Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Без Веры... (СИ) - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр" - Страница 13


13
Изменить размер шрифта:

На работе он употребляет мятные пастилки, а дома, по его разумению, это не обязательно. Говорить об этом… я даже не пытаюсь, а Люба иногда заводит безнадёжные разговоры, но господин Пыжов изволит обижаться и несколько дней демонстрировать своё неудовольствие.

— Кхе! — солидно кашлянул папенька, не прикрываясь рукой, — Кхе-кхе…

Поковырявшись без особой охоты в тарелке, папенька потянулся к графинчику и налил себе стопочку. Выдохнул… выпил, задержал дыхание и снова выдохнул.

… мы трое дружно задержали дыхание.

— Хороша! — благодушно сказал он, улыбаясь в усы и показывая дрянные зубы. Хм… для его утробы, мне кажется, всё хорошо! Всё, что горит, льётся и пьётся.

Из-за стола мы встали так быстро, как только позволили правила приличия, даже чуть раньше. Впрочем, как и почти всегда, когда обедаем с отцом.

… по комнатам расходились, не оглядываясь друг на друга. Такая вот у нас ячейка общества. Дворянское гнездо.

* * *

Женская гимназия в доме Кошелева на Мясницкой, в которой учатся сёстры, не слишком близко от нашей квартиры, и в непогоду отец вынужден давать дочкам деньги на извозчика, чем он не слишком доволен. В обычное же время Люба и Нина добираются туда своим ходом, выходя из дома минут на двадцать раньше меня.

Мы не слишком-то пересекаемся в обычное время, но с утра я частенько выхожу в прихожую проводить их. Сёстры на это фыркают, но не гонят, вроде как дозволяют любить себя, покуда я им не слишком докучаю.

Сейчас хоть и середина мая, но по утрам достаточно свежо, так что поверх гимназической формы девочки одевают лёгкие плащи, наподобие пыльников. Называются они как-то иначе, но это очень женское «иначе», а по факту — обычный пыльник, защищающий гимназическую форму от московской грязи и пыли.

— Погоди! — я остановил Нину, подавшую старшей сестре плащ, — дай отряхну хоть.

Отряхнув одежду платяной щёткой, я помог одеться Нине и также отряхнул её. Сёстры восприняли помощь как должное, но всё ж таки (гимназическое воспитание!) поблагодарили кивками.

— Я вчера рано заснул, — говорю неловко и замолкаю, смущаясь. Сами додумают! А я потом ещё подброшу… додумок.

Проводив сестёр, сходил «на дорожку» в туалет, и подхватив ранец, вышел из дома. Рановато, но… вот не могу сидеть!

Вроде бы и взрослое сознание, но нет — волнуюсь так, что вспотел, не успев одеться. Это разум у меня взрослый, а тело и сознание — детское!

Мне страшно. Просто страшно. Парахин, одноклассники, учителя, эта чёртова гимназия…

Хочется, чтобы всё было как раньше. Я — взрослый, состоявшийся мужик, уверенно идущий по жизни.

А сейчас… будто и не было всего этого. Хочется просто вернуться домой, сказаться больным, и проболеть, имитируя мигрени, до конца каникул.

Останавливает даже не гордыня взрослого (разумом и только разумом!) человека, боящегося схлестнуться с подростком, а скорее понимание подводных камней.

Болящего автоматически освобождают от экзаменов, перенося их на конец лета. Какие бы ни были обстоятельства у гимназиста, но во время переэкзаменовки его спрашивают максимально пристрастно, а затем ещё и снижают балл.

В личное дело ставится соответствующая пометка… и чёрт его знает, почему, но это сказывается при поступлении в университет или на госслужбу, а впоследствии заметно затрудняя карьеру. В свете грядущей Революции и Гражданской — мелочь, не стоящая внимания. Но… в таком случае и перевод на экстернат осложняется настолько, что из рядового события превращается в мероприятие, требующее созыва Высокой комиссии. А зная моего папеньку и его нежелание утруждаться…

… безнадёжно. Он и пальцем для этого не пошевелит.

— Morturi te salutatnt[9], — с тоской сказал, с преогромным трудом заставляя себя идти в ненавистную гимназию.

От волнения меня натурально подташнивает — так, что к горлу подступает желчь и приходиться, морщась, украдкой сплёвывать эту едкую дрянь. Опыт взрослого человека, спортсмена и не самого скверного уличного бойца не слишком-то помогает справляться с подступающей паникой, водопадом льющейся из подсознания зашуганного мальчишки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Чёрт! — проходящая мимо дородная одышливая дама почтенного вида, чрезмерно затянутая в корсет, аж подпрыгнула и дико покосилась на меня, но по-видимому, сочла, что это ей послышалось. Нервно подобрав поводок собачки, она ещё раз оглянулась на меня и прошла мимо.

Опыт взрослого человека, как ни странно, плохо помогает справляться со страхом. Хотя я заранее прокачал несколько вариантов развития событий, включая наихудшие для меня, верх постоянно берут детские переживания. Взрослый опыт и огрубелость чувств остались где-то там, а сейчас короста отвалилась, и болезненные, оголённые эмоции книжного ребёнка безоговорочно победили.

Раз уж тело у меня детское и наши сознания слились воедино, то похоже, именно детское и доминирует! В спокойном состоянии я могу использовать опыт и знания взрослого человека, опираясь на немалый багаж знаний и вбитые в подсознании психологические костыли.

«А ножичек булатный, — услужливо, и так не ко времени подкинула память, — которым ты, Алексей Юрьевич, собрался утыкивать страшных врагов?! А финты с утыкиванием в твоём воображении? Чистая китайщина, которая в реальной жизни не работает в принципе!»

Ничего нового я для себя не открыл, но осознание, что я не взрослый в теле ребёнка, а скорее — ребёнок с воспоминаниями и знаниями взрослого, стало для меня холодным душем. Но как ни странно — помогло. Я принял себя — такого, какой есть… Пусть даже опыт говорит, что это только самое начало, но любой путь начинает с первого шага!

— Ряба! — ввинтился в уши радостный фальцет Федьки, машущего рукой от угла соседнего дома и спешащего навстречу. Н-да, вот уже беззаботное создание…

Кольнула зависть, напомнившая, что у Янчевского в нашей гимназии два старших брата, да парочка родственников более отдалённых, а это — козырь! Есть причины для беззаботности и определённой независимости. Кольнула, и прошла…

Я ответно махнул рукой, хотя и без особого энтузиазма. Катарсис[10], так и не начавшись толком, схлынул, оставив после себя звенящую пустоту в душе, но заодно смыв и липкий, постыдный страх.

— Здорово! — подлетев, он хлопнул меня по плечу, улыбаясь так радостно, будто встретил давно невиданного лучшего друга, — Ну как, выздоровел? А я тут…

Ответа он не дожидался, но впрочем, как и всегда. Не потому, что ему всё равно, а просто человек он такой, не способный удержать в себя слова и эмоции, и разом вываливая их на собеседника. По его глубочайшему убеждению, если ты постоянно не затыкаешь собеседника, вываливая своё, то это не элементарная воспитанность, а тебе просто интересно его слушать!

На душе немного потеплело. Другом его не назвать даже с большой натяжкой, но пожалуй, приятель… уже немало. Ещё человек пять в классе, с которыми у меня неплохие отношения. Получается так, что в социальном смысле я не безнадёжен, и выстраивал какие-то дружественные связи, даже пребывая в депрессивно-подавленном состоянии?

Федька шёл рядом, размахивая руками и весьма образно повествуя о событиях в гимназии за те несколько дней, что мне не было. А потом, так же внезапно…

— Лев! Ерёмин! — прервавшись на полуслове, замахал руками одному из многочисленных приятелей, и умчался, даже не оглянувшись. Настроение сразу стало тусклым, и мнительность принялась нашёптывать мне разные разности.

«Не хочет, чтобы видели вместе» — шептало подсознание. И хотя я понимал, что это просто характер у Феди такой, но… у меня тоже — характер! Несколько лет депрессивного состояния так просто не вылечить.

В ворота гимназии я вошёл с колотящимся сердцем, бухающим в грудную клетку с силой кузнечного молота, плющащего на наковальне раскалённую болванку. Стараясь дышать размеренно и спокойно, встретил несколько взглядов, стараясь помнить, что большинству из присутствующих нет до меня никакого дела, и что насмешка в их глазах мне только кажется.