Постскриптум (СИ) - "Anzholik" - Страница 54

Я не молодец. Вообще не новость. И месть моя была плохо продуманной и кривой. Себе же навредила отчасти. Но я не понимаю, откуда в нем столько непосредственности и простоты. Сам все усложнил и не единожды. А вину на мои плечи сбрасывает. По-мужски?

— Ты могла подождать хотя бы неделю и не прыгать в чужую постель? Хотя кому я это говорю. Ты и не могла не сесть на другой член — что-то из области фантастики. Откуда в тебе эта привычка трахаться направо и налево, как только прижимает? И знаешь, что самое обидное? Ты зря это все сделала. Да, мне больно. Да, мне противно, и Кирилл получил по лицу. Да, ты надолго подпортила наши отношения. И да, я смотреть на тебя не могу, хоть и люблю до сих пор чертову шлюху. Знаешь, ЧТО самое обидное? Твоя месть ушла впросак. В молоко. В ПУСТУЮ! В пустую, блять!!!

— Да свали ты с глаз моих долой, живи как хочешь и с кем хочешь, но просто исчезни. У тебя вон жена беременна, чего приперся права качать?

— Не беременна. Сбой был в организме, гормоны в разлад пошли. Я собирался прийти еще неделю назад, когда узнал, но в гости наведался брат. Я выбрал тебя. Когда-то давно и ничего не изменилось. Но черт. Ты поступила так мерзко, что я не могу на тебя даже просто смотреть. Не в ближайшее время. — Встает, поправляет брючины. И уходит… А у меня холодный пот стекает вдоль позвоночника. Каждое его слово полосует изнутри. И мне так хуево. Вот просто хуево, что не описать словами. Понимание, что обрушенный мост, какая-то раздутая месть и собственные косяки… все прошло мимо. Точнее, до адресата дошло. И как бы сработало. Только итог иной. Только я, очнувшись, оказываюсь посреди сотворенного собой же кошмара. И понимания, что вот теперь-то шаг от любви до ненависти Леша сделал. И сделал первее меня. Я топтала это чувство две чертовы недели. Я измывалась над ним, поносила и душила внутри. Преуспела, хоть и относительно. Но возненавидеть, несмотря ни на что, не смогла. Зато дала отличную причину это сделать Алексееву. Похоже, даже обоим сразу.

И никакой радости. Равно как и сожаления. Потому что каков смысл в этом? Разве сожалением и изводом себя можно что-либо исправить? И есть ли что вообще исправлять? Почему даже в такие пиздецовые моменты нет никакой долбаной помощи сверху? Вам там не кажется, что слишком все стало запутано и беспросветно в этом сраном сериале, а? Растянуть на несколько сезонов захотели? Так я пасс. Устала участвовать в этом дерьмище. Увязла по уши и больше всего хочу просто выбраться и жить спокойно. Больше всего…

***

Существовать. Не жить, а существовать не так уж и весело. Точнее совсем не весело. Время-времечко идет. Я потихоньку реабилитируюсь. И без присутствия хоть каких-либо мужиков мне намного легче. Передвигаюсь предпочтительно пешим ходом. Подолгу гуляю с ребенком. Много готовлю, много работаю. Подумываю о том, чтобы открыть свое маленькое кафе. Ведь сын подрастает, сбережений немного осталось, да и сестра вложится. Свое все же лучше, чем чужое, это мы давно уяснили. А работать на дому — то еще удовольствие. И пора бы в люди выходить. Так как ничего хорошего такой образ жизни не несет.

Прошло еще несколько недель, а если быть точной, то около трех. Алексеев восстановил связь с ребенком, никаким образом не пересекаясь и не общаясь со мной. Умно. И удобно. Теперь они ходят по паркам, зонам развлечений и отдыха. На футбол, в зоопарк или цирк. Везде. Разговаривают по телефону. И лишь благодаря собственному чаду я знаю, что Леша живет один. Снимает где-то недалеко от нас жилье. Все еще находится в стадии бракоразводного процесса. И то ли это намек на наше возможное в каком-то непонятном будущем воссоединение, то ли он от всего, наконец, закономерно устал и решил, раз уж два отпрыска имеется, можно кутить холостяком и пошло оно все на хер. Вариант имеет место быть. Лично я бы так и сделала. Да впрочем, и делаю.

А в данный момент, только достав из духовки готовый и такой любимый мясной пирог для ребенка, готовлюсь выйти встретить его и сходить в магазин, где стоит давно им насмотренная игрушка. Весь мозг прожужжал мне ей. И пусть финансов не так уж и много, но побаловать Ильюшу я периодически люблю. Не только же Алексееву скупать витрины для сына.

Приодевшись в тонкие джинсы и легкую майку, натянув какие-то балетки, с неряшливым хвостом и без макияжа, плетусь из подъезда. Ребенок по идее должен ждать возле магазина. Куда я подхожу спустя минут пять, но там пусто. Решаю идти им навстречу, вроде как в парке снова были, и, подходя потихоньку к пешеходному переходу, вижу их на противоположной стороне.

Я всегда говорю Илье, что вертеть по сторонам головой и быть внимательным самое главное. Пытаюсь вбить это ему в голову. Но дети такие быстрые и шустрые, что уследить за всем порой физически невозможно. Резонно решив остаться на своей стороне, жду, когда они перейдут ко мне. И будто в замедленной съемке наблюдаю, как Ильюша вырывает у отца руку и, не глянув по сторонам, мчится ко мне с широкой улыбкой.

Всего какие-то доли секунд, панический страх в карих глазах — и ребенок влетает в меня. Влипает, и мы вдвоем отлетев на пару метров, падаем, избежав опасности. Прижимаю к себе ничего не понявшего сына. Глажу нервно по волосам и смотрю на проклятую дорогу. Леши не видно. Череда машин гонит, гонит и гонит вперед, будто и не стоит здесь знака. А я не знаю, цел он или нет. Зацепило? Или вообще убило? И что-то дергает внутри, как острый крючок. И дергает все сильнее и интенсивнее. Пока его фигура не появляется рядом, а сильная рука не помогает встать. В абсолютном молчании, с отходящим от всего шоком идем к магазину. Чтобы в дверях расстаться, без лишних слов и взглядов. И как-то не по себе мне. Неуютно и зудит под кожей. Только не знаю, какое дать объяснение странным ощущениям. Не знаю.

***

Беда не приходит одна. Это я поняла слишком давно и слишком хорошо. Обычно если что-то начинает идти под откос, то утягивает за собой и оставшуюся часть.

Лиза попадает в аварию с мужем. Машина в мясо. Оба живы, целы и почти невредимы. Не считая сильных ушибов и легкого сотрясения. Отделались царапинами и родились точно в рубашке. Только вот страховка не покроет всю стоимость авто. Да и разбирательств еще близится целая куча, так как вина в ДТП была не со стороны моей сестры, а с противоположной. В добавок ко всему наша младшенькая залетела от какого-то урода, который заставляет ее делать аборт. Мать окончательно спивается, и здоровье начинает подводить. Ну а отец… Отец зажирает таблетками скачки давления и грозится всех нас пережить. Что сомнительно.

Беда не приходит одна. Никогда. Запомните. Потому что в одночасье начинает рушиться все.

Практически у всех, кто меня окружает, всплывают какие-либо проблемы. Близкие люди в запарах и на нервах. А я разрываюсь и не знаю, как успеть помочь всем. Ну ладно, машину я отдала сестре на неопределенный срок в пользование. Для младшей сняла часть накопленных денег и отправила в хорошую лечебницу, раз уж та решила не оставлять ребенка. Накупила матери лекарств и упросила госпитализировать и понаблюдать, потому что ее печень меня не радует. Точнее начинающее желтеть лицо.

Я понимаю, что рано или поздно все мы уйдем. Но я ни в коем разе не побуждаю никого вставать вперед очереди. Зачем лезть? Зачем ускорять процесс? Несмотря на самые порой воистину чудовищные мысли, я все же не смогу оборвать свою жизнь. Да и права не имею. Не я ее себе дала, не я и буду забирать. Тем более что неразрешимого не существует, и все чертовы барьеры лишь у нас в голове. Просто многим, да и мне, что греха таить, не хочется прилагать усилий и упорно добиваться чего-то или кого-то. Куда ведь проще просто опустить руки и плыть по течению.

Беда не приходит одна… Понимаю как никогда значение этих слов, когда в обед мой телефон начинает верещать, и номер звонящего кажется мне почти громом средь ясного неба.

— Кис, Леша в больнице. — То, что Кирилл назвал меня по привычке, означает лишь его нервозность и отчаяние.

— Ч-что? — Заикания за собой не замечала никогда. Но его слова шокируют, и в голове происходят маленькие мини-взрывы. В глазах начинает все плыть. Медленно, но верно. — Что случилось? — Почему губы немеют? Почему руки резко начинают дрожать? Откуда столько страха?