Штормовой предел (СИ) - Птица Алексей - Страница 14

Она прижала к губам руки, внимательно прислушиваясь к своему сердцу, но оно молчало. Не в том смысле, что оно могло внезапно заговорить со своей хозяйкой. И не в том смысле, что могло подсказать о том, любит она или нет. А в том смысле, что чувствовало, жив ли её любимый или его больше нет на этом свете. Море жестоко, море не прощает ошибки, море мстит беспечным и глупым.

Сердце спокойно билось в её груди, не подавая ни малейших признаков тревоги. Эрнандо был жив, и у него всё было хорошо. Также внезапно, как и взволновалась, Мерседес успокоилась. Её магической стихией всегда был огонь, и языки её жизненного пламени постоянно норовили всё вокруг поджечь. Она даже часто не понимала, зачем это ей, но против природы не попрёшь.

И только Эрнандо мог приглушить пламя её жизненной силы, обуздывая его на корню и подчиняя себе. Спокойная, вечно текущая водная стихия могла проникнуть куда угодно, даже туда, где огонь был бессилен. Там, куда стремилась вода, огонь пробраться не имел никаких шансов. Это, всё же, нервировало Мерседес, она не хотела во всём подчиняться Эрнандо. Она хотела быть именно самой собой, а не чьим-то придатком, и именно из-за этого подчас шла на поводу у окружающих.

Встряхнувшись, она задумалась. Ей и правда следовало отправить Эрнандо магическое послание, а то, не ровен час, он может забыть о помолвке и закрутить любовный роман с какой-нибудь местной красоткой, коих, наверняка, было пруд пруди в этой самой Панаме. Это было бы непозволительно… Непозволительно проиграть какой-то знойной гачупинке, и кому, ей? Ей?! Дворянке в надцатом поколении! Нет, не бывать этому. Мерседес ещё раз взглянула на себя в зеркало, поправила волосы, зачем-то коснулась высокой груди и, решительно мотнув головой, отправилась в ближайший пункт магической почты.

Уж она постарается так оформить послание, чтобы у Эрнандо из ушей повалил пар при виде не только её письма, но и образа, который можно было зашифровать в послании. Это, конечно, было вдвое дороже, но дело того стоило. А она-то, дура, думает, что он с пиратами борется, а он, скорее всего, сплавал пару раз на сражения и по борделям шастает. Да ещё и Перес к нему прибился.

Мерседес начала злиться и продолжала себя накручивать дальше.

Уж этих двоих она знает, как облупленных, где Гарсия, там и Перес, где Перес, там и Гарсия. Друг без друга жить не могут. Не такой человек Эрнандо, чтобы не найти своего друга и не уговорить его плыть вместе с ним в неведомые дали. А тот и рад плыть хоть в Новый Свет, хоть на край света. Ему лишь бы пить вино и драться, и приключений побольше, и про бордели не забывать. Мужчины…

Мерседес негодующе фыркнула при этой мысли и зло посмотрела на старика-прохожего, который вёл под узду старого, как он сам, осла, везущего воду. Старик, случайно поймав взгляд рассерженной Мерседес, отпрянул в сторону, дёрнув при этом за узду осла. Осёл всхрапнул и негодующе разразился длинной ослиной тирадой: «ИАааа! ИАааа! ИАааа!

Мерседес снова фыркнула и взглянула на осла, отвлёкшего её от мыслей. «Вот же, осёл!». Осёл, видимо, тоже почувствовал настрой бешеной девицы и заткнулся, делая вид, что внезапно увидел в конце улицы свежую зелёную травку. Мерседес вторично фыркнула и, задрав нос, прошла мимо, вскоре зайдя в дом, над которым висела вывеска: «Магическая почта» и болтался уже выцветший от времени флажок с изображением летящего филина.

Внутри помещения было светло и прохладно. Сидящий в углу чиновник магической почты вскинул голову на посетительницу и спросил.

— Что вам угодно, уважаемая сеньорита?

Мерседес дёрнула головой, отчего перо павлина чуть не вылетело с её берета.

— Мне угодно отправить послание моему жениху, и не только мыслетекст, но и мыслеобраз. И этот образ должен быть обязательно зашифрован и недоступен никому, кроме своего получателя.

— Всё, что вам будет угодно, сеньорита. Мы делаем всё, главное, есть ли у вас возможность это оплатить?

— Сколько? — сухо спросила Мерседес, снимая со своего пояса тяжёлый кошель.

— О! Не так много, как вам будет казаться. Всего двести реалов за текст и тысячу за мыслеобраз.

— Ммм, а почему не пятьсот реалов за мыслеобраз?

— Потому что мы, сеньорита, предоставляем полную интимность, и вы его делаете сами в свёрнутом пространстве. Потому как были у нас уже прецеденты, когда молодые сеньориты отправляли своим женихам послания, а их перехватывали и… В общем, были большие проблемы у всех.

— Ааа! Ну, тогда ладно.

Мерседес с досадой подумала, что не одна она такая умная, были и до неё, и даже пострадали от любви. Любовь требует жертв, как и всегда. Главное теперь, чтобы родители не узнали. Своим посланием Мерседес хотела показать Эрнандо, что он ей дорог, и она о нём не забыла. А сам Эрнандо должен тоже не забывать о ней и не вестись на других девиц. Пусть помнит, что его ждёт не дождётся настоящая красавица, а не абы что. Рассуждения на этом прервались, надо платить.

— Хорошо, вот вам ваши тысяча двести реалов! — и Мерседес кропотливо отсчитала требуемое количество крупных золотых монет.

— Прошу вас сюда, сеньорита, — получив деньги, пригласил её почтовый чиновник.

Войдя в неприметную дверь, Мерседес оказалась одна в небольшом, полностью изолированном помещении. Дверь за ней закрылась, а чуть позже прозвучал голос почтмейстера уже внутри этого помещения.

— Вы готовы к записи текста?

— Да!

— Включаю!

Мерседес на секунду собралась с мыслями, а потом разразилась горячей и нежной речью. Через пару минут она закончила говорить, и вскоре снова прозвучал голос чиновника.

— Сеньорита, если вы готовы начать запись мыслеобраза, то прошу вас сделать шаг вперёд и записать образ. После чего громко сказать: «Выход» и сделать шаг назад. Если вы захотите что-то подправить в своём мыслеобразе, то вам подскажет зеркало после вашей команды: «Выход».

— Я поняла, — сказала Мерседес.

— Тогда приступаем.

Мерседес кивнула своим мыслям и сделала шаг вперёд. Мир прокрутился и остановился. Лёгкое головокружение исчезло одновременно с появлением прямо напротив неё магического зеркала, отражающего её в полный рост.

На зеркале в верхней его части красным цветом загорелись буквы: «Приготовиться к записи». Она лихорадочно оглядела себя и, расстегнув две пуговички на куртке, приняла образ искушённой соблазнительности.

Буквы сменили свой цвет на зелёный, собравшись в надпись: «Запись начата». Мерседес начала записывать образ. Она кратко повторила предыдущий текст и закончила всё это фразой: «Эрнандо, любимый, я так люблю тебя и хотела бы тебя увидеть, но обстоятельства пока складываются против нас».

Мерседес послала воздушный поцелуй, обняла существующий только в её воображении объект, и всем телом показала, как она была бы рада увидеть Эрнандо. Больше ничего такого она себе не позволила, записав свой образ красавицы с распущенными волосами и в красивом походном костюме. Для того, чтобы выглядеть ещё более соблазнительной, она убрала несколько деталей, затрудняющих рассмотрение её фигуры во всей своей красе.

«На этом всё!» — решила она и крикнула. — Выход!

В верхней части зеркала сразу же загорелись зелёные буквы: «Запись окончена» и следом за ними: «Предварительный просмотр». После этой надписи зеркало показало все кривляния Мерседес. Кое-что из записи Мерседес не понравилось, и она громко выразила своё возмущение.

Как ни странно, но зеркало пошло ей навстречу и с помощью надписей и голосовых сообщений помогло Мерседес подкорректировать магический образ. Нужно было исправить цвет лица, получившийся слишком загорелым и заменить его более белым и более свежим. Придать некую загадочность лицу, усилить яркость глаз, сделать более заманчивым изгиб фигуры, ну и так далее. А также перезаписать нелепо отставленный зад и казавшуюся толстой талию. Ещё раз придирчиво просмотрев запись, Мерседес осталась довольна. Ну, как довольна… Можно было ещё многое переделать, но, пожалуй, что и так сойдёт.