Он её ад (СИ) - Юдина Екатерина - Страница 57

Да, я собиралась извиняться. Пока что только это и могла сделать, но понимала, что так просто свою вину перед Ливеном искупить не смогу. Из-за меня он чуть не умер.

— Слушай, а с Бергом точно все кончено? — спросил Ливен. — То есть, ты теперь в безопасности?

— Да. Берг сам сказал, что я могу радоваться, так как меня у него выкупили.

— Да, мне Коен рассказал про отца Матиаса. Просто, когда мы пытались провернуть то дело с эмигранткой, которая лежала в больнице, я много узнал про Берга и про то, как он искал тебя. Я не думал, что вообще есть возможность выкупить тебя. Тем более, Берг в деньгах не нуждается, а тут пострадала его репутация. Если тебя удалось выкупить, то мне даже страшно придумать, какую сумму ты стоила. Но, черт, я так рад, что все же удалось решить эту ситуацию.

— Да, я тоже рада…

— Что-то я не слышу радости в твоем голосе.

— Просто… — я опять запнулась. Не знала можно ли рассказывать об этом, но, черт возьми, разве я могла думать о том, что от Ливена нужно хоть что-то скрывать? Он тот человек, который не рассказал Бергу, что я была в том домике, из которого меня вообще было проще простого достать, хотя при этом Ливена избивали и в последствии вообще пытались убить. — Отец Матиаса не просто так выкупил меня. Матиас попросил об этом, взамен на то, что он вернется в семью и, как я поняла, поступит в тот университет, который ему выберет отец и женится на девушке, которую ему подберут. Мне же теперь нельзя подходить к Матиасу. Его отец ясно дал понять, что ничем хорошим это не закончится.

Ливен некоторое время молчал, но потом на выдохе произнес:

— Да, это не очень хорошо, — он опять замолчал, хотя уже вскоре продолжил: — Но ты постарайся не переживать. Сейчас, главное, прийти в норму. Я слышал, что тебя сильно избили. Для начала вылечись. Пока ты в больнице, выброси плохие мысли из головы. Ты ими себе не поможешь.

Я понимала, что Ливен прав, но справиться со своими эмоциями было куда труднее, чем хотелось бы.

Мы еще немного поговорили. Уже теперь на более отстраненные темы. Про школу, колледж, знакомых и про нас. Даже шутили и подкалывали друг друга.

А мне, черт возьми, хотелось плакать от того, что мы живы и мы опять смеялись.

Благодаря Ливену настроение немного улучшилось. Еще ко мне постоянно приходил Коен. Создавалось ощущение, что он чуть ли не жил в больнице и всякий раз пытался принести мне что-нибудь вкусное.

Пока что я с трудом ходила. У меня было несколько трещин в ребрах, сломано три пальца на одной руке и на ней же переломана кость. Множество ушибов и гематом. Но я старалась прийти в себя. Исправно пила лекарства, спала и ела.

Постепенно мне становилось легче.

Я привыкла к больнице. К ее светлым стенам, запаху лекарств и немного уставшим, но всегда доброжелательным врачам. С многими из них я часто разговаривала. Они называли меня болтушкой, но на самом деле я просто изо всех сил пыталась держаться на плаву и не показывать того, что на душе все еще было паршиво.

Я раз за разом повторяла себе, что все хорошо.

Больше ни мне, ни Коену не угрожала опасность и, ведь, наверное, не так плохо, что Матиас вернулся в семью. Это лучше, чем годами сидеть в том закрытом мужском колледже и, может, теперь у Матиаса улучшатся отношения с родителями. Его жизнь наладится.

А мы…

Нас больше не было.

Вот только, насколько же сильно хотелось увидеть его еще хотя бы один раз. Обнять и сказать обо всем, что творилось в душе. Поблагодарить, ведь, если бы не он, меня бы уже не было.

Но я сама не могла приблизиться к Матиасу и поэтому хотела поговорить с его отцом. Я многое хотела ему сказать.

Я попросила у Коена узнать номер телефона господина Яагера, но, оказалось, что это труднее, чем хотелось бы.

Лежа на кровати, я смотрела в потолок и думала о том, что, как только выйду из больницы, пойду к отцу Матиаса и попытаюсь лично поговорить с ним.

Я услышала скрип открывающейся двери и села на кровати. Думала, что пришел Коен, но, увидев Джоса, очень сильно удивилась. Первые несколько секунд даже ничего сказать не могла.

— Привет, — Джос положил на столик букет ромашек. Мои любимые цветы. — Врачи говорят, что ты уже идешь на поправку. Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — сказала против воли запнувшись. — Твой отец сказал, что не желает, чтобы я соприкасалась с жизнью семьи Яагер. Ничего, что ты пришел?

— Это Матиас под круглосуточным присмотром. Я живу так, как и раньше.

— А учеба в колледже?

— Ничего не случится, если я пропущу пару дней.

— Спасибо, — прошептала. — Коен сказал, что вы с Матиасом искали меня. Спасибо вам.

— Не нужно, — Джос подошел и убрал пряди отросших волос с моего лица. Посмотрел на синяки и его глаза потемнели, но в тот же момент будто бы наполнились болью. — Почему ты сразу не рассказала обо всем?

— Разве я могла вас втягивать во все это? — я опустила взгляд.

— Какая же ты глупая, Грейс.

— Возможно, - не стала отрицать. — Матиас действительно под таким жестким присмотром?

— Да.

— Ты видишься с ним? Можешь, пожалуйста, передать ему спасибо? Я бы хотела сказать это лично, но не знаю получится ли. Я до сих пор не понимаю почему он помогал мне…

— Не понимаешь? — Джос перебил меня.

— Нет, — я отрицательно качнула головой.

— Грейс, ты еще более глупая, чем я думал, — Джос шумно выдохнул. — Матиас получил обморожение, пока бегал и искал тебя. Он бы никогда не позволил никому управлять его жизнью, но пошел к отцу и считай, что в рабство отдался, лишь бы он помог тебе.

— Хочешь сказать, что у него есть чувства ко мне? Ты сам говорил, что это невозможно.

— Говорил. Я так считал. Но оказалось, что не знал своего брата, — Джос вплел пальцы мне в волосы, слегка перебирая пряди. Казалось, что горечь в его глазах усилилась. — А ты? Что ты сама к нему чувствуешь?

— Люблю его, — ответила ни раздумывая ни мгновения. Любила бы его даже если бы для Матиаса я сама являлась никем. Ведь, несмотря ни на что, он уже глубоко в моем сердце. Он мое все.

— Понятно, — сказал Джос, спустя несколько секунд тишины. Он убрал руку от моих волос, но почему-то мне казалось, что он, делая это, заставлял себя.

— Я совсем не могу увидеть Матиаса?

— Совсем.

Я прикусила губу и опустила голову. Целой ладонью сжала простынь и тихо спросила:

— Сколько отдал твой отец, чтобы выкупить меня у Берга? Если бы со временем можно было бы отдать эту сумму…

— Он не деньги ему отдал.

— Тогда, что?

— Отец убрал свою кандидатуру из претендентов на пост мэра.

Увидев, что я непонимающе нахмурилась, Джос объяснил:

— Берг не хотел брать деньги. Никакую сумму. Но какой-то из его людей тоже участвует в выборах и Берг сказал отцу, что отдаст тебя, если он снимет свою кандидатуру.

— Я не знала, что твой отец хотел стать мэром.

— Хотел. Последние годы шел к этому, и он бы стал им, если бы не ушел с выборов.

Сердце будто рухнуло вниз после этих слов.

— Мне жаль, — я опять опустила голову, чувствуя, как нечто невидимое сжало шею.

— Я рассказываю тебе об этом не для того, чтобы ты сожалела. Я хочу, чтобы ты понимала, насколько тяжело далось твое освобождение. Моему отцу — всего к чему он шел годами, но, главное, Матиасу, который отдал все, чтобы отец помог. Равноправный обмен. Не преуменьшай того, что сделал Матиас. Чтобы ты жила, он отдал свою жизнь и, поверь, там все не так хорошо, как хотелось бы.

— Можно я поговорю с твоим отцом? Коен тоже хочет с ним поговорить. Мы должны объяснить ему, что Матиас не сбивал ту девушку. Может, после этого отношение твоего отца изменится.

— Отец и Матиас сейчас за границей, — Джос качнул головой. — И я не думаю, что отец вам поверит. Если бы Коен пришел к нему раньше, может, был бы толк. Сейчас же отец считает, что Коен выгораживает Матиаса по твоей просьбе. И скажи брату, что ему нельзя идти к журналистам. Это самое плохое, что он может сделать. Навряд ли без доказательств можно будет что-то прояснить. Так и еще старая история всплывет и всех обольют грязью. Не вовремя, особенно, если учесть, что отец только недавно неожиданно снял свою кандидатуру с выборов. Но знаешь, что хуже всего?