Последний из рода Ашина (СИ) - Яманов Александр - Страница 4

— Как только тебе прилетело по голове, то ты сразу начал говорить на орус тил [1], — объяснял причину своего смеха здоровяк, — Нет, зря ты столько прожил у своей смоленской родни. Но настоящий куман должен жить в степи, ибо нет для него другого дома.

Окружающий народ закивал в знак согласия, не прекращая скалиться. Но делали они это добродушно, и меня немного отпустило. Уж очень напрягала толпа людей в малахаях с луками и саблями. Наверное, проснулась генетическая память и неприязнь к подобной публике. Хотя мама у меня из мишарей, но я считаю себя абсолютно русским человеком, со всеми вытекающими комплексами и достоинствами. И вот я оказался в теле предка этих самых поганых, терроризировавших Русь-матушку на протяжении столетий. Интересный такой выверт судьбы или моего больного подсознания.

— Хватит болтать, — пресекаю своего излишне говорливого родственника, — Нет смысла валяться в этой дыре. Седлай Карабаша, и двигаем домой.

Лицо Медведя сразу изменилось, а вот остальные присутствующие начали дружно ржать. Мой конь действительно животное легендарное, по крайней мере, в наших кочевьях. А это территория примерно двести на триста километров, если не больше. С учётом гостей, родни, союзников и прочих купцов, о жутко строптивом и умном коне знают по всему междуречью от Дона до Волги, да и в Приднепровье тоже слышали. А это тысячи километров. Герой нашего разговора стоял рядом и пофыркивал, будто всё понимает.

— Карабаш, — обращаюсь к скотиняке, — Я не шутил про кобыл. Если будешь опять показывать норов, то крыть твоих подружек будут другие жеребцы.

Чур меня, но в глазах животного промелькнула самая настоящая обида. Затем он фыркнул, по своей привычке повернулся боком и застыл как изваяние. Народ благоговейно зашептался. Всё-таки здесь конь — это не просто средство передвижения и гужевой транспорт. Тотемы родов и то не всегда выше главного друга кочевника. Медведя уговаривать было не нужно и он, схватив седло, подбежал к Карабашу. Когда всё было сделано раздались новые крики, которые через несколько секунд были встречены громким ржанием, только не коней, а степняков.

— Скотина неблагодарная, — орал брат, прыгая на одной ноге, — Больше в жизни не подойду к тебе. Ты не конь, а самый настоящий киримет[2]! Зачем ты наступил мне на ногу?

Это выглядело так смешно, что я поддержал народ и присоединился к веселью. Только новые вспышки боли остановили мои порывы. Щёлкаю пальцами и Карабаш мигом оказывается около меня, параллельно сбив с ног Медведя. Это не демон в обличии коня, а самый настоящий тролль. Хватаю луку седла и одним плавным движение оказываюсь на коне. Ну ничего себе! Я не ожидал такой дрессировки, и тем более, реакции своего тела. Вспоминаю разговоры взрослых, которые рассказывали что, мол, хороший водитель в пьяном виде получает от нахождения за рулём дополнительные силы. То есть едет на автопилоте, соблюдая правила. Не знаю, как у пьяных, но мне сразу стало легче. И удивительно, что я чувствую себя полным продолжением своего скакуна. Он понимает меня чуть ли не телепатически, а мне даже не нужно его лишний раз направлять. Это было так необычно и прекрасно, что я даже завис на время. Из приятной задумчивости меня вывел очередной возглас брата.

— Алтан, нам надо отпустить разъезд, или возьмём себе сопровождение?

— Карча, вроде Карабаш наступил тебе на ногу, а не голову, — произношу максимально серьёзно, с трудом сдерживая улыбку, — Или мозг провалился в твои пятки? Хан уже предупреждён, и наверняка в нашу сторону едет подмога. А дозору надо выполнять свои задачи и охранять земли орды.

Мужики поржали над братом, и попрощавшись, выдвинулись по свои делам. Мы же с насупившимся Медведем, ведя за собой вьючную лошадь, двинули на северо-запад в сторону Сарикан, то есть ставки хана племени жёлтых куманов. Русы называют наш городок Шарукань[3], ну, или примерно так. Диалектов здесь хватает, и иногда путаешься в названиях городов или племён. Ясы называют моё нынешнее племя шари[4], булгары — шерле, а русские почему-то кличут нас сарочинами, а весь народ — половцами. Мы считаем себя сари-куманами, вот поди и разберись. Блин, опять в голове какая-то каша. Я уже примерил на себя личину Алтана и стал самым настоящим половцем? А как же моя прошлая жизнь? Понятно, что местные русские для меня такие же чужие, как и степняки. Вот только мне крайне не улыбается иди в набег на какой-нибудь Переславль и убивать тамошний народ. Ладно, будем разбираться по мере поступления информации. Знаю одно — я попал в очень непростое время для Дешт-и-Кипчак и Киевской Руси.

Весенняя степь — это просто незабываемое зрелище. Если не брать в расчёт всякую кровососущую мерзость, конечно. Теперь начинаю понимать, почему на мне стёганный халат, кожаные штаны и шапка — никакой овод незаметно не пристроится. Разве что попытается ужалить в лицо. Но здесь без шансов. Взяв пример с Медведя, отгоняю наглых насекомых от скакуна при помощи специальной палочки с кисточкой. Конь — это лучший друг кочевника, если не сказать больше. Карабаш воспринимает мои действия с пониманием, но постоянно хулиганит, периодически пытаясь укусить жеребца брата. Поэтому тот едет на полкорпуса сзади и неспешно рассказывает, как мы попали в засаду.

Неделю назад глава нашего куреня, то есть семьи, послал несколько беспокойных юношей передать приказ главному пастуху. Вернее, приказывать мне не может никто, кроме хана, особенно в собственной семье. Я поехал за компанию с братом. Большая часть рода сейчас жалась к некогда зимней стоянке, которая недавно стала центром притяжения всех сари-куманов. Но такого количества коней и скота близлежащие территории просто не выдержат — будет сожрана вся трава вплоть до корешков с кустиками. Поэтому стада были раскинуты по достаточно обширным землям. Ведь у каждого куреня, рода и ханского семейства были свои места для пастбищ. Часть воинов охраняла внешние рубежи, внутри пасся скот, и уже потом разбивались становища.

А ещё между некоторыми кочевьями располагались земли бродников, оседлавших переправы Дона, Днепра, Днестра, Буга и их притоков. Ранее эти земноводные крысы боялись поднять голову, только услышав имя кипчак, то есть половец. Но времена изменились в худшую сторону. К сожалению, в этом виноваты мы сами. Вернее — они, я пока не имею к местным никакого отношения. В недавней битве с пришлыми агрессорами, крысы поддержали врагов, и помогли им разбить русско-половецкое войско. А наши ханы, вместо того чтобы отомстить предателям, занялись старой доброй степной забавой — выяснением отношений. В итоге умудрились рассориться как с днепровскими куманами, так и кимаками[5] — нашей ближайшей роднёй, кочующей восточнее Волги и Яйика.

Но это пока не так важно. Хуже, что вожди куманов сцепились друг с другом. На фоне недавних поражений, когда Орда потеряла чуть ли не половину воинов, и самое главное — лучших ханов, ситуация просто катастрофическая. Схарчат нас соседи, и не подавятся. Не сейчас. Так лет через десять — пятнадцать точно. Русы, ясы-аланы, касоги, булгары и куны тоже понесли немалые потери. Но, в отличии от вечно грызущихся Рюриковичей, остальные соседи между собой не воюют.

Опять меня несёт не в ту спеть. Ха-ха. В степь меня как раз-таки занесло. Но какие нафиг аланы с кимаками? С чего это я себя отождествляю с какими-то сари-куманами. Ведь это половцы, и исторические враги русского народа. Тут же в голове появилась информация, что чуть ли не половина наших ханов в родстве с русскими князями, а ещё большая часть крещены по православному обряду. В степи меня зовут Алтаном, то есть золотым, за цвет волос. А смоленская родня кличет меня Юрием. Вот такие враги. Медведь же называет меня иногда на местный лад — Юрче, и ржёт. Тот ещё подкольщик.

— Пять или шесть всадников, — спокойно говорю брату, который быстро вскочил, выронив кусок мяса и начал хвататься за саблю.

Мы сидели и ели просто одуряюще вкусную зайчатину. Карча, не особо напрягаясь подстрелил двух длинноухих, которых мы и запекли на углях. Дичи в степи столько, что я уже устал удивляться подобному изобилию.