик. У него ведь свои обязанности, у них свои. Быть может парень, проработав несколько лет изгоняющим, решил, что выбрал не ту профессию? Не знаю, у искателей правды служба ведь тоже не сахар. Хотя, у каждого свои предпочтения. Тот же Корвут вон точно всем доволен.

Ну и статус само собой играет не последнюю роль. У инквизиторов влияния побольше будет чем у экзорцистов.

Нашего специалиста изгнания зла и скверны звали Якоб Малек, и, помимо фигуры каланчи, на которой одежда болталась, как на вешалке, он был обладателем исключительно унылого лица. Прямо-таки большая скорбная птица.

Весь его вид вызывал у меня какую-то неприязнь. Не то чтобы этот парень мне не нравился. Хотя, нет, он мне определенно не нравился. Но дело было не лично в нем. Я вообще недолюбливаю всю их братию.

Считается, что экзорцисты и охотники на магов являются в некотором роде конкурентами. Но это все чушь. Наши сферы деятельности хоть и соприкасаются, но не пересекаются. И недолюбливаю я их вовсе не поэтому.

Колдун колдуну рознь, не только в плане магической мощи, но и предрасположенности магическим сферам. Если чародей настолько приблизился к Низшему, что может силой мысли сковать льдом летнюю речку, за пару ударов сердца объять огнем целый особняк, или одним щелчком пальца оборвать человеческую жизнь, то таким случаем занимаются только охотники на магов. Ну или инквизиторы в паре с охотником.

Но бывают маги не так глубоко погрязшие в низости. Деревенские знахари, слабые ведьмы, духовные целители и друиды. Эти частенько даже пытаются помогать своими способностями обычным людям. Глупые, не осознают, что, используя эти силы, сами все глубже и глубже погружается в низость.

Но таким еще можно помочь, направить их на истинный путь. Охотники здесь не нужны, да и бесполезны. В этом случае помогают либо инквизиторы, с их очищением болью и добровольным отречением от магических сил, либо экзорцисты, которые своими ритуалами изгоняют из тел скверну низости. Второй способ правда не всегда срабатывает, бывает, что магические силы не покидают чародея, зато рост их вроде прерывается. В таком случае всегда остается намного более болезненный, но зато и максимально действенный вариант искателей правды.

Так отчего же тогда я слабо переношу присутствие этих парней? Все дело в отношении. Считается, что если при вмешательстве охотников на магов их, грубо говоря, пациент умирает, а после ритуалов экзорцистов их испытуемый обычно выживает, то и работа у них более тонкая и профессиональная. Это не какие-то коновалы-охотники, у которых для магов заготовлен только один ответ, это настоящие спасители душ, мать их. А значит и уважение таким людям несоразмерно большее, и среди простого люда, и в самом ордене. И это несмотря на весь наш риск. Мы ведь жизнями рискуем, сражаясь с магами. А они чем? Максимум, заснуть от своего же монотонного речитатива? Обидно. Просто обидно.

Грубо говоря, мы лечим человечество от одной и той же болезни. Но если экзорцисты — это лекарство на ранней стадии, то мы — скальпель хирурга на запущенной.

— Может он действительно не знает, Ваша Светлость? — Из всего этого водоворота мыслей меня выдернула фраза одного из местных толстяков, произнесенная неуверенным голосом и обращенная к господину Огюсту. — Маркус — хороший пастух, лучший в округе, не хотелось бы терять его по недоразумению.

Мы с Алексом не сговариваясь остановились возле каких-то ящиков и стали ждать пока на нас обратят внимание. Прерывать разговор инквизитора — это значит навлечь на себя его гнев. А куда нам еще? Нам бы с прошлым разобраться.

— Скорее всего, так и есть. — бесстрастно ответил старший инквизитор. — Но, во-первых, мы должны знать это наверняка, а во-вторых, он может упускать незначительные, по его мнению, детали. В нашем деле незначительные детали — чуть ли не главное, а времени как правило на все не хватает. Вот и приходится прибегать к таким методам и мастерству господина Брута. Он обычно экономит массу времени. — Ганс после этой фразы расплылся в улыбке, как от хорошей шутки, а сам Огюст лишь покосился на одного из сопровождающих его толстяков. — Да не тряситесь вы так, Гальено! Все будет в порядке с вашим пастухом. Ну а если нет, то на все воля Высшего.

Староста на эти слова не ответил, лишь скорчил кислую рожу, думая, что его никто не видит. Но быстро спохватился, и вернул лицу постное выражение.

— Ба, кого я вижу! — Вместе с толстяками и экзорцистом за инквизиторами таскались еще и двое наших братьев-оруженосцев, один из которых и заприметил нас с Алексом. — Неужто портки уже просохли после вчерашнего дождя?

Фраза вышла весьма двусмысленной, кто-то даже засмеялся, но я не стал обращать внимание на такое. Взгляд старшего инквизитора сфокусировался на мне, и я шагнул вперед.

— Охотник и его духовник. — констатировал наше появление старший инквизитор. — Раз вы здесь появились, то я льщу себя надеждой, что вы уже сумели привести себя в надлежащую форму.

— Так и есть. — я кивнул. — Я работоспособен и готов к действиям.

Кто-то из свиты искателя правды недоверчиво хмыкнул, но сам он лишь вопросительно поднял брови.

— Хорошо. Таким и оставайся. — после короткой паузы изрек Огюст. — Можешь заниматься этим в трактире, в ожидании новых приказов.

— Возможно… мне стоит поискать следы? — неуверенным голосом начал было я, но был прерван инквизитором.

— Разве я этим сказал тебе заниматься? — вскинул брови Бич Отступников. На его полностью выбритой голове, усов и бороды искатель правды также не носил, эти два островка волос обладали прямо-таки волшебным свойством. По крайней мере мой взгляд так и притягивался к ним.

— Но я ведь могу… — в такой нехитрой фразе я сумел запнулся три раза.

— Никаких «но». - снова оборвал меня командир отряда. — Мне начинает казаться, охотник, что ты все же еще не до конца пришел в себя. Простых приказов вот не понимаешь. Может быть мне стоит поручить тебя господину Бруту? У него неплохо получается приводить людей в чувство. Думаю, он смог бы тебя взбодрить.

Я не нашелся, что ответить на такое, и Огюст, посчитав тему исчерпанной, прошел мимо меня, уводя за собой всю свою свиту. Миг, и в хоть и забитом всяким хламом, но все еще просторном помещении, мы с Алексом остались одни. Если не считать парочку солдат, дежуривших у входа.

— Почему он не хочет, чтобы я помог? — я открыл рот только тогда, когда мы снова оказались на улице, миновав высокое дерево, что росло прямо посереди нее. Подальше от любопытных ушей. Висельники не в счет. — Я ведь ищу по-другому, не так как он. Могу увидеть больше него.

— Зато с ним люди охотнее общаются. — решил, то ли подначить меня, то ли таким образом поддержать разговор, Агорник. — Я в том смысле, что стоит им только увидеть перед собой инквизитора, как наружу изливается непрерывный словесный поток. Ему даже наводящие вопросы не всегда нужно задавать. А с тобой народ все больше угрюмо отмалчивается.