Голубые ангелы - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 23

Шарль недовольно посмотрел на телефон.

– Может быть, все не так плохо.

– Это предчувствие, – прошептала Элен.

– Я не верю в предчувствие. Все будет хорошо. Вот увидишь. Все будет прекрасно. И не надо унывать. Сейчас я приготовлю еще кофе. Посмотришь теперь, как его готовит старый холостяк. Не волнуйся. Все будет хорошо, – повторил Дюпре.

Джакарта. День шестнадцатый

– Ваше имя?

– Хосе Жозеф Урибе.

– Год рождения?

– 1951-й.

– Место рождения?

– Спаниш-Таун, Ямайка.

– Откуда прибыли?

– Оттуда же. С Ямайки.

– В Индонезию выехали с Ямайки?

– Нет. Из Соединенных Штатов.

– Когда?

– Дней пять назад.

– Где регистрировались?

– В Джакарте.

– Цель приезда?

– Коммерция.

– А конкретнее?

– Покупка каучуковой плантации.

– Что вы делали в публичном доме?

Он усмехнулся.

– А что обычно делают там мужчины?

Офицер разозлился.

– Мужчины обычно в таких местах не стреляют.

Гонсалес незаметно потер левую руку. Тогда, в доме, стоя над Хун Сюнем, он с трудом сдержал себя, чтобы не разрядить в того всю обойму. Однако, сумев разобрать в последний момент среди криков и визгов завывания полицейских машин, понял, что местные детективы успели найти машину китайца и теперь берут приступом дом. Единственное, что он сделал тогда, успев сообразить, как это необходимо, – вытереть тщательно оба пистолета и выбросить их в окно.

Через секунду после этого рухнула дверь, и в комнату ворвались полицейские. Щелкнули наручники, его обыскали и привезли сюда.

Ничего подозрительного они, конечно, не нашли. Ямайский паспорт не привлек их внимания. Сначала его не допрашивали, но Хун Сюнь, видимо, успел дать показания, и им стало известно, что стрелял именно он. Показания двух раненых членов триады и хозяйки заведения подтвердили правоту китайца, и все внимание полиции переключилось на него, столь ловко стреляющего ямайского коммерсанта. И вот уже теперь второй час, как они пытаются поймать его на противоречиях, задавая беспрерывно вопросы. И единственное, что его сейчас действительно беспокоило, – это куда пропал Чанг. Он его так и не увидел ни среди полицейских там, ни среди офицеров тут. А передать сообщение Дюпре очень нужно. Господин Муни может узнать об аресте Хун Сюня и исчезнуть из виду или обрубить все концы.

Рассуждая логично, он понимал – его участие в группе «Дубль С-14» и в ходе самой операции завершено. В лучшем случае через месяц, а то и два его затребует Интерпол как международного преступника, и, если, конечно, власти Индонезии его выдадут, он сумеет вернуться домой. Ну а до этого ему, видимо, придется сидеть в тюрьме. Это тоже его работа. Не может же он рассказывать первым встречным о «голубых», не может же он доказывать полицейским, что он специальный агент.

Но сообщение о господине Муни надо передать обязательно и как можно скорее, иначе потом может быть поздно. А это пока единственно верная нить. А все-таки где Чанг? Неужели он не знает, что среди арестованных был коммерсант с Ямайки Жозеф Урибе? Пока, видимо, не знает. Но завтра к утру, в крайнем случае послезавтра, узнает и тогда, конечно, постарается с ним встретиться. Но будет поздно. Слишком поздно.

– Мы нашли пистолет, из которого застрелен гражданин Индонезии, под окнами той комнаты, в которой вы находились, – раздался голос. Его допрашивал офицер, видимо, неплохо владевший испанским языком. Двое других все время ходили по комнате.

– И вы думаете, стрелял я?

– Мы не думаем. Мы знаем. На вас показали четверо находившихся в комнате.

– Они меня оговаривают.

– Хорошо. А чем вы объясните тот факт, что на пистолете не найдено отпечатков пальцев? Вообще никаких.

– Никто не стрелял и никто не держал его в руках, поэтому и нет отпечатков.

– Не считайте себя умнее всех, Урибе, – раздалось над его головой. – Не надо. Это не в ваших интересах.

Он повернул голову к говорившему офицеру.

– Но я не стрелял.

– Что вы делали в Джакарте? – спросил офицер по-испански с заметным акцентом.

– Жил.

– Как?

– Как все нормальные люди. Ел, пил, спал…

– Где? Где конкретно вы спали?

– В гостинице. Мои вещи до сих пор там. Вы можете позвонить и узнать о них в отеле.

– Мы уже звонили туда. Вы спали там только три дня. А до этого? Где вы были до этого?

– Я большой поклонник женщин. – Гонсалес улыбнулся.

– Ну и что?

– Я провел ночь в одном из почтенных домов.

– Там вы тоже «гостили» со стрельбой?

– Вы напрасно смеетесь. Повторяю, я не стрелял. Это ошибка.

– Тогда укажите точно адрес. Где вы спали до того, как переехать в отель?

Мигель отлично помнил, что спал он на явочной квартире, но не говорить же этим ослам ее адрес.

– Я уже сказал – в одном почтенном доме. Я бы не хотел, чтобы вы тревожили эту женщину. Ее муж недавно вернулся из командировки, и у нее могут быть большие неприятности. – Дурацкая выдумка, шевельнулось в мозгу. Обжигающий удар пощечины на мгновение лишил его зрения.

– Скотина. Будешь говорить правду?

– Я уже сказал.

На этот раз удар пришелся прямо в челюсть. Мигель почувствовал, что по подбородку стекают тоненькие горячие струйки. Он прикусил разбитую губу.

– А вот это напрасно, – проговорил он угрюмо. – Теперь я вообще не буду отвечать на ваши вопросы.

– Будешь, – пообещал один из офицеров. – Хочешь, я скажу тебе правду? Ты такой же ямайский коммерсант, как я епископ. Мы давно охотимся за людьми Ло Хсиня. Ты его человек.

– Но…

– Заткнись. Я предлагаю тебе подумать. Ты убил человека, ранил еще двоих. О том, что ты у нас, пока никто не знает. И может не узнать. У нас достаточно способов заставить тебя замолчать. Навсегда замолчать. Понял?

– Как будто.

– Я так и думал. Ты же не дурак. Подумай, что тебя ждет. А так ты все нам расскажешь и уедешь к себе на Ямайку, – хмыкнул говоривший. – Если, конечно, захочешь.

Уеду на тот свет, подумал Мигель. Что ж, играть так играть.

– Мне надо подумать.

– Много?

– Хотя бы до завтра.

– Думай, – неожиданно быстро согласился один из офицеров, нажимая кнопку.

За спиной раздавались шаги конвойных. Идя коридорами, Гонсалес приглядывался. Охрана внушительная, отсюда не убежишь. А надо. Судя по всему, его положение безнадежно. Передышка только до утра. Может, Чанг успеет найти его до этого времени? А если не успеет? Тогда надо будет тянуть время. И как можно дольше.

Его подвели к одной из камер. Старший конвойный достал ключи. Дверь открылась, и взгляду предстала пустая камера. Но стоявший сзади что-то быстро сказал, старший кивнул головой и, оттолкнув от дверей Мигеля, закрыл дверь. Они сделали еще несколько шагов и остановились у следующей. Загрохотали засовы, и его столкнули вниз, не дав времени опомниться.

Сзади захлопнулась дверь. Гонсалес огляделся. Две железные кровати, привинченные к стенам, маленький столик, два стула, тоже привинченные. На столе несколько мисок и тарелок. Справа сидит высокий азиат и сосредоточенно ест похлебку. На звук открываемой двери он даже не обернулся. Левое место пустовало. Это, очевидно, мое, решил Мигель, проходя к столу.

– Добрый вечер, – начал он по-испански.

Заключенный даже не повернул головы.

– Я говорю: добрый вечер, – сказал Мигель чуть громче. И снова никакого ответа. Вообще никакой реакции. Он что, вообще ничего не понимает? Мигель сказал еще несколько фраз. Словно стена. Не пробьешь. Вот дурак.

Неожиданно заключенный поднял руку и, показывая на горло, издал какие-то нечленораздельные звуки. Ах, он глухонемой, догадался Мигель. Что ж, прекрасное соседство.

Отказавшись от дальнейших попыток наладить контакт, он прошел к кровати и, сняв пиджак, повесил его на спинку своего ложа. Осмотревшись, осторожно прилег. Положение, невесело думал он. Вот я и заключенный. Поздравляю. Это в первый раз. Ну ничего, будем надеяться, что не в последний. Тьфу, тьфу, чтоб не сглазить.