Голубые ангелы - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 31

Мигель начал сразу.

– Вы – господин Муни? – В ответ молчание. – Я ведь по-английски спрашиваю, вы – Муни?

Банкир презрительно покачал головой, делая вид, что не понимает.

Луиджи зло усмехнулся.

– Ах, он не понимает. А приказ о твоей ликвидации, Мигель, он отдавал на английском или на китайском?

Снова молчание. Гонсалес внимательно смотрит на банкира. Муни, скорчив презрительную мину, отворачивается. Мигель пока еще держит себя в руках, но это молчание начинает раздражать и его.

– Знаете что, Муни, не пытайтесь делать вид, что вы меня не слышите. Я думаю, сегодня вы расскажете нам все. И постарайтесь сделать это до утра, у нас мало времени.

Банкир соизволил открыть рот.

– Я ничего не знаю.

– Даже как вас зовут? – Мигель улыбнулся.

– Муни, – неохотно признался банкир.

– Ну вот, видите?! Это уже лучше. Кстати, вы знаете, у меня ведь небольшой должок к вам. Это ж вы отдали приказ о моей ликвидации в тюрьме. Правда?

Банкир с интересом посмотрел на Гонсалеса.

– Так это вы бежали из тюрьмы? Ну тогда я знаю, кто вы. Вы из международной полиции, «голубые».

– Ты смотри, как у них поставлена информация! – искренне позавидовал Мигель, не пытаясь разубедить Муни. – А ведь меня чуть не убили в тюрьме.

Банкир улыбнулся уголками рта.

– Вам повезло.

– Да, – согласился Мигель, – а вот вам повезло чуть меньше. Поэтому давайте не будем тянуть. Отвечайте на мои вопросы. Откуда вам известно, что мы «голубые»? Это пока мой первый вопрос.

Муни уже откровенно улыбался.

– Слышал где-то. Не помню.

– Не помните? – Мигель провел рукой по затылку. – Жаль, что вы такой забывчивый.

– А Хун Сюня ты тоже не знаешь? – зло начал Луиджи.

Банкир даже не повернул головы в его сторону.

– Да, кстати, – будто бы вспомнил Мигель, – вы его и вправду не знаете?

– Не знаю.

– Не знает?! Слышал? – Мигель повернулся к Луиджи. – Оказывается, он ничего не знает.

– Не знает! – Самообладание Гонсалеса бесило Минелли даже больше, чем нахальство Муни. – Он, значит, ничего не знает?! А Анри Роже он тоже не знает? Сволочь! Он залил ему лицо свинцом. Он думает, я прощу ему это.

Банкир снисходительно повернул голову.

– Я ничего не знаю, – снова повторил он.

Луиджи дернулся как сумасшедший. Вытащив пистолет, он ткнул им в подбородок банкира.

– Отвечай, сукин сын. Сейчас ты тоже ничего не знаешь?

Все произошло так неожиданно, что банкир на секунду растерялся.

– Я… я… – залепетал он.

– Отвечай, – закричал Луиджи. – Ну!

Мигель с интересом следил за этой сценой.

– Только смотри, не нажми нечаянно курок, – спокойно проговорил он по-итальянски.

Муни, видя безмятежность Гонсалеса, решил, что это лишь ловкий трюк, с помощью которого у него хотят выудить показания. Он отрицательно мотнул головой.

– Я ничего не знаю.

Пистолет Луиджи обрушился на голову банкира. Тот охнул и откинулся в кресле, стиснув зубы. Луиджи размахнулся и нанес удар по подбородку, вкладывая всю силу в этот замах. Опрокидывая кресло, банкир полетел на пол с развороченной скулой. Однако он еще был в сознании. По подбородку бежали тонкие струйки. Муни попытался шевельнуться. Вся его респектабельность сразу куда-то исчезла. Он попытался что-то пробормотать, но рот, наполненный кровью, не произносил слов. Получалась какая-то каша.

– Говори, собака! – Луиджи пнул лежавшего ногой. – Говори.

– Я… я… – банкир пытался что-то пролепетать. – Я… ничего не знаю.

Страх перед мафией оказался сильнее страха смерти.

– Не знаешь, не знаешь, – долго сдерживаемое нетерпение Луиджи, его гнев, накопившийся в нем за все эти дни после убийства Роже и Моррисона, прорвались сегодня, – не знаешь, не знаешь, – повторял он как сумасшедший и с размаху бил ногами лежавшее перед ним тело, уже не разбирая, куда бьет и что он, собственно, хочет. Один из ударов его тяжелого ботинка пришелся прямо в пах, и лежавший банкир скорчился от дикой боли.

– Успокойся! – Видя, что дело заходит слишком далеко, Мигель попытался оттащить Луиджи. – Все! Хватит!

Ему с трудом удалось вывести рассвирепевшего не на шутку Луиджи в другую комнату.

– Да сядь ты, успокойся. – Мигель толкнул Луиджи на стул. – Садись.

Постепенно Минелли пришел в себя.

– Сукин сын, – пробормотал он тихо, – у Марселя осталось двое детей. Я видел их фотографии.

Гонсалес промолчал.

– Сигареты есть? Ах да, ты же не куришь, – вспомнил Луиджи, – черт, забыл свои в машине.

Мигель, наполнив стакан водой, протянул его Луиджи.

– Выпей.

– «Успокойся»… – Минелли залпом выпил весь стакан. – «Успокойся». Скажи, Мигель, только правду, у тебя есть дети?

– Нет. Я не женат.

– А у меня двое – мальчик и девочка. Представляешь, из-за такого вот подонка они могут остаться без отца. А Марселю залили лицо свинцом. – Он помолчал немного и тихо сказал: – Ты извини меня, я, кажется, сорвался. Трудно все это. Мерзко.

– Ладно, – решил Мигель, – сиди здесь. Я уж сам как-нибудь справлюсь с этим банкиром. Думаю, теперь он будет разговорчивее.

Войдя в комнату, где лежал Муни, Мигель услышал тихие стоны. Очевидно, банкир был в сознании. Он принес в кувшине воду и выплеснул ее в лицо лежавшему на полу банкиру. Господин Муни зашевелился, слабо застонал. Мигель принес еще один полный стакан и, наклонившись, приподнял голову банкира. Зубы мелко застучали о стекло, послышались судорожные глотки. Гонсалес зашел сзади, поднял тело и перетащил его на диван. Во время этой процедуры раздавались лишь слабые стоны банкира. Приглядевшись, Мигель заметил, что тот плачет.

– Ну, ну… Не стоит. Это только аванс, – мрачно предупредил Гонсалес. – Конечно, мой товарищ переборщил, но и вы хороши. «Ничего не знаю, ничего не знаю». Я, например, из-за вас в тюрьме сидел. И меня чуть не убили. А ведь это ты, ты приказал меня убить. Да за одних только наших ребят мы должны растерзать тебя по кусочкам. А мы еще нянчимся, уговариваем тебя.

Банкир постепенно приходил в себя.

– Я не отдавал приказа о вашей смерти.

– И не стыдно? Это уже ложь. Вот видишь, мы еще не успели приступить к разговору, а ты уже нам заливаешь.

– Но я действительно не отдавал такого приказа. Я только просил проверить, кто вы и что вам известно.

– Почему тогда меня решили убрать?

– Это Хюргорнье. Он настоял на вашей ликвидации.

– Ну и фамилия. Кто это такой?

– Старший следователь. – Банкир слабо застонал. – Еще воды, пожалуйста, немного воды.

Мигель принес еще один стакан. Подождал, пока господин Муни выпьет воду, и спокойно продолжил:

– Значит, так. Выхода у вас нет. Пока вы все не расскажете, вы отсюда не выйдете. А когда расскажете, я не дам за вашу жизнь и цента. Но это потом. Если вы будете молчать, то и тогда я не дам за вас ничего. Только ваша смерть в этом случае произойдет гораздо раньше, чем вы думаете. Мое предложение таково: вы рассказываете нам все, что знаете, а мы, со своей стороны, обещаем вам жизнь, разумеется, в пределах наших возможностей. Хотя скажу вам откровенно – мне лично очень хочется собственноручно пристрелить вас. И если я пока сдерживаюсь, то это вовсе не из человеколюбия и уж тем более не от большой любви к вам. Мне нужно знать все о вашей триаде. Все. Тогда я могу гарантироватъ вам жизнь. Подумайте. Цена не столь уж плохая. Деньги у вас, конечно, есть. Вы наверняка сможете ими воспользоваться. По существу, мы даже спасем вас, предоставляя возможность выйти из игры. Принимаете мое предложение?

Банкир попытался выпрямиться.

– А если нет?

Неожиданно в руках у Мигеля блеснул пистолет.

– Тогда все ясно. Я могу дать вам только одну минуту.

Господин Муни колебался.

– Вы точно гарантируете мне жизнь?

Мигель улыбнулся.

– А я мог бы и не говорить этого. Но раз сказал, то гарантирую.

Банкир помолчал.

– Итак, мой первый вопрос. Кто такой Хюргорнье?