Королева (СИ) - Линч Карен - Страница 12

— Он купил тебе новую гитару. Готова поспорить, что она классная.

— Ты собираешься открывать коробку? — поинтересовался папа, и я поняла, что слишком долго смотрю на футляр.

Я вытащила футляр из коробки и положила его на стол. Отстегнув защёлки, я подняла крышку и посмотрела на инструмент внутри. Только спустя несколько долгих минут я поняла, на что смотрю.

Слёзы затуманили моё зрение. Я протянула руку и коснулась гитары, играть на которой научил меня дедушка, гитары, которая была моей самой ценной вещью, пока двое мужчин не вломились к нам в дом и не сломали её. Я так и не смогла выкинуть её, поэтому запихнула под кровать, туда, где не могла видеть.

— Как? — прошептала я.

— Лукас попросил меня об этом, и я отдал ему гитару, — сказал папа — Я не знал, можно ли её восстановить, но он сказал, что сможет сделать это.

— Сыграй, — сказала Виолетта, а Финч согласно засвистел.

Я вынула гитару из футляра и села. Через минуту, которую я потратила на настройку, я сыграла несколько аккордов из любимой песни Финча. Гитара звучала точно так же, как и до того дня, когда её сломали.

Я притворилась, что настраиваю струны, чтобы не смотреть, как все наблюдают за мной. Я не понимала, как Лукас мог в той мере ценить меня, что постарался вернуть мне то, что так много значило для меня, и в то же самое время не желать видеть меня или даже просто взять телефон, чтобы позвонить мне. В этом не было никакого смысла, и я запуталась ещё больше.

— Тебе нравится? — спросил Конлан.

— Она идеальна, — честно призналась я и стала играть до тех пор, пока боль в моей груди не угасла.

* * *

Я задрожала и натянула шапку ниже на уши, защищаясь от пронизывающего ледяного ветра, который гулял по кладбищу. Казалось, эта зима длилась вечно и не была готова уступать свои права.

Находившаяся рядом со мной мама внешне стоически переносила мороз. Она присела, чтобы заменить старый букет у подножия белой мраморной плиты на свежий. Она перебирала цветы, тихо разговаривая с сыном, который, по её мнению, был похоронен там.

Поверх её головы я встретилась взглядом с папой и увидела, как тяжело ему было. Последние двадцать лет они с мамой скорбели о своём утраченном сыне, а теперь ему приходилось наблюдать, как она продолжает терзаться. Он посоветовался с врачами, насколько возможно ей рассказывать о событиях, которые она не помнит, и врачи сказали, что маленькие дозы информации не должны навредить. Чтобы избежать ухудшения состояния, нам надо позволить ей самой в нужном темпе восстановить память.

Мы с папой решили, что кто-то из нас всегда будет рядом с мамой на случай, если вдруг она вспомнит нечто травмирующее психику, и при этом окажется одна. Пока это было довольно просто провернуть, потому что с момента возвращения домой три дня назад она впервые вышла из квартиры.

Мама не была глупой. Она прекрасно понимала, что мы что-то утаиваем от неё, но папа попросил её довериться ему, и она, не раздумывая, согласилась на это. Полагаю, на данный момент ей было достаточно нас двоих рядом.

Я опустила взгляд на выгравированное имя на небольшом надгробии. Всю свою жизнь это было единственное место, где я хоть как-то чувствовала связь с братом. Будучи сейчас здесь, зная, что в могиле лежало не тело Калеба, я не знала, что чувствовать, кроме как закипающую ярость на личность, которая разорвала мою семью на части.

Мама встала и ласково провела рукой в перчатке по маленькому ангелочку на вершине надгробия. Она распрямила плечи и улыбнулась мне, но я уловила печаль в её глазах до того, как она смогла по привычке спрятать её.

— У тебя так покраснел нос, что едва не светится, — подшутила она.

— Именно о таком виде я и мечтала.

Рассмеявшись, она взяла меня под руку.

— Давайте заскочим в тайское кафе по пути домой. Умираю, как хочу чего-нибудь пикантного, заодно согреемся.

Я тут же забыла о холоде. Со времени возвращения домой она ела как птичка и впервые показала интерес к еде. Тайская кухня была её любимой, не моей, но я была готова есть её неделю напролёт, если это потребуется, чтобы она стала хорошо есть.

— Я не отказалась бы от Пад-тай1, — я посмотрела на папу. — А ты можешь взять свой любимый Манго стики райс2.

Он улыбнулся.

— Что за обед без десерта?

Я начала было спрашивать, что наш тренер Марен подумает о его любви к десертам, когда неприятное покалывание пробежало по моей коже. Всё моё тело напряглось. Я была знакома с этим ощущением. Моим первым порывом было убедиться, что я надела свой сдерживающий амулет. Затем я подняла голову и посмотрела на разноцветные огни в небе в нескольких километрах от нас.

После того сильного шторма в Нью-Йорке больше не было никаких фейских неблагоприятных явлений. На этот раз на небе играло цветное сияние, и ощущался некий электрический разряд, но по сравнению с прошлым сила этого шторма была средней. Благодаря крайне уместному амулету мои ноги остались на земле.

— Всё хорошо, — крикнул папа молодой паре, стоявшей у могилы в нескольких рядах от нас. — Похоже, он уже удаляется.

Я беспокойно переступила с ноги на ногу. Папа был прав, что шторм начал рассеиваться, но почему я до сих пор чувствовала его магию?

Мама нежно потянула меня за руку и прошептала:

— Ты в порядке?

— Не знаю, — я потерла спрятанные в рукава пальто руки. — Что-то не так.

Едва слова успели сорваться с моего языка, как покалывание усилилось, став нестерпимым. Мама резко втянула воздух, и я проследила за её взглядом, устремлённым на сияние, которое появилось в небе над нашими головами. Неужели это был второй шторм или тот же самый?

Свет померк, словно туча затмила солнце, и мою кожу стало покалывать новым чувством. Ужас.

— Нам надо уходить.

Я схватила папу за руку и потянула их с мамой в сторону машины. Я бы даже побежала, но мама пока была недостаточно сильна для этого.

— Джесси, что случилось? — спросил папа.

Громкий треск наполнил воздух, гудя статикой. У меня волосы встали дыбом. Внезапно кладбище залило пурпурным сиянием, возродив в памяти воспоминания о другом шторме. Страх угрожал задушить меня, и моей единственной мыслью было увести родителей отсюда.

Кто-то позади нас закричал. Секундой позже раздался щелчок и следом за ним произошёл небольшой взрыв. Мы обернулись и увидели частички чёрного мрамора, разлетающиеся от надгробия в нескольких десятках метров от нас.

— Боже мой, — вымолвила мама.

Вокруг меня вновь закружила магия. Ещё до того как я смогла сдвинуться с места, вспышка пурпурной молнии уничтожила статую, послав каменные обломки во все стороны. Я в ужасе наблюдала, как иззубренная колонна электрического разряда выжгла траву и устремилась прочь от разрушенной статуи.

В нашу сторону.

Я резко развернулась и схватила маму. Перекинув её через плечо, я бросилась бежать.

Мы едва успели пробежать десять метров, как ещё один взрыв содрогнул воздух. Я толкнула папу на землю и бросила маму рядом с ним. Упав на них сверху, я попыталась закрыть их своим телом, когда каменные обломки обрушились на меня.

Только спустя минуту я поняла, что стало тихо. Скатившись с родителей, я легла на траву и уставилась в пушистые перистые облака в голубом небе. Дыхание было прерывистым скорее из-за бушующего адреналина в крови, а не из-за физической перегрузки.

— Джесси! — папа подполз и сел на колени рядом со мной. — Ты ранена?

— Нет.

Я улыбнулась ему, пытаясь убедить его в этом.

Его взгляд упал на мою голову, и он нахмурился.

— У тебя кровь. Дай посмотрю.

Я подняла руку и, осторожно прикоснувшись к голове, поняла, что потеряла шапку. Область ушиба была чувствительной, но всё обошлось лишь небольшим порезом.

— Пустяки. Ты же знаешь, раны на голове сильно кровоточат, — я понизила голос. — И быстро исцеляются.

— Мне плевать. Я всё равно хочу проверить, — он отодвинул мою руку и изучил порез. — Будешь жить.