Женская война - Дюма Александр - Страница 66

Морской отряд поступил под начальство советника парламента Эспанье, человека храброго и умного, а сухопутный – под начальство герцога де Ларошфуко, который только что вступил в город с двумя тысячами всадников. Герцог Бульонский должен был прийти на другой день с тысячей солдат. Зная это, герцог де Ларошфуко старался, сколько мог, поспешить с атакою, чтобы товарищ его не присутствовал при ней.

V

Через день после того, как виконтесса де Канб приезжала на остров Сен-Жорж, в два часа пополудни Каноль осматривал укрепления. Ему доложили, что явился человек с письмом и хочет говорить с ним.

Его тотчас ввели, он отдал письмо Канолю.

Оно вовсе не походило на официальное. Оно было продолговатое, писано мелким и нетвердым почерком, на синеватой бумаге, гладкой и надушенной.

Каноль невольно задрожал, увидав письмо.

– Кто дал тебе его? – спросил он у посланного.

– Старичок.

– С седыми усами?

– Да.

– Немножко сутуловатый?

– Точно так.

– Похож на военного?

– Да.

Каноль дал ему луидор и велел тотчас же уйти.

Потом он отошел в сторону, спрятался за угол бастиона и с трепетом в душе распечатал письмо.

В нем заключались только следующие строки:

«Вас атакуют. Если вы уж недостойны меня, так покажите, что вы достойны себя».

Письмо не было подписано, но Каноль узнал в нем виконтессу, как прежде узнал Помпея. Он осторожно осмотрелся и, покраснев, как мальчик, в первый раз влюбленный, поднес письмо к губам, горячо поцеловал и положил на грудь.

Потом он взобрался на бастион, откуда мог видеть течение Гаронны на целую милю и всю окрестную равнину.

Ни на равнине, ни на реке никто не показывался.

– Так пройдет все утро, – прошептал он. – Они не нападут на меня днем. Они, верно, отдыхают на дороге и явятся ночью.

Каноль услышал шум за собою и обернулся. Он увидел своего лейтенанта.

– Что, господин Вибрак? – спросил он. – Что нового?

– Говорят, что знамя принцев завтра будет развеваться на острове Сен-Жорж.

– А кто говорит?

– Наши шпионы, которые сейчас воротились. Они видели приготовления городских жителей.

– А что отвечали вы тем, кто уверял вас, что знамя принцев будет развеваться завтра на острове Сен-Жорж?

– Я отвечал, что это мне все равно, потому что я этого не увижу.

– В таком случае вы похитили у меня мой ответ, – сказал Каноль.

– Браво, господин комендант! Мы только этого и хотим, и солдаты будут драться, как львы, когда узнают ваш ответ.

– Пусть дерутся, как люди, я больше ничего не требую от них... А какая будет атака?

– Нас хотят захватить врасплох, – сказал Вибрак с улыбкою.

– Как бы не так! – отвечал Каноль. – Мы сегодня получаем уже второе известие об атаке... А кто у них главный начальник?

– Ларошфуко командует сухопутными войсками, советник парламента Эспанье – морским отрядом.

– Ну, – сказал Каноль, – я дал бы ему совет.

– Кому?

– Этому советнику.

– Какой?

– Подкрепить городскую милицию хорошим полком, знающим дисциплину. Солдаты научат горожан, как выдерживать порядочный огонь.

– Он предупредил ваш совет, господин комендант, потому что прежде суда служил на военной службе. Он в эту экспедицию берет с собой Навайльский полк.

– Как! Навайльский полк?

– Точно так.

– Мой старый полк?

– Да. Кажется, весь полк вполне передался на сторону принцев.

– А кто там полковник?

– Барон де Равальи.

– О!

– Вы его знаете?

– Как же! Предобрый малый, храбр, как лев! В таком случае дело будет жарче, чем я думал, и мы порядочно повеселимся!

– Какие прикажете принять меры, господин комендант?

– Сегодня вечером везде удвоить караулы, солдатам ложиться спать одетыми, ружья иметь заряженные и под рукою. Одна половина солдат пусть спит, пока другая будет настороже. Позвольте еще.

– Жду.

– Говорили ль вы кому-нибудь о том, что ко мне являлся посланный?

– Нет, никому...

– Хорошо. Держите это дело в тайне до некоторого времени. Выберите дюжину самых дрянных солдат, у вас здесь, верно, есть охотники, рыбаки?

– Их даже чересчур много.

– Так выберите из них дюжину и отпустите их до завтрашнего утра. Они отправятся ловить рыбу в Гаронне или охотиться в окрестности. Ночью господа Эспанье и Ларошфуко захватят их и станут их расспрашивать.

– И что же потом?

– Надобно, чтобы осаждающие вообразили, что мы совершенно спокойны. Люди, которых они возьмут и которые ничего не знают в самом деле, поклянутся им, что мы беспечно спим, и невольно введут их в заблуждение.

– Превосходно!

– Допустите врагов до самой крепости, пусть выйдут на берег и приставят лестницы.

– Так когда же стрелять?

– Когда я прикажу. Если хоть один выстрел раздастся в наших рядах прежде приказания, я прикажу расстрелять того, кто выстрелит.

– Ай, ай!

– Междоусобная война хуже всякой другой, ее надобно вести не так, как охоту. Пусть жители Бордо смеются, смейтесь сами, если это вам приятно, но не иначе, как с моего позволения.

Лейтенант ушел и передал приказание Каноля другим офицерам, которые посмотрели друг на друга с удивлением. В коменданте было два человека: вежливый вельможа и неумолимый воин.

Каноль пришел ужинать с Наноной, но двумя часами ранее обыкновенного. Он решил, что проведет всю ночь до зари на крепостной стене. Он застал Нанону за чтением огромной кучи писем.

– Вы можете смело защищаться, милый мой Каноль, – сказала она. – Уж теперь вам недолго ждать помощи: король едет сюда, маршал Мельере ведет армию, а герцог д’Эпернон скоро будет с пятнадцатью тысячами человек.

– А между тем все-таки пройдет дней восемь-десять, Нанона, – отвечал Каноль с улыбкою, – ведь остров Сен-Жорж не неприступная крепость.

– О, пока вы здесь комендантом, я за все отвечаю.

– Хорошо, но именно потому, что я здесь комендант, я могу быть убит... Нанона! Что сделаете вы в случае моей смерти? Подумали вы об этом?

– Да, – отвечала Нанона тоже с улыбкою.

– Так приготовьте ваши сундуки, лодочник будет поставлен на известном месте. Если нужно будет броситься в воду, у вас будут четверо из моих людей, мастера плавать, они доставят вас на тот берег.

– Все эти предосторожности бесполезны, Каноль. Если вас убьют, то мне ничего не нужно...

Доложили, что ужин готов.

Во время ужина Каноль вставал раз десять и подходил к окну, которое выходило на реку. Не доужинав, Каноль вышел из-за стола.

Начинало темнеть.

Нанона хотела идти за ним.

– Воротитесь, – сказал ей Каноль, – и поклянитесь мне, что не выйдете из комнаты. Если я буду знать, что вы подвергаетесь опасности, то я не отвечаю за себя. Нанона, тут дело идет о моей чести, прошу вас, не играйте моею честью.

Нанона подставила Канолю свой розовый ротик и потом ушла в свою комнату, сказав:

– Повинуюсь вам, Каноль. Хочу, чтобы друзья и враги знали человека, которого я люблю!

Каноль вышел. Он не мог не удивляться этой женщине, уступавшей всем его желаниям, покорявшейся вполне его воле. Едва пришел он на крепостную стену, как наступила ночь, страшная и грозная, какою она кажется всегда, когда несет в черной своей одежде кровавую тайну.

Каноль стал на конец эспланады. Он мог видеть течение реки и оба ее берега. Луна не показывалась, черные тучи тяжело катились по небу. Его никто не мог видеть, зато и он никого не мог видеть.

Однако в полночь ему показалось, что темные массы движутся на левом берегу и исполинские формы тянутся по реке. Впрочем, никакого шума: только ночной ветер завывал между деревьями.

Массы остановились, формы в некотором расстоянии приняли правильное очертание. Каноль думал, что ошибся, однако же начал всматриваться пристальнее. Пылавшие глаза его разрезывали мрак, ухо его принимало малейший звук.

Пробило три часа, звуки медленно замирали в ночной тиши. Каноль начинал думать, что его обманули ложным известием, и хотел уже идти спать, как вдруг лейтенант Вибрак подошел к нему и положил одну руку ему на плечо, а другою указал на реку.