Академия тишины (СИ) - Летова Ефимия - Страница 7

Когда я покидала дом Габриэля в самый первый раз, то находилась в слишком смятенном от произошедших перемен состоянии и ничего толком не рассмотрела, но сейчас взгляд сам собой цеплялся за высокую металлическую ограду, строгий частокол толстых прутьев которой так резко контрастировал с причудливыми узорами академического ограждения.

Какое-то вьющееся растение с тёмно-малиновыми листьями в форме сердечек густо оплело ограду — не особо удастся разглядеть, что там за ней внутри. Подходить к воротам близко я как-то не решалась — наверное, там сидит какой-нибудь привратник или охранник… как оно у аристократов обычно устроено? Вроде, когда я оттуда выходила, не было никого, но, опять же, точно сказать не могу… Я принялась раздвигать упругие ветви, мысленно ругаясь на все лады — они оказались ещё и шипастыми. Поджечь их, что ли? Огонёк вспыхнул на ладони, но я не рискнула вандальничать — просто подержала пламя на руке, уныло уставившись на проклятущие растения. Однако те оказались довольно трусоваты и не лишены рассудительности — внезапно ветки поползли в стороны, словно опасаясь возможной угрозы. Я приникла глазом к образовавшейся щели и замерла, ощущая, как что-то внутри колотится и гулко пульсирует равным ритмом: между подстриженных аккуратных кустов, совершенно традиционного зелёного цвета, шёл высокий и худощавый юноша с пышными, короткими золотистыми волосами.

***

Он? Или не он? Хотелось рассмотреть его всего, до мельчайших подробностей — тонкие черты красивого, такого ещё непривычного лица, как мне теперь показалось, совершенно не похожего на лицо Габриэля, чёрную рубаху навыпуск, какую-то цепочку или бечёвку на шее… Юноша — пожалуй, уже всё же юноша, не мальчик — выглядел болезненно-бледным, шёл медленно, словно через силу, и сердце у меня сжалось. Чужое тело. Но если это Джеймс, незримый свидетель и собеседник всей моей без четырёх недель восемнадцатилетней жизни…

Я опять покосилась на высокую ограду с мнимо безобидными, а на деле колючими и почти разумными лианами. Стоит ли пытаться перелезть или…

Да сколько можно!

Наклонилась, отыскала небольшой камень, прицелилась — в такое небольшое отверстие попасть в десятку было непросто — и бросила. Судя по сдавленному мычанию, в цель попала. Юноша закрутил головой, потирая плечо, а я просунула руку в проём, между прочим, довольно больно оцарапавшись, и помахала, надеясь, что это вялое, болезное тело среагирует хоть на что-нибудь.

Через несколько предательски долгих мгновений он уже стоял передо мной, демонстрируя самое искреннее изумление в широко распахнутых чистых голубых глазах.

— Ну, здравствуй… братец.

— Демоны, как ты здесь..? — голос тоже незнаком, но взгляд… Взгляд отчего-то не кажется мне чужим.

— Крылья отрастила и прилетела. Что, здорово теперь не находится со мной каждую секунду?

Я сказала это насмешливо, скрывая какую-то неуместную чувствительность, но в глубине души мне стало вдвойне не по себе при мысли о том, как должно быть радуется Джеймс своей нежданной свободе и шансу на новую полноценную жизнь.

— Иди сюда, я тебе открою.

— Лучше выйди ты, — ещё не хватало раньше времени встретиться с его родителями, каждый из которых реагирует на меня так по-разному — и при этом одинаково неадекватно.

Он поколебался пару мгновений, но потом, наконец, кивнул, и спустя невероятно долгое время — минут десять, не меньше — всё-таки выбрался наружу и даже неуверенно добрёл до меня, держась рукой на ограду. На секунду мне стало совестно, но я сердито тряхнула волосами. А вот… сам виноват! Нечего было лезть куда не звали, то есть в данном случае — в первое попавшееся тело. Смущение, неприятное чувство вины и собственной неправоты заставили только выше вздёрнуть подбородок.

— Там слишком много лишних ушей.

— Так ты пришла поговорить… со мной?

— В том числе и с тобой, — в какой-то момент знакомая ёршистая нотка пропала из его слабого голоса, и мне вновь стало страшно, что я ошиблась, что, возможно, это не он, или — не всегда он, или…

Незнакомец с таким знакомым взглядом шатнулся вперёд, словно собрался рухнуть на меня, а я ухватила его за плечи.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Эй, эй, только вот обмороков тут не надо. Всё так плохо?

— Терпимо, Джей. В конце концов, я и не думал, что будет легко. Целители говорят, что это пройдёт, телу просто нужно привыкнуть к новому ритму жизни. Нужно время.

И то, как легко, естественно произнёс он моё имя, развеяло все мои страхи и сомнения. Я, так и не отпустив его плечи, вдруг обняла его, порывисто, крепко, отчего мальчишка — вот теперь он показался мне именно мальчишкой, исхудавшим, слабым и очень одиноким, — качнулся и вроде бы всхлипнул куда-то мне в ухо.

Я подождала, пока восстановится постыдно сбитое на миг дыхание, и снова уставилась в голубые незнакомые глаза, только на этот раз предельно близко:

— Это ты? Это правда ты?

— Какая же ты всё-таки недоверчивая балбеска, сестрёнка, — хмыкнул он, и мне захотелось разрыдаться, то ли от облегчения, то ли от злости на него, что я так к нему привязалась, что он заставил меня за себя переживать.

Мы отошли чуть дальше, за дом, прошли по небольшой и безлюдной аллее, опустились на покачивающуюся деревянную скамью на металлических цепочках.

Столько всего хотелось мне у него спросить! И как он смог, и что случилось с Сэмом, и как ему новый дом и новая жизнь, и планы на будущее, и самочувствие этого измученного тела, семь долгих лет пребывавшего в состоянии полужизни-полусмерти, но…

— Смешно, вроде я старше тебя, а это тело — младше, — нарушил неловкое молчание Джеймс.

— Мне теперь называть тебя "мелкий"? Или всё-таки Сэмом? — очень серьёзно спросила я, объединяя несколько вопросов в один.

— Не знаю. Я бы хотел, чтобы хотя бы ты, но…

— Ты не хочешь им говори…

— Нет, — он оборвал меня на полуслове. — Нет, пока я ничего никому не хочу говорить. Пока не пойму, как и что, пока всё каким-нибудь образом не наладится.

— А… Сэм? — осторожно продолжила я.

— Его нет.

— Уверен?

— Да! Нет! Я не знаю, Джейма, я прошу тебя, дай мне время.

— Слушай, я уже это слышала. Ты столько лет не рассказывал мне ничего, потом требовал ничего не говорить Габриэлю…

— Не говори ничего никому, пожалуйста. Я сам!

— А они не… ни о чём не догадываются?

— Демоны, Джей, конечно, нет. Прошло семь лет, я сказал, что плохо помню детали прошлого. Они смотрят на меня, как на хрустального, носятся, как с убогим, слова лишнего не скажут, а по сути — боятся и чувствуют вину. Не сказал бы, что это очень приятно. Да, по сути, пока что я убогий и есть, что да, то да. Посмотрим, что будет дальше. И… — он посмотрел куда-то мне за спину. — Дар.

— У тебя есть дар?

— Да, и это может стать проблемой. У Сэмюэля ведущей стихией была, как я уже выяснил, вода, как у матери и у твоего разноглазика. А у меня, — он горько хмыкнул. — Должен был быть воздух, да ты сама помнишь как мы упокаивали бедолагу Лукаса! Смену воды на воздух я ещё как-то мог бы объяснить, но… Вот.

Джеймс — всё же я не хотела называть его иначе — протягивает мне руку, и я неуверенно сжимаю его холодные пальцы. В тот же момент мягкое тёплое пламя охватывает наши сплетённые руки, общее, горячее пламя, усиливающее друг друга. Не так, как было с сэром Элфантом, но оно определённо было одного рода, одной сути.

— Огонь?

— Огонь. Ребёнок наследует ведущую стихию от одного из своих родителей, и, как я уже успел убедиться, наследует способность к ней ментально, а не через, гм, тело. Если они это поймут, то неприятных вопросов не избежать.

— Ещё один довод к тому, чтобы всё рассказать.

— Джейми, это звучит абсолютно абсурдно! Да они меня в приют смятенных духом запрут, как ты не понимаешь! Сэру Энтони я — Джеймс Менел — не нужен, одно дело ты, похожая на его бывшую пассию, радующая глаз и совершенно его не компромитирующая, а другое дело…