Опасное искусство (СИ) - Кэмерон Кальтос - Страница 115

Поэтому он увидел, как небо начало светлеть. Вместе с ранним утром пришёл и холод: печка давно раздала всё тепло, и воздух в маленьком домике остыл, обволакивая прохладой.

Вскоре проснулась Лэйнерил. Какое-то время она лежала, не решаясь вставать, но потом всё-таки пересилила себя. Она обулась, закуталась в плащ Габриэля, который совершенно очевидно не собиралась ему возвращать, и вышла, тихо притворив за собой дверь.

А пару минут спустя поднялся Люсьен и вышел за ней следом.

Габриэль усмехнулся. Теперь, оставшись один, он решил больше не тратить времени, бессмысленно изучая линии дерева на потолке, а растопить печь. Эти двое сейчас наверняка согреются где-нибудь на сеновале, а вот ему окоченеть от утреннего мороза совершенно не хотелось. Благо, предусмотрительные послушники оставили в домике достаточно дров.

Когда огонь затрещал в кладке камней, Габриэль отыскал бумагу, взял обугленную головёшку, отломив её так, чтобы удобнее было держать в руке, и чёрные линии легко заскользили по чистому листу, с каждым новым движением всё больше приобретая черты необычного кинжала, который сейчас хранился где-то с отщёлкнутым остриём. Может, имеет смысл показать этот чертёж Фьотрейду. Вдруг, он знает мастера?

========== Глава 18 ==========

Первым вернулся Люсьен. Он совершенно не удивился тому, что Габриэль уже растопил печь и теперь, склонившись над листом бумаги, выводил углём уверенные прямые линии — чертёж, привычный руке кузнеца. Уведомитель взял меч, оставленный у изголовья кровати, пристегнул ножны к ремню и, засучивая рукава рубахи, словно невзначай спросил:

— Ты совсем не спал?

— Ни минуты.

— Которую ночь?

— Вторую.

— Значит, дело не в склепе?

— Нет, не в нём. — Габриэлю не нравился этот допрос, и он почувствовал, что начинает злиться. — Не бери в голову, я сам не знаю причины. У меня периодически бывают с этим проблемы, но тебя это не касается.

— Меня это касается в первую очередь, — строго ответил Люсьен. Он тоже повысил голос, будто разговаривал с упрямым сыном, и Рэл понял, что не имел права давать волю эмоциям. Его усталость не должна влиять ни на его работу, ни на его отношения с окружающими. Оправдываться не хотелось, и он промолчал. Тогда Люсьен подвинул к кровати старую шатающуюся табуретку и, сев напротив, поинтересовался уже намного мягче: — Ты что-то пытался с этим делать?

Проще всего было бы ответить, что он не хочет это обсуждать, но Габриэль приказал себе успокоиться и, почесав щёку перепачканной в угле рукой, сдержанно ответил:

— Возможно, дело в том, из-за чего я ездил к Дафне. Последнее время со мной происходят странные вещи, и она считает, что это связано.

— Так ты расскажешь мне, что именно с тобой происходит?

Габриэль быстро придумал отговорку:

— Я сам ничего не понимаю во всей этой магии. Если хочешь, можешь при встрече обсудить это с Дафной. Она наверняка сможет тебе всё объяснить.

Люсьен недовольно прищурился. Конечно, он знал, что Габриэль прекрасно мог ему всё объяснить, если бы хотел. Но почему-то сейчас Лашанс пускать всё на самотёк не собирался, и его слова прозвучали очень неожиданно:

— Это как-то связано с твоей матерью?

Рэл поднял на него недоумевающий взгляд.

— Ты что-то знаешь об этом?

— Дамир как-то обмолвился, что беспокоится, потому что она прибегает к неким сильнодействующим веществам — без них у неё не получается заснуть. Это сказывалось на её психическом здоровье. Он очень переживал за трезвость её рассудка. Кажется, ей тогда было чуть больше двадцати, вот я и думаю, пора ли начинать переживать мне.

После этих слов Габриэль решил, что ему самому пора начать переживать за себя. Он знал, что магия не терпит легкомыслия, но, вопреки этому знанию, относился к ней именно так — легкомысленно. А эта проблема могла оказаться очень серьёзной. Только он не хотел об этом задумываться. Люсьен выжидающе смотрел на него тёмным взглядом, и Рэл поспешил его успокоить:

— Нет. Это не то, что было с моей матерью. В общем-то, никто даже не знает точно, что с ней было.

— Тогда что это?

— Это как-то связано с Анвилом. С теми событиями. — Люсьен понял, о чём он, и кивнул. Габриэль воспользовался моментом, чтобы сменить тему. — Так должен выглядеть тот кинжал.

Люсьен взял переданный ему чертёж, внимательно рассмотрел изображение и вернул бумагу Габриэлю.

— Уверен?

— Конечно. Можешь забрать, если хочешь.

— Не нужно, я запомнил.

— Так что будем делать?

— Я обыщу дом Белизариуса.

Габриэль только и сумел выговорить:

— Ого.

— Честно говоря, я надеялся, что ты заглянешь к Матье. Но учитывая твоё состояние…

— Где он живёт?

— Этого даже Дафна не знает, насколько мне известно. Но у меня есть большие подозрения, что он скрывается в подвале анвильского маяка. Начать следует оттуда. Но Рэл…

— Я займусь этим.

Люсьен осторожно согласился и достал из кармана сумки небольшой ключ.

— Возьми. Если вернёшься раньше меня, то Фаррагут для тебя открыт.

— Спасибо.

— Рэл.

— Да?

— Ты должен понимать, что надежда призрачная.

— Я это понимаю, — заверил Габриэль. — Если не получится, то я буду искать мастера. Не думаю, что в мире много людей, способных выковать такое.

На лице Люсьена появилась снисходительная улыбка.

— Весь Тамриэль объездишь?

Габриэль не шутил.

— Дважды, если понадобится.

Люсьен одобрил его серьёзный настрой и хотел ещё о чём-то сказать, но дверь со скрипом отворилась, заставляя обоих обернуться на вошедшего. Лэйнерил смахнула с плеч снежинки, подарила коловианцу таинственную улыбку и сообщила:

— Нас приглашают к завтраку. Не знаю, как вы, а я отказываться не собираюсь.

Гостить в Храме Мотылька Предка Габриэлю понравилось. Послушники, уставшие от размеренного одиночества в горной обители, оказались очень словоохотливы и были рады слушать истории приезжих. Правда, говорил в основном Люсьен. Отдых нашёлся и лошадям, за которыми ухаживали с заботой и любовью, так что в обратный путь скакуны пустились весело и резво. Гарпия уже начинала привыкать к демонической лошади Люсьена и по привычке норовила вырваться вперёд. Рэл тоже по привычке её сдерживал.

Когда горные склоны остались позади и дорога разветвилась, уходя на восток к Фаррагуту и на запад к Красной Кольцевой, он остановился. Теневая Грива грациозно описала полукруг, развернувшись.

— В чём дело?

— Поеду сразу, — ответил Габриэль. — Не хочу терять время впустую.

Люсьен твёрдо кивнул.

— Как знаешь. Будь осторожнее.

Строгость его взгляда и холодная интонация заставили Лэйнерил насторожиться. Она вывела коня чуть вперёд и обеспокоенно посмотрела на Габриэля.

— Это вроде бы не моё дело, но… может, я ещё могу чем-то помочь?

Его это зацепило. Данмерка, для которой он был никем и которая была никем для него, вновь совершенно бескорыстно стремилась ему помочь и даже переживала за него. Он беспечно улыбнулся и ответил как можно мягче:

— Ты и так очень много для меня сделала. Спасибо, Лэй.

— Осквернила могилу твоего отца? Ну, если для тебя это неоценимая помощь…

— Береги себя.

— И ты себя тоже. Заглядывай как-нибудь.

— Непременно, — пообещал Рэл и, сжав бока лошади, повернул направо.

Сначала он почувствовал нечто сродни облегчению оттого, что остался в одиночестве. Больше не приходилось притворяться и отвечать на вопросы, можно было позволить себе расслабиться и ехать в комфортном темпе. И пока дорога простиралась под копытами лошади узкой лесной тропинкой, петляющей между деревьями и замшелыми мегалитами, ничто не нарушало вновь обретённое спокойствие. Через несколько миль Габриэлю попался небольшой лесной ручей, берущий начало далеко в горах и здесь обретающий безропотное тихое течение. Он спешился, дал напиться Гарпии и наполнил собственную флягу. Уезжать отсюда не хотелось, но Габриэль знал, что не сможет окончательно успокоиться и прийти в себя, пока со всем не разберётся. Так что его путь лежал в столицу, и он не мог себе позволить тратить время зря.