Особые полномочия на любовь (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra" - Страница 22

Совсем потек! А девочке, на секундочку, хреново.

Нерешительно беру ее пальчики в свои. Сжимаю. Холодные, как лед. И срабатывает какой-то нелепый ванильный инстинкт. Я поднимаю их и прижимаю к губам. И сам охуеваю от произошедшего. Но обратно уже не отмотать! И я сжимаю крепче и уверенней.

— Что Вы делаете?… — ловит она испуганно мой взгляд.

Ну, давай, полковник! Скажи ей открыто, что ты делаешь.

Легко, блять, легко! Скажите мне, что не ее трусики стали сегодня трофеем Ивана! И я скажу все, что угодно.

Ну а если ты не готов забить на это и сказать прямо сейчас, какого лешего ты тыкаешься в нее губами?

Как будто я контролирую это!

Так контролируй!!!

Отпускаю ее, встаю. Ухожу к окну, складывая за спиной руки.

— Диляра.

— М? — тревожно.

— У тебя есть мужчина?

— У Вас же… наверняка вся информация обо мне. Почему Вы спрашиваете?

— Она уже устарела. Ответь.

— Нет.

— У тебя же нет повода врать мне?

— Нет.

— Значит — нет. Принято.

— В отдел?? — удивленно.

Нет, в отдел я тебя принимать еще повременю… Подержу рядышком. Присмотрю за тобой.

— К сведению!

— А… А какое это имеет значение?

Мой телефон пиликает смской. Смотрю на экран. Детализация локаций. Давление подскакивает! Он довез ее. Потом их пути расходятся…

И с моей грудной клетки словно слетают оковы. Делаю глубокий вдох. Кислород пьянит и кружит голову. Значит, не с ней Иван поскользнулся!

Что я там себе обещал в случае, если не с ней? Прямо сказать?

Разворачиваюсь. Подхожу ближе и поднимаю ее лицо за подбородок.

— Ты мне… нравишься.

— Что-то я не поняла… — медленно отстраняется она. Подбородок выскальзывает из моих пальцев.

— А что здесь непонятного?

Заторможенно хлопает своими густыми ресницами.

— Мм…

Хмуро всматриваюсь в мелькнувшее на ее лице разочарование.

— Кажется, теперь поняла.

— Что не так? — от ее уже тактично скрытого разочарования меня сносит. Сносит напрочь! Словно ударом по дых.

— Все… так… — тяжело сглатывает она.

Не симпатичен я тебе?…

Внутренности переворачиваются. Но я беру себя в руки. Ну что ж… так бывает. Прощаясь со своей глупой влюбленностью, провожу ласково большим пальцем по ее красивой скуле. Застывает, не дергается. Никак не выражает это, но я чувствую, как ее коробит.

— Забудь. Проехали.

Ухожу…

Глава 24

«Счастье»

Окно моего кабинета открыто, но мне все время душно. Раньше мне женщины не отказывали… Мне теперь тяжело даже думать о том, что я увижу ее снова. И я пишу максимально лаконичную смс, что отпускаю ее до вторника. Пусть отлежится.

Веду себя как обиженный мальчишка? Возможно. Но я и чувствую себя примерно так же. Но нет. Никаких истерик и дерганий за косу не будет. Надо это схавать.

— Товарищ полковник, можно? На подпись.

Секретаря нет, и кордон в мой кабинет не работает, все валят без записи. И мешают мне работать. Тихо раздражаюсь.

— На столе моего секретаря красная папка. Это документы на подпись. Оставь там, утром посмотрю.

— Это срочно.

— Ладно, что там?

— Приказ на перевод тех террористов в ожоговый центр.

— Зачем? — отрываюсь от экрана ноутбука.

— Одному стало хуже. Вроде как заражение.

— Вроде как? — скептически смотрю на капитана.

— Прошу прощения, товарищ полковник. Вот отчет медиков, их заключение, рекомендации.

Пролистываю бумаги. Сдохнут — не жалко. Но если вытащим с того света — накачаем тиопенталом и вытащим из них всю информацию по террористической группе.

— Давай сюда. На того, которому хуже — подпишу. Второй пусть в лазарете останется.

Подписываю приказ.

— Круглосуточно ОМОН возле палаты и наши медики на дежурстве. Все по протоколу, как с ценными свидетелями. Под фамилией кого-то из наших сотрудников. Его захотят добить.

— Понял.

— Дежурство поручить группе капитана Зольникова.

— Сделаем, товарищ полковник.

Отчет медиков остается на столе. Как и еще пара стопок не разобранных документов. Я это должен делать? Если я начну этим заниматься, все остальное встанет. А если поручу дежурному, завтра он сменится, и я нихера не найду…

Мне нужен секретарь.

Другой.

И единственный достойный выход из этой ситуации — дать Диляре должность в «защите свидетелей» и взять себе другого секретаря.

Опять перевариваю ее реакцию на мои слова. Разочарование и брезгливость. А мне показалось, что… Значит, показалось, полковник.

Ломая себя, набираю Диряру.

— Лейтенант Владо.

Ну хоть по форме начала отвечать на звонки… Или это она специально, чтобы обозначить грань?

— Добрый вечер.

— Добрый вечер, товарищ полковник.

— Надо поговорить. О той должности, которую ты хотела.

Молчит.

— Не передумала?

— Нет.

— Через час можем увидеться?

— Как скажете. Где?

Где? Голова не соображает. На ужин пригласить? Смотрю на часы. Десятый. Поздновато для ужина…

— Я за тобой заеду.

Скидываю вызов, не дожидаясь ее ответа. В груди болезненно свербит. Обидно, что не срослось. Я что-то сделал не так?… Слишком прямолинейно? Разве это плохо?

Вспоминаю, как она обнимала меня и прижималась там, после разгона митинга. Взгляд ее. Уязвимый, доверчивый, очень подкупающий и провоцирующий на инициативу взгляд. И когда я трогал ее после этого в кабинете, ловил от нее совсем другие эмоции. Ей было приятно. Она напряглась, да. Но… приятно было.

Что изменилось?

Водителя в этот раз не отпускаю. И пока он везет меня к Диляре, я все кручу и кручу все моменты между мной и ей.

И снова открываю детализацию их локаций с Иваном. Дотошно изучаю по минутам. Полчаса он стоял там, возле ее дома, а потом уехал. Зачем? Выбиваю нервную дробь по подлокотнику.

Павел тормозит рядом с ее машиной. Открываю окно, прикуриваю, пытаясь найти эмоциональное равновесие перед разговором. Я хочу подарить ей эту должность. Парадоксально хочу сделать для нее еще что-нибудь ценное и отпустить. Может, тогда я смогу ее отпустить?

Через какое-то время она выходит. Длинное платье с открытыми плечами, волосы собраны наверх. Покачивая бедрами, идет к машине, слышен стук каблучков. Павел открывает дверь, чтобы выйти и помочь ей сесть в машину. Я бы с удовольствием сделал это и сам, но не дергаюсь.

Она присаживается рядом, глядя перед собой. Глаза словно остекленели. И не желают встречаться с моими.

Не нахожу, что сказать. Только недоумеваю — почему такие перемены?! Что с этой женщиной не так? Она все время трансформируется в какое-то новое, непредсказуемое состояние.

«А профиль безупречно красив…» — отмечаю я про себя.

— Виктор Алексеевич, куда?

— Пока никуда, — поднимаю разделяющее стекло, замечая, как она тяжело сглатывает. Ее красивые коленки плотно сжимаются под тонкой струящейся тканью.

Мне хочется попытаться еще раз. Согласиться с теми чувствами, что я словил, очень сложно.

— Я тебе неприятен?

— Это не так, — слишком поспешно и нервно.

Зависаю рукой над ее кистью, сжимающей сумочку. С колотящимся сердцем веду пальцами по предплечью, внимательно снимая ее реакцию. Растерянно застывает, позволяя мне. Отрываю ее кисть от сумочки, переворачиваю, рисую на мягкой ладони пару кругов. Ее глаза закрываются на мгновение и тут же открываются. Взгляд такой же стеклянный.

Ясно…

— В общем… лейтенант… — тоскливо сжимаю ее красивые тонкие пальцы, коротко и через силы улыбнувшись. — У меня к тебе предложение.

— Я поняла, Виктор Алексеевич. Я согласна.

Голос едва заметно вздрагивает.

— М? — хмурюсь я, недоумевая. — Согласна?…

Я же еще даже не озвучил.

— Да.

— На что именно?

— Ответить на Вашу симпатию взамен на участие в моей карьере.

Чего?…

Моя челюсть падает от удивления. Быстро беру себя в руки, экстренно пытаясь сообразить, в какой момент это предложение от меня поступило. Прокручиваю наш предыдущий разговор.