Последний реанорец. Том III (СИ) - Павлов Вел - Страница 33

Огрызок молнии ударился о барьер Решетниковой и распался на несколько сгустков, что стекли прямо по выставленной защите.

Вот только это один хрен не помогло. Далее произошло всё настолько быстро, что я не успел ничего сделать, даже со своими хвалёнными реанорскими инстинктами. Настолько Осокин был силён. Настолько стремителен был его выпад. Ему хватило одной руки, окутанной силой молнии, чтобы щит Решетниковой полностью разрушился. А ведь она была архимагом третьей степени. Но почти сразу женщину одолел откат, а всё из-за того, что она резко влила весь резерв в щит. В следующую секунду из носа магини хлынула кровь и та рухнула на пол совершенно без чувств.

В груди ухнуло от осознания, что женщина была беременна. И не приведи Бездна, что-то случиться с ребенком. Я хоть и редкостный мерзавец, но Решетников и она не сделали мне ничего плохого.

Только сделать я уже ничего не мог.

После хлёсткий удар молнии пришелся и на меня, продолжая своё резкое движение и ни оставив от моей защиты из духа и молнии ни следа. В глазах всё поплыло, и я даже отключился. Правда, всего на вздох. Пришел в себя я через пару мгновений, оказавшись в полёте. Уже в следующий миг моё тело подобно ядру пушки или огнестрела пробило стену имения, а еще через секунду я со всего маху приложился спиной о каменный забор усадьбы. Пролетев перед этим метров пятьдесят.

Взгляд был как в тумане, одна рука кое-как упиралась в землю, а вторая была сломана в двух местах, ведь в последнее мгновение я пытался именно ею защититься. А затем я и сам не сдержался, и из глотки обильным ручьём дважды изверглась кровь. Да и тело отказывалось слушаться. Урон был невообразимым.

— Неблагодарный щенок! — рявкнул в гневе князь, вышагивая на улицу через дыру в стене и направляясь в мою сторону вместе со своим довольно скалящемся щенком. — Уже за такие слова ты должен умереть!.. Но я милосерден!..

— Надо же… — хохотнул я, сквозь кашель, вновь сплевывая изо рта кровь и ухмыляясь тому окровавленными губами. — А ведь я был прав насчёт тебя. Ты обыкновенная и никчемная тварь, Осокин. Женщина-то здесь причем?

Давай, мразь сделай еще несколько шагов, подойди ближе. Сознание начало плыть, но весь доступный эфир уже был готов к действиям. Правда, с нынешней силой и даже с учетом эфира, сильно сомневаюсь, что смогу хотя бы проломить его щит.

Меня знатно макнули в дерьмо носом!

Но не успел этот урод сделать еще и пары шагов, как вокруг меня резко выросло с десяток каменных пик, образуя подобие защиты, и откуда-то сверху спикировал уже знакомый силуэт жандарма, а следом раздался его до безумия холодный и шелестящий голос:

— Осокин, ты совсем страх потерял?! Смеешь атаковать моих гостей в моём же доме?!

— Ааааа, и ты тоже здесь, жандарм, — хмуро и протяжно изрёк князь, смерив того презрительным взглядом.

— Сергей Петрович… — утробно вырвалось у меня, и на пошатывающихся ногах я сделал пару шагов, придерживаясь уцелевшей рукой за частокол из каменных пик. — Ваш жена… она там…

Не хватало, чтобы из-за меня пострадала ни в чем не повинная женщина и её будущий ребенок.

В глазах у Решетникова на секунду промелькнула паника и страх, и тот на всей скорости уже хотел было рвануть к дыре в стене, но может сама Бездна услышала мои молитвы. Так как его супруга миг спустя сама уже мчалась в нашу сторону из той самой злополучной дыры на всём ходу, причем применяя крупицы восстановившейся магии ветра, тем самым ускоряя себя, и выглядела та, вполне целехонькой.

С души, будто камень свалился. А судя по виду жандарма, не у меня одного.

— Я в порядке, дорогой, спасибо за подарок, — усмехнулась она, остановившись рядом с мужем, а в глаза сразу бросилась ампула с зельем, которую женщина удерживала между пальцами.

Точно такую же мне споили Кочкин и Федотов на аренарии.

— Жива твоя жена, как видишь, жандарм. По поводу этого недоразумения, я был в своём праве! Учил своего ублюдка манерам! — холодно отчеканил Осокин, смерив Решетникова презрительным взглядом в очередной раз. — За ремонт так и быть заплачу. А что касательно тебя, щенок неблагодарный, — и тот повернул свою голову уже в мою сторону. — Имей в виду, даю тебе сроку на размышления… скажем… до приёма у Трубецких. Не согласишься, тебе же будет хуже, поверь. Я всё о тебе знаю!

Знает он обо мне всё. Хорошо, тварь! Ты сам подписал себе смертный приговор, Осокин, и твой гребаный сынишка! Сам! Ты узнаешь мой ответ. Обязательно. Будет тебе приём. Горячий приём. Клянусь Бездной! Я перережу глотки вам обоим!

— Это так, Захар? — усомнился на миг капитан. — Только скажи и я помогу.

— Не стоит, Сергей Петрович, спасибо вам, — отказался я, тело уже не слушалось, и держался я из последних сил. — Сам разберусь. К тому же из-за меня пострадал ваша жена. Моих извинений недостаточно, но я прошу прощения. Я завтра же съеду от вас.

— Сережа, он не виноват, — вдруг отозвалась тихо Решетникова. — Я сама решила ему помочь.

— Я не слышу ответа, щенок?! — рявкнул свирепо Осокин.

— Будет тебе ответ, будет… — процедил тихо я, сглатывая глотки выступающей крови, тело уже в следующее мгновение внезапно вздрогнуло и стало заваливаться вперед, но меня быстро подхватили цепкие руки жандарма, удерживая в одном положении. — Еще как будет.

Князь, перед тем как развернуться напоследок смерил меня равнодушным взглядом, а я даже успел заметить до безумия тошнотворный взгляд осокинского щенка, который чуть ли не лучился довольством, но и он тотчас угас, ведь откуда-то справа вдруг раздался властный и громкий голос Ростислава:

— Господа, а мне объяснит кто-нибудь, что здесь у вас происходит? Может, и я поучаствую в ваших… забавах?

Глава 16. Беседы и угрозы принимают неожиданное заключение…

— Господа, а мне объяснит кто-нибудь, что здесь у вас происходит? Может, и я поучаствую в ваших… забавах?

Вашу мать, наконец-то! К мертвецам вечного поля битвы вас! Тащились как черепахи! Но впрочем, ладно, рискованная ставка сыграла. Правда, ценой страдания моей драгоценной тушки. Вот ведь сонные мухи!

Мгновенно через трёхметровый забор перемахнула фигура Романова, а следом показались еще два хрупких силуэта, даже не два, а целых три. Одного уже знакомого сопляка одна из девушек держала руками за ворот одежды во время прыжка как щенка, отчего гримаса его выражала вселенское недовольство и обиду.

Да и за ограждением нарастал нехилый переполох. Странно, как это цесаревич и без своей Голицыной.

Не ошибся я и еще не выжил из ума, не подвёл меня мой реанорский слух. Всё-таки это был Романовский кортеж, как и в прошлый раз. Правда, жаль, что Решетникова пострадала. Не ожидал я, что эта добродетельная женщина полезет меня защищать, ведь она же беременна. Всё не просчитаешь за такой промежуток времени. Рассчитывалось, что покалечат лишь меня после оскорбления. К тому же его идиот сынок сделал мне одолжение. Да и появление Потёмкиных и Трубецкой слегка напрягает. Ну да бес с ними!

Стоило новоприбывшим гостям мало-мальски оглядеться по сторонам, как те выпали в лёгкое недоумение от увиденного, и почти сразу заговорила Прасковья:

— Либо я… тоже поучаствую, — с азартной улыбкой заключила девушка.

Началась странная игра в гляделки между Романовым и Осокиными, вот только этот хрен выглядел так, словно ничего не боится, и поведение Потёмкиной лишь подогревало интерес ко всему. Я же в следующий миг медленно осел на траву, придерживаясь за каменные пики Решетникова, а ко мне на всех парах бросилась Алина, которая этим и отвлекла многих. Затем на лужайку перед имением скопом вывались четверо телохранителей Ростислава, и замерли тотчас на месте.

— Я помогу, это облегчит боль, — совсем тихо произнесла Алина, присаживаясь подле меня на колени, покамест все собравшиеся наблюдали за магией девушки.

Ладони магини медленно вспыхнули тёмно-голубым водянистым свечением, а после приложив свои пальчики к моей сломанной конечности, вся эта влага быстро распространилась от плеча до кончиков ногтей.