Академия тишины (СИ) - Летова Ефимия - Страница 58

Угроза действует, и я поворачиваюсь к Ларсу спиной, делаю шаг к башне.

— Ты окончательно дискредитируешь меня как мужчину, — то ли в шутку, то ли всерьёз жалуется Ларс. — Пусти хоть здесь меня первым.

Чуть помедлив, я отхожу в сторону: не потому, чтобы уважить его самомнение, разумеется, а потому, что чувствовать кого-то, идущего за собой, несколько некомфортно. Несмотря на то, что печати сняты, говорить вслух мне совсем не хочется, а вот Ларс что-то бурчит себе под нос: ступеньки неудобные, холодно, глупо, всё, что можно было найти, уже сто раз нашли и изъяли до нас, некоторым взбалмошным девицам просто нечего делать, а те, кто делал эту демонову башню — демоновы придурки, потому что всё неправильно, неудобно, холодно и глупо! Почему нельзя было сделать дверь внизу, а лестницу обустроить внутри, нормальную винтовую лестницу, да даже голубятни устроены рациональнее!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

С последним пунктом я согласна на все сто процентов. Но — так или иначе — мы поднимаемся по стене башни к едва заметной двери по таким же прозрачным ступенькам-перекладинам. Здесь ветер становится ещё сильнее, и я не исключаю, что он на полставки работает на мистера Мармета, стараясь по максимуму испортить вздорным адептам жизнь. Дверь, разумеется, заперта, но Ларса такое препятствие не останавливает.

— Подожди! — приходится-таки повышать голос, чтобы перекричать расшалившийся ветер. — Я сама!

Дверь закрыта магией, а не просто на замок, плетение несложное, но снимать в таких условиях — приятного мало. Однако Ларс к моему удивлению — кажется, я уже самонадеянно успела решить, что кроме меня никто здесь ни на что не способен — справляется сам. Буквально впервые вижу его в работе, и его способ взаимодействия с магическими плетениями действительно отличается от моего. Я бы сделала иначе: где-то распутала, где-то переставила местами, тогда как Ларс словно вытаскивает новые нити плетений из самой ночи, раздвигая, достраивая те, что есть.

Как это… странно!

Но дверь распахивается, едва не сметая успевшего в последний момент пригнуться Ларса. Он забирается внутрь, втаскивает меня в небольшую тёмную комнату, круглый циферблат слабо светится золотистым светом, как ручная луна. Хотя маги с ведущей огненной стихией мёрзнут редко, мне не по себе — и от темноты, и от сырого ветра, и от близости Ларса почему-то тоже. Моё пламя загорается где-то над головой, освещая деревянную приставную лестницу, какие-то ящики и короба, внушительный часовой механизм: шестерёнки, металлические трубки, увесистый колокол, трос, уходящий вниз. Шестерёнки вращаются, мерно, завораживающе отстукивая время, и эта механическая магия, которая и не магия вовсе, приводит меня в детский восторг. Я высвобождаюсь из рук всё ещё обнимающего меня Ларса, встаю в полный рост и подхожу к колоколу, провожу рукой по шершавому и холодному металлическому боку.

Сужающийся потолок уходит высоко вверх, циферблат над нами кажется таким огромным, на лошади можно проехать сквозь.

Под циферблатом два узких прямоугольных окна, через одно из которых и спрыгнул Леннард.

— Ну, — нарушает молчание Ларс. — Что ты планируешь делать дальше?

Глава 44

Что я буду делать дальше? Честно, я не знаю, но Ларсу признаваться в этом не хочу. Вообще-то, он так давно меня знает, мог бы и привыкнуть, что я никогда ничего не планирую заранее до конца, и в данном случае я даже не загадывала, что полезу сюда вместе с другом. Импровизация — наше всё.

Вместо ответа легкомысленно кручу рукой в воздухе:

— Хочу… осмотреться. Вдруг что-то отыщется, мысли в голову придут умные…

— Это вряд ли, — хмыкает Ларс, усаживается на один из ящиков и демонстративно кладёт голову на другой, повыше, словно собираясь вздремнуть.

— Эй, а ты?!

— А я тебя подожду. Ты хотела, чтобы я залез? Я залез. Про поиски неведомо чего, да еще и про умные мысли изначально уговора не было. Я пас.

Вот… зараза!

Я демонстративно усиливаю огонь, подбрасываю его в центр комнаты в воздух, но контроль пламени, поддержание его горения длительное время требует нехилой концентрации. Часы должны регулярно заводить, как минимум раз в неделю, неужели никто не позаботился об освещении? Хотя вряд ли предполагалось, что кто-то появится здесь после заката… ладно, не аристократка какая, и на ладони подержу.

— Что ж, тогда развлекай леди, должен же и от тебя быть прок — небрежно говорю я, рассматривая часовой механизм — все чистое, смазанное маслом, где надо, слой пыли совсем тонкий, ни малейших следов ржавчины. И все-таки расчихалась, открывая ближайшие ящики по одному и вытаскивая разнородную упрятанную в них мелочь. — Раз просто сидишь. Не молчать же всё это время.

— Серенаду спеть?

— Не увиливай, у нас времени действительно мало. Я хочу вернуться до конца разговорного часа и услышать всё, что мне скажет Габ, уже сегодня, а не ждать трусливо до завтра.

— Можно подумать! — закатывает глаза Ларс, а я сердито хлопаю ящиком — всё равно в этом нет никакого смысла, ну не могли наши занудные профессора не разобрать тут всё по косточкам! — подхожу к Ларсу и сажусь рядом.

— Расскажи мне.

— Что рассказать?

Отыскиваю его руку своей и голову кладу на плечо. Пусть попробует отмолчаться.

— Я просил наградить, а не издеваться, — Ларс хмыкает и мягко отодвигается. — Джей, я ничего не помню, правда. Габриэль уехал, ты его провожала, а я… я на вас посмотрел, со стороны, нет, не следил, конечно, случайно вышло. Ну и как-то захотелось одному побыть. В лес пошёл. Думал. Анна летала там над головой, чушь несла какую-то, как обычно, я слушать не хотел. Ушёл вглубь. И встретил Леннарда.

Мне стало очень, очень не по себе, почти как в тот день, когда я нашла Ларса. И стыдно, тоже как в тот раз, за своё сомнение, не имевшее оснований. А Ларс продолжал говорить, и голос его звучал глухо и как-то бесконечно тоскливо:

— Мы перебросились какими-то ничего не значащими фразами, и я хотел уйти, просто не было настроения ни с кем общаться, и в его болтовню я тоже не особо вслушивался. Потом он сказал, что ему нужно тебя увидеть, поговорить с тобой, попросил, чтобы я передал тебе это, что его ты можешь не послушать, а меня нет. Я… разозлился, — Ларс отвернулся. — Просто он попался в неудачный момент!

Я снова на ощупь нашла его руку, и мы переплели наши пальцы, как в самом раннем детстве. Огонь на моей ладони почти погас, но циферблат часов мягко светился, черные цифры в зеркальном отражении только усиливали безумное ощущение, что время сейчас или вовсе стоит, или идёт в другую сторону.

— Что ты ему сказал?

— Да неважно! — Ларс как будто начинал нервничать, а это ему несвойственно совершенно. — Сказал, что пускай он сам разбирается, как ему с тобой поговорить, потому что я тут… ничего не решаю. Что это вообще меня не касается. И он… ушёл.

— Куда?

— Откуда мне знать?! Возможно, ему была нужна помощь, и я был во всём не прав, но откуда мне было знать, Джей?

Часы тикали мерно, покачивался тяжелый металлический шар-маятник, композиция шестерёнок и металлических трубок казалась живой и пропитанной магией, хотя ей было это и не нужно. Почти идеальный ритм, он странным образом успокаивал — меня, не Ларса. Ларс, такой спокойный и надёжный обычно, не мог взять себя в руки, и тому должна была быть причина. А я не могла понять, как мне себя вести, чтобы не доводить его ещё больше.

Но помимо этого… Плетения. Когда Ларс нервничал и злился, я видела их отчётливее. Такие правильные и ровные, словно нарисованные для учебника.

— Он просто ушёл!

— А ты?

— И я… ушёл. И… не помню. Провал в памяти. Всё. Помню Лена, его слова про тебя, и то, как он развернулся, чтобы уйти, а потом… а потом я просто там сижу, и мне холодно, и снова появляешься ты. Везде ты! — Ларс вырвал руку и словно вжался в боковую стенку ящика.

— Но это… — я попыталась сформулировать и в то же время остаться спокойной, — Это же странно, люди просто так ни с того ни с сего не теряют кусок жизни из памяти! Тебя целых два дня не было! И Лена не было, вы что же, на пару там забвения хватанули?