Крестоносец. Византия (СИ) - Марченко Геннадий Борисович - Страница 94

Так что Карел блеснул на обеде у своего князя, куда был зван, угостив Оту Детлеба, а также его сюзерена Владислава с его польскими и венгерским собутыльниками, тоже заглянувшими в гости к оломоуцкому князю, невиданными блюдами. Угощение очень понравилось высочайшим особам, вознаградившим земана разными ништяками, вроде оружия, сбруи и ювелирки. Я заранее предупредил Карела и его слугу, а также ребят, чтобы помалкивали о моём участии. Для всех автором новинок обогативших моравскую кухню, должен быть земан из Свино́ухова. А то знаю я Людовика с Алиенорой. Тоже захотят, чтобы я придумал для них что-то эдакое. Да и Конрад с тем же подтянется. А я уже устал «изобретать» кулинарные шедевры для царственных особ, тем более что и с ингредиентами в этой глуши напряг. Нет уж, пусть вся слава достаётся Карелу, а я лучше поживу спокойно.

После окончания пирушки у оломоуцкого князя, армия наконец погрузилась на суда и отправилась вниз по Дунаю.

А вечером Илга, не стесняясь моего присутствия, подошла к Роланду и, глядя ему в глаза, твёрдым голосом произнесла:

— Я хочу родить для отца героя-внука от франкского героя.

Роланд оказался не против, и вторая, а также последующие ночи Илги в течение полутора недель на нашем судне стали весьма бурными. Ночуя на палубе, я слышал доносившиеся из-за крепкой дубовой двери каюты крики и стоны половчанки. Интересно, с чего это она так уверена, что именно в эту ночь забеременеет?

Впрочем, ближе к концу нашего совместного путешествия Илга приоткрыла Роланду причину своей уверенности. По словам девушки, через пару-тройку дней после их с Роландом первой ночи к ней должны были «прийти женские дни», но так и не пришли. И Илга была уверена, что герой-внук для папы-хана у неё в кармане, в смысле — в животе. Задавать вопрос: «А если это внучка?» ни Роланд, ни тем более я, не стали. Зачем расстраивать девушку? Тем более что и правда ничего не известно, и если она впрямь беременна, то вполне может родиться сын.

В общем Роланд и Илга наслаждались обществом друг друга, особенно по ночам. Самооценка моего друга взлетела до небес. Это вам не путаны, не дочь трактирщика, даже не венгерская баронесса! Дочь хана — практически принцесса, пусть и из варварского племени. И вот эта принцесса сама пришла на ложе простого рыцаря из Оверни, как Джиневра к Ланселоту, или Изольда к Тристану, чьи истории стали входить в моду среди благородных! Я и ребята были рады за Роланда, Отто и команде «Благословения» было пофиг. И лишь главные (и в общем-то единственные) моралистки на нашем судне, сестрички де Аргуэльяс, которым по ночам в их каюте всё было прекрасно слышно через стенку, днём, красные как маков цвет, бросали возмущённые взгляды на дю Шатле и его пленницу (правда, кто кого взял в плен, с каждой ночью становилось всё труднее понять), осуждая на родных испанском и итальянском «бесстыжую язычницу».

Хотя Илга носила на шее золотой крестик византийской работы, и язычницей, строго говоря, никак не была. По словам девушки, её, вскоре после рождения, по просьбе матери и с согласия отца, окрестил ирландский священник, невесть какими путями добравшийся до их кочевья, где стал проповедовать, подрабатывая лекарем. Илга рассказала, что после сокрушительного разгрома более тридцати лет назад в войне с русским князем Владимиром Мономахом многие половцы несколько разочаровались в своих исконных Великих Тенгри[2], начав понемногу принимать веру оседлых соседей — русских, греков, болгар, венгров, проповедуемую заезжими греческими и латинскими священниками, причём кочевники не делали различий между теми и другими, собираясь на проповеди и моления.

По словам девушки, подавляющее большинство таких неофитов, несмотря на крещение, не забывало и старых богов, считая, что один бог — хорошо, а два, пять, десять — надёжнее. Христос-Вседержитель, конечно, круче всех, но мало ли чем он будет занят? Вон сколько народу ему молится, где тут за всеми уследить? А боги предков хоть и не так могущественны, зато всегда под рукой…Да и насчёт бесстыжей, Йоля и Инесита были не совсем правы. По словам Роланда, до первой ночи с ним Илга была девственницей. Когда дю Шатле поинтересовался у Илги, не расстроится ли её папа-хан от того, что дочь стала матерью, не выйдя замуж, объяснив, что в христианских странах в таком случае семья девушки точно очень расстроится (ну да, если дочь короля или герцога принесёт в подоле — скандал будет на весь мир, христианский уж точно!), половчанка объяснила, что не расстроится, так как у её народа другие обычаи.

Оказывается, в кочевьях к таким вещам относятся проще. Если жена родит не от мужа, тот вправе убить и её и ребёнка. Или убить ребёнка, а жену выгнать, если опасается вражды с её родом. Или выгнать обоих. В этом случае женщина возвращается в род своего отца, туда же принимают и её ребёнка, относясь к этому позитивно. Если мальчик — будет ещё один воин. Если девочка — когда подрастёт, можно будет выдать замуж и получить калым. В случае рождения ребёнка у незамужней девушки всё зависит от главы рода. Если он примет ребёнка в род (обычно так и бывает), все остальные будут воспринимать это как должное, никому и в голову не придёт высказывать какие-то претензии ребёнку или его матери. В общем, Илга была уверена, что папа-хан с радостью примет внука, рождённого любимой дочкой от такого сильного воина. Рассказывая об этом, Роланд гордо приосанился.

Так что сестричек де Аргуэльяс с их осуждением романа Илги и Роланда никто не поддержал. Реакцией самой Илги на убийственные взгляды девчонок, были ноль внимания, фунт презрения. Что ей, ханской дочери и воительнице, какие-то бахши-малолетки[3], пусть даже благородного происхождения и знающие, с какой стороны браться за клинок!

В остальном наше путешествие проходило без всяких приключений. На правом берегу всё те же редкие валашские и болгарские деревушки, с редкими усадьбами местной знати. Временами попадались половецкие кочевья, при появлении нашей армии спешившие уйти подальше от берега. Видимо, кочевое «длинное ухо» уже разнесло весть о битве у реки Олт. На левом, византийском берегу, такие же убогие селения, становившиеся вниз по реке всё реже, чередуясь с замками болгарских бояр, и иногда городами. Остался позади Никополь, следом миновали Гиалиполис, или по-болгарски Сткленград, в будущем переименованный в Свиштов. Несмотря на название, выглядит город далеко не стеклянным, да и не выжить городскому поселению в эти жестокие времена и в таком неспокойном месте без каменных стен. Дальше по правому борту остался город Руси, или Русе в будущем. В XXI веке тут проходил (или пройдёт?) мост через Дунай, первый из трёх или четырёх ниже по реке. Но пока ни о чём таком никто и не мечтает, да и выше по Дунаю мы после моста Траяна не видели никаких намёков на подобные сооружения, не считая остатков Константинова моста немного выше впадения реки Олт, построенного первым христианским императором Рима больше восьми веков назад. Мост этот сохранился хуже Траянова, наверное, потому что строили его уже во времена упадка римской цивилизации.

О всех этих мостах я задумался, стоя на палубе судна, на котором путешествовал магистр Тамплиеров. Эврар де Бар захотел обсудить со мной проект «международной почтовой компании». И тут меня осенило. Я напомнил о дефиците мостов в Европе в эти времена, и предложил магистру строить новые прецептории в местах, удобных для сооружения переправ. Ну и, собственно, строить там эти переправы. Построенные мосты позволят притянуть к прецепториям торговые маршруты, брать денежку с купцов и прочих путников, да и услуги «почтовых отделений» и «камер хранения» в прецепториях окажутся более востребованы.

Магистр моей идеей заинтересовался, но высказал сомнение в её реализации из-за огромного дефицита инженерных кадров в Европе. На это я предложил создать под крылом Ордена строительные школы или училища, обозвав их техникумами. В конце концов, кому как не ордену названному в честь Храма Соломона, самой знаменитой библейской постройки, не считая Вавилонской башни конечно, этим заниматься? Преподавателей можно нанять в Византии, сохранившей римские знания, и среди христиан Ближнего Востока, где каменное строительство традиционно процветает по причине дефицита дерева — пока не вырастут свои кадры. Учеников можно принимать даже бесплатно, но подписывая контракт с обязательством после обучения определённое время отработать на Орден.