Деспот (СИ) - Арская Арина - Страница 27

— Поехали! — громогласно рявкает он, и Анжела торопливо встает. — Или я, блять, к матери твоей отправлю! Доить коров под охраной будешь с ней га пару!

Анжела тупит глазки, семенит за отцом, потом оглядывается на Мирона Львовича и всхлипывает, но он лишь устало вздыхает. Нет у нее шанса вернуть гордого и высокомерного подлеца. Он не из тех, кто прощает ошибки.

— Я могу идти? — тихо спрашивает Глеб, когда дверь за Антоном и плачущей Анжелой закрывается. — Мне бы в больницу.

— Мизинец и безымянный ему сломай, — Мирон Львович подпирает подбородок сцепленными вместе ладонями.

Глеб вскрикивает, кода Виталий делает к нему шаг и срывается с места, однако его в мгновение ока нагоняют и валят на пол. Тихий хруст и душераздирающий вопль. Мирон Львович с молчаливым хладнокровием смотри мне в глаза, а я не смею пошевелиться. Вся моя смелость и стервозность куда-то испарилась. Я увидела босса с иной стороны. Передо мной покачивается в кресле жестокий мужчина, на поводке которого сидит, похоже, бывший криминальный авторитет.

— Чего разорался? — презрительно говорит Виталий и встряхивает Глеба за шкирку. — Будет тебе, сучонок, урок.

Тащит его к двери, и я вздрагиваю, когда Мирон Львович улыбается. Ласково так, до холодных мурашек:

— Софушка, будь добра, чашечку кофе.

Сегодня у меня стартовала горячая новинка "Игрушка для негодяя" Загляните на огонек!

Глава 26. Немного о репутации

После чашки кофе Мирон Львович уехал. На прощание жадно поцеловал, бесстыдно потеребив за соски, и я внутри растеклась смущенной лужицей, позабыв о Глебе и его криках. Мечтательно вздохнув на закрытую дверь, вернулась к работе. Отснять копии, заглянуть в архив, юристам на третьем этаже и заняться регистрацией бумажной текучки.

— Софья, — в приемную забегает Мария Ивановна и воровато закрывает дверь.

— Да? — отвлекаюсь от гудящей копировальной машины.

— Что у вас тут стряслось?

Глаза горят любопытством. Явилась за сплетнями и ждет, что я возьму и расскажу все секретики. Свои и Мирона Львовича.

— Ну, — Мария Ивановна садится на стул перед столом. — Говори.

— А нечего говорить.

— Ой ладно тебе!

Складываю теплые листы копий в стопку. Не буду я подтверждать сплетни и подогревать их новыми подробностями. Пусть придумают свою версию, что за окровавленного парнишку Виталий вытолкнул из лифта и какое отношение к нему имею я.

— Уборщица сказала, что вчера у Мирона Львовича в корзине отыскала женские трусы, — Мария Ивановна с невозмутимостью удава приглаживает блузу на груди. — Интересно, чьи?

— Да вы что? — сажусь и стучу стопкой бумаг по столешнице.

Давлю в себе стыд, смущение и желание ворваться в кабинет Мирона Львовича. Под столом в корзине лежит вторая пара трусов, которыми он мне сегодня заткнул рот. Нельзя допустить, чтобы уборщица отыскала новые улики.

— Кофейку плеснешь? — заискивающе улыбается Мария Ивановна. — С пеночкой.

Киваю и скрываюсь на кухоньке. Когда возвращаюсь в приемную с чашкой капучино, то не нахожу Марию Ивановну. Дверь в кабинет Мирона Львовича приоткрыта. Ставлю кофе на стол и сердито фыркаю.

Захожу в кабинет и скрещиваю руки на груди. Мария Ивановна стоит у стола Мирона Львовича с моими мятыми трусами в руках. Вот же стерва. Везде сунет свой любопытный нос.

— Дурная ты, — она прячет трусы в карман без тени отвращения. — Вот надо тебе, чтобы старая карга сплетни распространяла? Я у нее вчера с боем твои труселя отобрала! Хорошо, что в офисе уже никого не было! Ладно Мирон Львович дурак дураком, а ты?

— А что я?

— Ты же приличная девушка!

— А если нет?

— Но об этом не надо знать уборщице, Софья! — Мария Ивановна недовольно зыркает на меня. — Она бы с твоими трусами по всем этажам пробежалась!

Забота Марии Ивановны о моей чести ставит меня в тупик. Она не видит ничего предосудительного в том, что босс на рабочем месте веселится с секретаршей, а вот сплетни для нее неприемлемы.

— Для молодой девушки очень важна репутация, Софья, — величаво проплывает мимо меня и выходит в приемную. — Этого ты сейчас не понимаешь, но поверь мне: с женщины всегда спрос выше.

Следую за ней растерянной тенью. Мария Ивановна берет чашку, делает глоток и семенит к выходу. Наверное, она права: я бы не хотела, чтобы уборщица стала источником грязных сплетен. Мне хватит косых взглядов, когда я опаздываю.

— Чашку занесу позже, — просачивается между косяком и дверью, — и не говори Мирону Львовичу, что пристрастилась к твоему кофе.

— А ему мой кофе, похоже, не нравится, — тихо жалуюсь я. — Как и мои трусы.

— Мне твои трусы тоже не нравятся, — кривится Мария Ивановна. — Они ведь скучные, как у пенсионерки. Это мне в пору носить такие.

Закрывает дверь, и обескураженно возвращаюсь за стол. Если я не доверяю вкусу Мирона Львовича, то стоит прислушаться хотя бы к Марии Ивановне и выбросить к чертям старое белье. Даже из-за ревности и обиды не стоит его надевать, чтобы не позориться в случае чего перед уборщицей.

Отвлекаюсь от ноутбука, когда в приемную с ведром заглядывает сухонькая женщина. Смотрю на часы и удивленно охаю. Рабочий день давно окончился, а я и не заметила.

— Добрый вечер, — торопливо встаю из-за стола и подхватываю сумочку, закрыв ноутбук.

— Добрый, — женщина с подозрением щурится на меня, словно пытается просканировать и понять, в трусах ли я сейчас или нет.

Вежливо прощаюсь и выхожу из приемной. В пустом офисе сидят несколько инженеров, которые с красными глазами пялятся в монитор и изучают чертежи. Кидают на меня беглые взгляды, когда я тихо говорю:

— До свидания.

Утомленно кивают. Наверное, они ради премии так стараются. Хочу поддержать каждого из них добрым словом, сказать, какие они молодцы и умнички, но что им до похвалы секретарши? Вот если бы Мирон Львович их поблагодарил за работу, то они бы точно просияли, но от него не дождешься и простого “спасибо”. Он же платит им зарплату, и этого достаточно. Им еще повезло, что на стол не швыряет и рты не затыкает мокрыми трусами.

В лифте причесываю волосы пятерней, поправляю воротничок и хлопаю ладонями по щекам, чтобы прогнать с лица бледность, а затем замечаю в области груди и живота на блузке несколько засохших капель крови. И никто не сказал! Теперь ясно, почему на меня все так смотрели. Со смесью тревоги и страха. Хотя как не смотреть, если Анжела на весь офис орала, что я маньячка и избила ее.

У станции метро мне звонит Виталий и уточняет, где я нахожусь. Завуалировано отвечаю, что не дома и очень занята. Стоило хоть немного передохнуть от Мирона Львовича, как я вновь страшусь его ласк и растущего аппетита. Мне нужна небольшая пауза, чтобы обдумать мое положение и в одиночестве разобраться в чувствах. В конце концов, я сегодня напала на двух людей после дикого разврата в кабинете, и мне важно побыть в тишине. Вдруг, моя агрессия с желанием откусить лицо Глебу проснулись именно после близости с Мироном Львовичем? Может, мне противопоказан секс?

— Не юли. Где ты?

— Там, где вас нет, — приваливаюсь плечом к фонарю, глядя на прохожих.

Виталий смеется, а потом строго повторяет вопрос. И тут-то я понимаю, что себе не принадлежу. Если Мирон Львович хочет меня видеть, то я обязана явится к нему без капризов и возмущений.

— Где ты? Я оценил твое чувство юмора, но давай шутки оставим на потом.

И ведь Мирон Львович предупреждал и не утаивал, что он требовательный босс, которому начхать на мою личную жизнь, а я, дура наивная, пропустила все мимо ушей. И я не виновата: рядом с ним невозможно мыслит здраво.

Пока жду Виталия, верного слугу Мирона Львовича, ко мне подходит нагловатый парень и с улыбкой спрашивает, сколько времени. Отвлекаюсь от стаканчика с апельсиновым лимонадом, что был куплен в ларьке с мороженым, и отвечаю:

— Без понятия.

Видимо, он ожидал не этого, потому что он как-то мнется и краснеет. Я так устала за сегодняшний день, что его неуверенность и пунцовые уши бесят до зубовного скрежета.