Жорж - Дюма Александр - Страница 53

— Я пройду с завязанными глазами.

— Чудесно, в таком случае предупредите людей, чтобы приготовились к маневрированию, время терять нельзя.

Каждый матрос занял свое место; наступила тишина. Затем раздался приказ:

— Поворот другим бортом!

— Есть другим бортом, — ответил Железная Голова.

Раздался свисток капитана: «Калипсо» некоторое время колебалась, как несущийся галопом конь, которого внезапно останавливают, затем медленно повернулась, накренившись под действием свежего ветра и высоких волн.

— Отпустить штурвал, — приказал Жак, — поднять левые паруса.

Корабль маневрировал быстро и бесшумно. Корвет повернул на курс, задние паруса надулись, передние также, и грациозное судно ринулось к горизонту в новом направлении.

— Мэтр Железная Голова, — обратился к нему Жак, следивший за ходом корвета с таким вниманием, с каким всадник следит за бегом своего скакуна, после того как был завершен маневр, — обогните остров, используйте каждое дуновение ветра и следуйте вокруг скал, которые простираются от пролива Декорна до бухты Флак.

— Есть, капитан, — ответил помощник.

— Ну что ж, доброго пути, друг, — произнес Жак, — разбудите меня, когда поднимется луна.

Жак отправился спать с безмятежностью человека, привыкшего лавировать между жизнью и смертью. Вскоре он погрузился в сон и спал так же крепко, как и каждый его матрос.

Глава XXX. СРАЖЕНИЕ

Мэтр Железная Голова сдержал слово: он благополучно миновал канал между Пушечным клином и Плоским островом и, обогнув пролив Декорн и Янтарный остров, насколько было возможно, приблизился к берегу. В половине первого ночи, когда рог луны показался к югу от острова Родригес, он, согласно полученному приказу, пошел разбудить капитана.

Поднявшись на палубу, Жак осмотрел горизонт цепким взглядом моряка. Ветер становился все свежее и изменял направление с восточного на северо-восточный; протяженностью в девять миль, с правого борта, виднелась едва заметная в тумане земля, вокруг не было видно судов.

Корабль находился в окрестностях порта Бурбон.

Жак придумал наиболее удачный из всех возможных ход.

Если фрегат, потерявший «Калипсо» ночью из виду, продолжит путь на восток, то на заре ему будет поздно поворачивать обратно, и тогда «Калипсо» спасена. Если же командир фрегата распознает хитрость Жака и пойдет следом за «Калипсо», то у корвета еще останется возможность скрыться, используя извилистые очертания острова.

— Что случилось?

— Ничего, небольшой порыв ветра, вот и все.

— Нам на пользу?

— Да, если фрегат следует прежним курсом. Если же нет, то усилие ветра благоприятствует фрегату, и мы должны учитывать это. — Затем, обращаясь к боцману, заменившему помощника, Жак распорядился:

— Поднять лиселя.

— Есть поднять лиселя, — повторил боцман.

Корвет ускорил ход. Жорж обратил на это внимание брата.

— Да, — сказал Жак, — он, как Антрим, у него острый нюх, он не ждет кнута, чтобы ускорить ход, надо лишь добавить парусов, и он помчится как надо.

— Сколько теперь миль мы делаем в час? — спросил Жорж.

Жак скомандовал:

— Бросить лаг.

Приказ тотчас был исполнен.

— Сколько узлов?

— Одиннадцать, капитан.

— Идем на две мили быстрее. Большего нельзя требовать, ведь это дерево, полотно и железо, и если бы за нами гналось другое судно, а не этот дьявол «Лейстер», я смог бы провести его, как на поводке, до мыса Доброй Надежды. А там бы мы ему сказали: до свидания!

Жорж ничего не ответил, братья продолжали молча прогуливаться по палубе: однако Жак, когда выходили на корму, всякий раз пристально всматривался в темноту. В пятнадцати милях он заметил фрегат, который шел тем же курсом, что и корвет. Жак хотел сообщить об этом брату, но в это время дежурный матрос объявил:

— Позади парус.

— Да, — ответил Жак, словно самому себе, — да, я заметил его, он следует нашим курсом, но, вместо того чтобы пройти между островами Плоским и Пушечным клином, направился к Круглому острову и потому потерял два часа. У капитана, видимо, не было опытного лоцмана.

— Но я ничего не вижу, — сказал Жорж.

— Смотри, вон там можно разглядеть нижние паруса, а когда судно поднимается на волне, виден даже нос корабля, словно рыба, высовывающая голову из воды, чтобы вдохнуть воздух.

— Действительно, — сказал Жорж, — ты прав!

— Что вы видите, Жорж? — раздался нежный голос позади молодого мулата.

Жорж обернулся и увидел Сару.

— Что я вижу, Сара? Великолепный восход солнца. Но ведь всякая радость бывает чем-нибудь омрачена, и представший передо мной пейзаж испорчен появлением фрегата. Вопреки надеждам брата корабль не потерял наш след.

— Жорж, — сказала Сара, — господь, сотворив чудо, соединил наши сердца. Он не покинет нас в момент, когда мы больше всего нуждаемся в его помощи. Пусть этот фрегат не помешает вам любить господа в его творениях. Взгляните, Жорж, как прекрасен мир!

Сара впервые видела столь великолепное море; как зачарованная, она не отводила от него глаз: Жоржа, не раз совершавшего долгие путешествия, интересовало главным образом то, что занимало и остальных: фрегат, преследовавший их, все приближался, хотя сейчас, залитый солнечным светом с востока, стал менее заметен; корвет же должен был быть виден с «Лейстера».

— Ничего не поделаешь, — прошептал Жак, — он тоже видит нас, вот он поднимает бонетты, Жорж, друг мой, ты ведь знаешь, женщины не любят неожиданностей; по-моему, тебе следует заранее предупредить Сару о том, что нам предстоит.

— Что сказал ваш брат? — спросила Сара.

— Он сомневается в вашем мужестве, а я ручаюсь за вас.

— Вы правы, мой дорогой. Когда наступит решительный момент, вы скажете, что мне делать, и я исполню свой долг.

— Этот демон мчится, словно на крыльях, милая сестрица, не знаете ли вы, случайно, имя командира судна?

— Я встречалась с ним несколько раз в нашем доме и отлично помню его имя — Джордж Патерсон, но сейчас командует «Лейстером» другой. Патерсон болен, и, говорят, смертельно.

— После смерти Патерсона командиром корабля должен стать его помощник, иначе было бы несправедливо. В добрый час. Приятно иметь дело с таким удальцом. Посмотрите, как спешит его судно, словно конь на скачках: недалек час, когда придется вести бой врукопашную.

— Ну что ж, будем драться, — сказал старик Мюнье, поднимаясь на палубу; глаза его при мысли о грядущей опасности загорелись огнем.

— Дорогой отец, — обратился к нему Жак, — я восхищен вашим мужеством! Скоро каждый воин будет нам необходим.

Сара слегка побледнела, и Жорж почувствовал, что девушка сжимает его руку; он обернулся к ней, улыбаясь:

— Друг мой, вы же всегда надеялись на бога, неужели теперь вы в нем сомневаетесь?

— Нет, Жорж, нет, даже когда из глубины трюма я услышу рев пушек, свист ядер, крики раненых, клянусь вам, буду верить, что вновь увижу моего Жоржа живым и здоровым.

Мы прошли самые тяжкие испытания, и, как на смену ночной тьме приходит яркое солнце, так пройдет ночь, и наступит светлый день.

— В добрый час! — воскликнул Жак. — Это хорошо сказано. Клянусь честью, не знаю, почему бы мне не повернуть назад и не встретить этот дерзкий корабль, это избавило бы его и нас от лишних забот; что ты на это скажешь, Жорж, хочешь попробуем?

— Охотно, — ответил Жорж, — но ты не боишься, что если в порту Бурбон стоят английские суда, то, услышав пальбу, они ринутся на помощь соотечественнику?

— Знаешь, брат, ты рассуждаешь, как святой Иоанн Златоуст, будем продолжать путь. А, это вы, Железная Голова, вы пришли вовремя, как видите, мы находимся на высоте Брабанта, держите курс на юго-запад. А мы пойдем завтракать, все надо предвидеть — не известно, доведется ли обедать.

Предложив руку Саре, Жак в сопровождении Пьера и Жоржа первым спустился в каюту.

Чтобы развлечь своих гостей в момент грозной опасности, Жак постарался, насколько возможно, продлить время завтрака, и только два часа спустя они поднялись на палубу. Капитан устремил взор на «Лейстер». Фрегат заметно приближался, теперь уже видна была батарея. И все же капитан ожидал, что за это время фрегат подойдет ближе.