Халид его пленница (СИ) - Кучер Ая - Страница 2

– Да я не лезу, как скажешь. Просто я тут слышал, куда занесло твою кудряшку.

– Родос, слышал. 

– О, нет, - брат посмеивается, упираясь локтями в стол. – Не Родос, даже не Греция. Мои люди уже её пасут. А теперь вопрос в том, что ты дашь за то, чтобы узнать её местоположение? 

[1] Qardaş – брат (азербайджанский).

Глава 2. Ада

– Не ешь песок!

Направляюсь к Яну, который со смехом убегает от меня. Что-то лепечет на смеси испанского, русского и английского. Интернациональный ребёнок, такой беззаботный и весёлый.

Ловлю сына, поднимая в воздух. Болтает ногами, после крепко сжимает меня за шею. По коже сыпется песок, попадая за воротник футболки. Возвращаюсь к лавочке, где бросила сумку, чтобы перехватить мальчишку.

– Ну и что ты делаешь, Ян?

– Играюсь.

У него раскатистая «р», будто рычит всё время. Его отец тоже рычал, но не так забавно. Халида нельзя было назвать забавным. Всё время, что мы были вместе, это были приказы и плен.

Вместе.

Да не были мы вместе, в сотый раз повторяю себе. Вместе – это когда тебе дают выбор, и ты соглашаешься. Когда водят на свидания, провожают до дома. С Халидом же не было ничего из этого. Моё тело соглашалось, а я ненавидела мужчину.

Всё ещё ненавижу. Он стоял за тем, через что мне пришлось пройти в детстве. Пришел в дом, где я жила, уничтожил мою семью. А после я сама к нему пришла, пыталась узнать, кто скрывается за маской Цербера. У кого я собиралась отобрать всё.

Знать бы заранее, что мужчина, даривший мне оргазмы, и монстр из кошмаров – один и тот же человек... Наши не-отношения были обречены на провал с самого начала.

Зато у меня теперь есть Ян. Сын, ради которого пришлось отказаться от многого. Алкоголя, полноценного сна, мести. Я двенадцать лет хотела отомстить Церберу, но вместе этого ушла прочь.

Халид предупреждал, что дети ему не нужны. И было ясно, что он сделает, когда узнает о беременности.

– Мам-мам, - Ян привлекает внимание, дёргает за волосы. Ловлю его ладонь. – Ну ма.

– Милый, нельзя дёргать людей за волосы. И биться тоже.

– Я мы надолго тут?

– Не знаю, тебе ведь нравится путешествовать, правда?

– Да. Я хочу туда.

Кивает на батут, где прыгают дети. Соглашаюсь заранее, продумывая, как мне вложиться в месячный бюджет. Когда-то мне эта сумма казалась запредельной, привыкла обходиться на пару килограмм гречки в месяц, если было нужно.

Но ребёнок всё меняет. Ян хочет игрушки, аттракционы, вкусные сладости, самые дорогие, конечно. А я его балую, дико балую. Знаю, что нельзя давать сыну всё и сразу, но не могу по-другому. Когда всё детство проводишь в детдоме, то после компенсируешь. 

– Ма, смотри. Ну посмотри.

Сын падает на спину, а после подскакивает обратно. И в каждом его жесте я вижу Халида. Как хмурится, оборачиваясь на меня, когда какой-то ребёнок первым скатывается с горы. В черных волосах, высоком росте. В том, как сужаются его тёмные глаза. Ощущение, что сам Халид смотрит на меня.

От меня в сыне только мелкие кудри, обрамляющие круглое личико. Именно на них я смотрю почти всё время. Будто пытаюсь забыть о том, что произошло со мной четыре года назад.

Халид, Цербер – как бы он себя не называл – был жестоким и жестким. И то, что мне помогли от него сбежать, чудо. А чуду не суждено длиться вечно. Поэтому я всё время оборачиваюсь и, пока Яну не нужно в школу, переезжаю постоянно. 

В этом городе мы уже пять месяцев, и я уверена, что это худшее решение. Но Ян-старший, лучший друг, в честь которого был назван мой сын, приехал сюда по делам. И, впервые за долгое время, я поехала с ним.

Или не я.

Теперь меня зовут Адель, в паспорте возраст на два года младше реального. И больше нет кудряшек, кератиновое выпрямление волос творит чудеса. А ещё ношу линзы и неприметную одежду, почти всегда черного цвета. Вынуждена всю жизнь прятать себя и сына.

Но так лучше. Потому что, если меня найдут, всё кончено. 

– Простите, - рядом останавливается незнакомый мужчина. – Хотел спросить…

– Я замужем.

Поднимаю ладонь с поблескивающим кольцом, мило улыбаюсь. Фальшивый камень, дешевый металл – главное, что оно позволяет отшивать всех, кто пытался познакомиться.

Домой мы возвращаемся поздно вечером. Ян засыпает на моих руках после того, как расплакался в лифте. Нажала на кнопку раньше него, какое горе. Постоянно забываю, что дети отличаются от тех, с которыми мне приходилось выживать в детдоме.

Укладываю сына в кроватку, натягивая одеяло. Подхожу окну, обхватывая себя руками. Смотрю на разноцветные огни города, где-то там живут люди, радуются. У них нет преследователя на хвосте, нет мрачного прошлого.

А меня трясёт каждый раз, когда звонят в дверь. Страшно, что Халид нашел меня. Для того, чтобы отомстить за предательство, вернуть обратно, наказать. Я приняла его сделку. Если узнаю, кто такой Цербер, то никогда не уйду от мужчины.

И сбежала меньше, чем через сутки.

Город живёт, дышит. Приехала сюда, чтобы Халид не нашел, и мечтаю сбежать поскорее. Как только лучший друг закончит дела, найдёт новый город. Но не покидает ощущение, что больше уехать не смогу.

Москва пугает меня каждую секунду, что я живу здесь.

* * *

– Халид улетел в Турцию.

Арабина улыбается, довольная, что её план сработал. Женщина помешивает сахар в кружке, сканирует меня взглядом. Каждую нашу встречу я чувствую себя неуютно. Будто перед рентгеном или судьёй. 

Все, кто хоть как-то был связан с криминалом в столице, знал Арабину. Она была, так называемой, мамочкой. Держала лучших девочек, которых подсылала к влиятельным людям. И, что удивительно, её работницы хранили верность своему шефу. Могли придать что семью, что любимого.

Иногда мне казалось, что Арабина просто желает переманить меня в эту сторону бизнеса. Я красива, объективно, пусть мне давно не восемнадцать, но мы обе знаем, что на такое я не пойду.

Женщина помогала мне сбежать от Халида с формулировкой, что у неё своя вендетта. Я уже поняла, что месть не то, в чём я хороша. Но у Арабины была цель – мужчина сделал больно её внучке. Не знала всей истории, не хотела знать.

Мне было неприятно представлять, что мужчина, которого я полюбила, был с кем-то ещё. У Халида были другие, я знаю, не идиотка. До меня, после. Возможно, во время меня он тоже встречался с девушками. Я была ему никем, чтобы хранить верность. Просто девка, которой можно пользоваться, пока не надоем.

Это странно, так желать кого-то и желать сбежать от него. Меня разрывало на куски рядом с этим мужчиной. Халид смотрел глубже, ломал мои барьеры. Я была для него Адой, несмотря на то что представилась Адель.

Какая ирония. Я соврала о своём имени, чтобы подобраться ближе к Церберу, а теперь на самом деле Адель. Так говорят все вокруг и имя в паспорте. 

Адель Гонсалес. 

Ничего от меня настоящей. Впрочем, как это было всегда. Я притворялась. С момента, как покинула детдом, училась притворяться. Пробиваться на работе. Сотрудник месяца, агент ФСБ, а по итогу связалась с Цербером. Подарила ему невинность, своё сердце. А взамен забрала то, что могла – своего сына.

– Значит, он ищет меня. Раз сорвался в Турцию, - ловлю палочками рол с лососем и окунаю в соевый соус. – Или…?

– Конечно ищет, овечка моя.

– Почему это я овца?

– Овечка, не путай, - Арабина прячет усмешку за кружкой. – Как овечка всё питаешь к нему чувства, накручиваешь, хотя Халид – монстр. Жестокий мужчина, который хочет просто отомстить. А ты уже думаешь, может, он хочет вернуть тебя? Попробовать всё исправить. Поменяться?

– Люди не меняются.

Отрезаю, чтобы не обсуждать сказанное Арабиной. Бессмысленный спор, где каждый останется при своём. Возможно, рядом с Халидом я испытывала что-то. Он был тем, кто обидит, а после и пожалеет. Спаситель и палач в одном лице.

Но когда мужчина далеко, когда я чувствую себя свободной – у меня остаётся только страх, что это повторится.