В Новый Свет (СИ) - Птица Алексей - Страница 35

Амулет принял на себя следующий удар, дав мне одно мгновение. Этого оказалось достаточно и, бросив всю свою мощь, заимствованную из колец, я создал следующий щит, который тут же рассыпался.

Остатки огненного дождя упали на меня. От боли я громко закричал, а одежда на мне вспыхнула ярким огнём. Удар водой на самого себя затушил пламя, оставив после себя сильные ожоги.

Но кричать было некогда, всадники находились совсем рядом, нацелив на меня копья. Я завертелся на месте, давая шенкелей коню и направляя его в сторону, для совершения верного выстрела. Два пистоля покинули своё место в кобурах. Выстрел, а потом ещё один оборвали жизни двух наёмников.

Я был в ярости и мычал в дикой ненависти, преодолевая ослепляющую боль от обширных ожогов. Вторая пара пистолей также покинула кобуры и снова выстрелы спешили двух атакующих. Но этого было мало, лавина всадников грозила опрокинуть меня вместе с конём и растоптать.

И я сделал то, что никогда бы не сделал раньше. Пригнувшись к шее коня, я изо всех сил вонзил шпоры в его атласные бока. Конь взвился от боли и резко рванул вперёд. Мимо просвистела пика, потом ещё одна, а третья уткнулась в круп коня.

Тот заржал и споткнулся, я вылетел из седла, как выпущенная из пистоля пуля. Распластавшись в воздухе, грохнулся изо всей силы о землю, лишь в последний момент успев подстраховать себя магией. Но всё равно пришлось покататься по земле, собирая с неё прошлогодний мусор и бередя полученные раны.

Ничего не видя вокруг от боли, я как можно быстрее постарался подняться на ноги, чтобы увидеть скачущих на меня всадников. Их раскрытые в крике рты будут до конца жизни сниться мне в кошмарах.

Время начинало замедляться, а запахи ощущаться с такой остротой, что стало дурно. «Вот она смерть!» — промелькнуло у меня в голове. «Да, хрен вам!» — тут же мелькнуло в ответ. В одной руке у меня очутилась сабля, а в другой клык-нож. Удар клыком, и всадник схватился за горло, ещё удар и следующий свалился наземь, запутавшись в стременах.

Я успел ссадить ещё одного, когда ко мне подскочила вся толпа, и я закрутился в бешеном темпе, рубя ножом и отбивая оружие нападающих абордажной саблей. Они мешали друг другу, пытаясь зарубить меня, но опыт скоротечных абордажных свалок на узких палубах давал о себе знать.

Я постоянно перемещался, прикрываясь то крупом лошади, то саблей, и бил, бил, бил. Удар саблей задел моё плечо, но нападающий поплатился за это жизнью. Ещё несколько минут я сражался один с пятью бандитами, оставшимися в живых, но клык не подвёл меня в очередной раз. Ничего этому ножу наёмники противопоставить не могли. А один выстрел из вражеского пистоля смог отразить наспех подзаряженный амулет.

К концу боя я был истощён и морально, и магически, и когда рухнул последний всадник, я покачнулся и, с трудом устояв на ногах, обратил свой взгляд на холм, где застыл одинокий всадник, видимо являющийся магом.

Расстояние до него было довольно большое, и я не знал, на что он способен. Похоже, тот тоже не знал, чего от меня ожидать, и решил выждать, а я решил ударить. Собрав остатки магических сил, я прошептал заклинание и нанёс удар по верхушке холма водяными стрелами.

После удара, не теряя время, стал ловить себе коня и сдирать мешки с деньгами со своего убитого. Осла жалко, осла убили ослы, суки замочили. Но что поделать… Всё это время я ожидал удара со стороны неизвестного мага, но тот, отбив мой удар, куда-то исчез.

Рисковать я не стал и, забрав пистоли, деньги и вещи, поскакал прочь, возвращаясь обратно в Киль. Я даже не стал сдирать вещи с осла. Хрен с ними, куплю новые. С собой я захватил чужие пистоли и оружие, которое лежало поблизости, в качестве слабой компенсации за потерянное имущество.

Мои ожоги страшно болели, а на лице сгорели все волосы. По всему телу, куда попали капли магического огня, вздувались пузыри от ожогов. Конь скакал, а меня невыносимо трясло. Каждый шаг приносил мне дикие страдания, усиливая боль от ран. Я, как мог, пытался себя вылечить, но получалось совсем плохо, магии не осталось, а защитный амулет разрядился в ноль.

Сейчас меня мог захватить в плен любой грамотный воин, но таких мне не попадалось. Все они, видимо, легли у подножия холма, так же, как и банда тупых головорезов, из которых в живых остались, может быть, пара человек.

Конь скоро принёс меня в небольшой городок, откуда я выехал утром. Навстречу мне попадались путники, которые испуганно шарахались в стороны от моего вида, а некоторые в страхе бежали обратно. Они что-то спрашивали меня по-немецки, но сознание стало затуманиваться, и я понимал только по-русски и по-испански, не признавая другие языки. Ругаться по-немецки я не умел и поэтому крыл их матом по-русски.

Но терять сознание было нельзя, совсем нельзя. Собрав всю волю в кулак, я смог доскакать до гостиницы, где ночевал, и, буквально свалившись с коня, заорал, чтобы коня поставили в стойло, а все вещи занесли в любую комнату, куда мне придётся заселиться.

Испуганно забегала прислуга, для острастки я пальнул из пистоля вверх. Суета от этого сначала притихла, а потом возобновилась с новой силой, только уже с голосовым сопровождением, вроде женских причитаний и криков с заиканиями у мужчин. Выбежал хозяин и лично сопроводил меня в комнату, получив за это целый талер.

Убедившись, что все мои вещи занесены в комнату, а мешки с серебром и сума с камнями положены под кровать и подушку, я упал на кровать и кратко приказал.

— Хозяин, вызови целителя, я всё оплачу, ты не пожалеешь.

Последним усилием воли я зажал в руке пистоль и потерял сознание. Тихо скрипнула дверь, хозяин вышел, накричал на свою жену и отправил её за целителем, а сам стал охранять комнату испанца, вооружившись мясным топором.

Грета, жена трактирщика, тряся толстой задницей, бегом побежала по улицам к местному целителю. Найдя его, она сбивчиво пояснила, что в их гостиницу вернулся испанец, который утром уехал по дороге в Гамбург, а сейчас вернулся весь израненный, так как на него кто-то напал.

Целитель уточнил характер ранений и стал собираться, а Грета побежала дальше, уведомлять о происшествии бургомистра и начальника стражи. К моменту, когда целитель пришёл к раненому, у двери уже стояли два стражника, но не решались войти, так как на кровати лежал испанец без сознания, но его заряженный пистоль упрямо смотрел на дверь. Мало ли что, вдруг он выстрелит в вошедших людей.

Целитель вздохнул и вошёл. Человек, лежащий без сознания на кровати, действительно имел лицо испанца и сильно обгорел, но не настолько, чтобы это угрожало его жизни. Убедившись, что человек без сознания, целитель осторожно вынул пистоль из его руки и приступил к лечению.

***

Барон Эрик Манштейн смотрел и не верил своим глазам. Вложив все силы в этот удар, он рассчитывал, как минимум серьёзно ранить мага, а если по максимуму, то убить. Но маг выжил и даже смог вступить в схватку с двумя десятками его воинов, что умирали один за другим в этой странной битве.

Магических сил у барона осталось ещё на один не очень сильный удар или на защиту, и он выбрал защиту. Некоторое время он колебался, наблюдая, как последний воин прощался с жизнью.

И в этот момент на него обрушился удар магии воды. Еле выдержав его с помощью амулета, барон решил для себя, что сегодня не его день, а долги он и так спишет посредством своего рассказа и риска за это неблагонадёжное дело. Пришпорив коня, он исчез с холма, поскакав туда, откуда и приехал, отбросив все свои сомнения, и радуясь, что выжил.

***

Я очнулся от прикосновений магии, открыл глаза и увидел перед собой незнакомое мужское лицо пожилого человека. Губы дёрнулись, шепча арию призыва магии крови, но меня прервали.

— Спокойно идальго! — на чистом испанском сказал мужчина, — я целитель, вы сами меня же и вызвали, а теперь хотите убить? Поразительная неразборчивость!

— Ааа, — неопределённо промычал я и сказал, — значит, я выжил. Как моё состояние?