Пленница для двоих (СИ) - Кучер Ая - Страница 31

Улыбка сама появляется, когда Князь кофту стягивает, когда загадываю меня «лапочкой» не называть. Красивый, зараза, накачанный. Взгляд сам к прессу возвращается, к полоске темных волос, уходящей за ремень.

— Мих, тебя же не касалось, — смеюсь, от веселья и виски в крови. — Незачем тоже раздеваться.

— Просто жарко стало.

Жарко. А ещё, кажется, Миху не понравилось, что я на его полуголого друга смотрю. Себя показывает, чтобы обделенным не остаться. И ведь есть на что посмотреть. Глыба мышц, несколькими шрамами украшенная.

— Я тебе не жарко, лапочка?

— Не жарко.

Ведь штаны я ещё на кухне потеряла, не желая отвечать на вопросы о моем умении взламывать машины. Кофта слетела по пути в комнату, когда мужчины спросили о бывшем. На мне только майка тонкая, которая почти ничего не скрывает. И бельё, за которое буду до последнего держаться.

— Правда или действие?

— Действие.

— Тогда иди ко мне, лапочка.

— Илюш…

— Всё нормально будет.

Слабо в это верю, но поднимаюсь медленно. Ближе к мужчинам подбираюсь и охаю, когда Князь на себя тянет. Усаживает, сразу ладонью припечатывая. Чинно чуть выше колена сжимает, не пошло и без излишних приставаний. Но и этого хватает, чтобы слова внутри застряли.

— Желание для одного получилось, — сама себе могилу рою, устраиваясь на мужчине удобней.

— Не переживай, котёнок, потом и на мне посидишь, — Миха ухмыляется, не скрывая двойного подтекста. — Через три минуты ко мне перейдешь. Так до конца игры.

— Больше я действий не буду выбирать! — жалуюсь, когда меня действительно другому передают. С рук в руки, как посылку какую-то. — Это ненормально.

В голове туман танцует, обволакивая. Легко совсем, хорошо. Ну и что, что мужчин меняю, даже устроиться не успев. И совсем-совсем не важно, что их руки всё выше поднимаются.

— Правда, лапочка? — Князь переспрашивает, касаясь губами скулы. — Кого из нас ты хочешь?

— Убить? Обоих.

Бурчу, под тканью майки застёжку нахожу. Лифчик стягиваю, ответ в душе оставляя. Если правду скажу, это вечер испортить. А я не хочу. Алкоголь виноват, только он, и, немножечко, желание напополам с сердцем. Когда мне так уютно с ними сейчас. Когда спокойно, тепло. Могу их касаниями наслаждаться, вниманием.

— Не хмурься, Тис, — Миха давит на морщинку на лбу, пока не перестаю. Но ладонь с лица так и не убирает, ниже опускает. Зубами клацаю, чтобы отстранился. Но мужчины только хохочут. — Кусачая?

— Очень.

— Покажешь, котёнок, насколько кусачая?

Ответить не успеваю, но Михе ответ и не нужен. Прижимается в поцелуе. Сам губы кусает, впиваясь. Оттягивает волосы, бёдра сжимает. Внутри жар растекается волнами, и ценами обрушивается, когда язык мужчины внутрь толкается. Дико, остро. Миха словно в поцелуе вымещает то, что со мной совсем другой частью тела сделать хотел.

— Сука.

Князь рычит, на себя дёргает. И я думаю, что сейчас снова спор начнётся. Или ему тормоза сорвёт, как в отеле до этого. Что меня другой касался, целовал. Но мужчина лишь сильнее ладони на заднице сжимает.

— Илюш.

— Помолчи.

Сам всё делает, чтобы слова связать не могла. Подобно Михе поступает. Врывается в мой рот, власть забирает. Выжимает двести двадцать ударов сердца в минуту, когда медленно целует.

И с этого момента всё в обрыв несётся.

Глава 34. Тиса

— Остановись, — голос до шепота садится, за дыханием не услышать. Князь целует, не переставая. Губы сминает, кусает, свой след оставляя. Словно чужие касания стереть пытается. — Нам нужно остановиться.

— Сейчас, кис, — Миха мои волосы сжимает, к шее прикасаясь. Тянет за пряди, выгнуться заставляя, на него облокотиться. — Сейчас остановимся.

— Или сейчас, лапочка, — ладони Князя под майку ползут, грудь накрывая. — Вот прямо сейчас.

Они пьяные, куда больше меня. Я это отчетливо понимаю. И тормоза им тоже подрезало, окончательно сорвало. Иначе бы не прижимались с двух сторон, на соперника не реагируя. Никогда бы до подобного не опустились, если бы здраво мыслили.

Но сейчас их ничего не волнует. Лишь за поцелуй бороться, чтобы именно к одному из них разворачивалась. И сильнее пальцы на бёдрах сжимать, мои ноги разводя.

Я же этого хотела, больше всего. Чтобы втроем, выбор не делая. Чтобы мужчины прижимались, меня сжимая. Две пары губ чувствовать, одна из которых к соскам спустилась. Хотела. И подобно парням на вписках, чужим опьянением пользуюсь.

Момент пропускаю, когда без белья остаюсь, майку теряю. Секунда проходит, а я уже полностью обнажа.

Плавлюсь от касаний, от того, как хорошо, когда Миха клитора касается. Мою влагу растирает, сильнее надавливая. Лёгкие сжимает, задыхаюсь после того, как Князь зубы сжимает, заставляя громкий стон вырваться.

— Водопад, — Миха ржёт, цепляя мочку уха. Сильнее надавливает, в меня два пальца вводя. Двигает, пока перед глазами мир не кружится. Остро, горячо и недостаточно. — Хочешь нас, кис?

— Да. Да, я…

Словами давлюсь, когда Миха во мне пальцами двигает, а Князь клитора касается. Вздохнуть не дают, разум на место вернуть. Только поддаваться агонии внутри, для которой один выход существует.

— Пожалуйста. Я хочу…

— Раз лапочка просит.

Князь улыбается перед тем, как мои бёдра сжать. Сильнее развести, полностью раскрывая. Пальцы Михи сменить, пока тот с ремнём возится. Звук расстёгиваемой ширинки выстрелом кажется. На поражение. В сердце попадающим, которое в груди колотится.

— Вот так, лапочка, — улыбка Князю идёт удивительно. Он часто улыбается, но сейчас — лучшим афродизиаком служит. Чистая, искренняя, до безобразия довольная, когда я на его пальцах сжимаюсь. — Хочу слышать, как сильно ты меня хочешь.

— Хочу.

И словами подтверждаю, и стонами. И тем как нетерпеливо его ремень дергаю, стараясь от лишней одежды избавиться. Я почти не пила, пару бокалов не считаются. Но, кажется, что поцелуи мужчин лучше алкоголя действуют.

Дурманят, от мира отрезая. Только мы втроем остаёмся, со сбитым дыханием, в унисон. И криком, который из меня вылетает, когда Миха в меня толкается.

Без вопросов, предупреждения.

Входит до упора, жара между ног и пошлого шлепка. Громкого, всю комнату заполняется. И двигается, передышки не позволяя. Вколачивается, до боли пальцами бёдра сжимая. Приятной, сладкой боли, с которой сильнее возбуждение накатывает.

— Жадная киса.

Улыбку Михи кожей чувствую, когда сама насаживаюсь. Ритм замедлить не давая. Вниз падаю, в матрас пальцами вжимаясь. Князь слишком далеко оказывается, опоры лишая. Всего на миг, чтобы джинсы вниз стянуть. Такой долгий ужасный миг.

Кажется, что всё закончится. Они в себя придут, вспомнят о соперничестве, о том, что я выбор не сделала. Двоих себе попыталась заполучить.

Но Князь ничего не говорит, только за подбородок цепляет. На губы надавливает и взгляд заставляет поднять. Голубые глаза желанием затянуты, шторм напоминают. Бурю, которая сейчас меня поглотит. А я ничего сделать не могу, потому что желание другое по венам расползается.

— Давай, лапочка. Приласкай его, — мужчина по члену проводит, головкой к губам прикасайся. И я вперёд подаюсь, языком блестящую смазку слизываю. По венам прохожусь, пока Князь сильнее не толкается. — Блять, вот так.

От меня ничего не зависит, власть сквозь пальцы ускользает. Миха сам темп задаёт, бёдрами не позволяя двигать. Быстро вколачивается, остервенело. И сам меня на член другого мужчины толкает, глубже заставляя принимать.

Они с двух сторон меня заполняют, без капли нежности, которая мне не нужна сейчас. Только страсть, дикая, с жестокостью граничащая. От которой всё скручивается, выламывает меня.

И так хорошо, с каждой секундой только больше жар внутри растекается. Подобно пламени, что никто потушит не может. Только дров подбрасывают, розжига. Я горю и наслаждаюсь этим. Своим падением, стонами мужчин сопровождаемая.